Кемпинг «У Чёрного моря» - Роман Конев

– Спасибо за экскурсию, Людмила. Было чертовски приятно узнать столько нового. Мы ещё увидимся этим летом, я думаю.

– О, несомненно, вы что-нибудь сломаете здесь. Тогда я и приеду.

Они вместе посмеялись над тем, что звучало как шутка, но не было шуткой, затем он проводил её до двери, бесконечно зевая. В обеих спальнях стояли шикарные двуспальные кровати. И с одной из них ему вскоре предстояло свидание.

Они пожелали друг другу удачи, и он закрыл дверь. Потом долго наблюдал в боковое окно, как она удаляется, разбрасывая при ходьбе золотистый песок.

Холодильник и в самом деле был заполнен разнообразными упаковками со свежим сыром, молоком, мясом, а также овощами, фруктами и хлебом. На одной из полок лежало несколько бутылок светлого пива. Он не раздумывая сделал себе бутерброд и открыл бутылку пива. Вкус того и другого показался ему изумительным. Ему понадобится вся сила воли, чтобы не пристраститься в отпуске к еде и алкоголю.

Он собирался немного вздремнуть и со свежими силами взяться за работу. Невозможно сочинить качественный текст, когда голова занята мыслями о сладком сне на мягкой подушке. И как только импровизированный завтрак был съеден, он рухнул на кровать и через несколько мгновений заснул.

2

С момента, когда Андрей и Людмила появились на площади перед кемпингом и до момента, пока они не скрылись за оградой, сквозь грязные стёкла обветшалого микроавтобуса за ними следили две пары хищных глаз.

– Какая красотка, – присвистнул первый. Его звали Счастливчик. Своё настоящее имя он старался не вспоминать. Оно принесло ему только горе. – В моём вкусе.

Он щурился и жадно смотрел в бинокль. Его левую бровь рассекал глубокий шрам – память былых сражений – нависающий в опасной близости от глаза. Таких шрамов на молодом теле скопилось не меньше десятка. За право на жизнь Счастливчику не раз приходилось в буквальном смысле бороться.

Второй поморщился и демонстративно выпустил бинокль из рук. На загорелой шее вздулись вены. За излишнюю сутулость сокамерники прозвали его Горбун. Поначалу он сопротивлялся, лез в драку каждый раз, как слышал непотребное прозвище, но со временем привык – особенно когда стал проигрывать одну схватку за другой – и теперь отзывался только на это прозвище.

– Она же старая, – каждое слово он выплёвывал из беззубого рта с брезгливостью.

– Ей не больше пятидесяти. Твоя ровесница, между прочим. Ещё пригодна к использованию, – Счастливчик усмехнулся, обнажив ещё крепкие, но насквозь жёлтые от плохой пищи и дешёвого табака зубы. – А ты, я смотрю, зажрался, ваше высочество.

Горбун пропустил последнюю, явно издевательскую фразу напарника мимо ушей.

– В матери она тебе точно годится. Ты лучше не обсуждай со мной свои фантазии. И так живот сводит от той отравы, что приходится здесь жрать.

Питаться действительно приходилось, чем попало. За неделю наблюдений был съеден стратегический мировой запас печёной фасоли в томатном соусе. Живот пучило уже от одного вида банок с этой отравой.

– Хмырь так пялился в нашу сторону, что моя рука сама потянулась к ружью, – признался Счастливчик, когда незваные гости исчезли из поля зрения. В качестве подтверждения озвученного намерения он погладил лежащее на полу оружие – старое курковое ружьё с двумя стволами шестнадцатого калибра.

От него пахло немытым телом и табаком. Только он этого не чувствовал и с особым чувством грыз грязные ногти. За свои неполные двадцать два года ему часто приходилось висеть на волоске от смерти. И каждый раз ему сопутствовала удача, а на тот свет отправлялся его оппонент. За это немногочисленные дружки прозвали его Счастливчиком. Он не возражал. Рассчитывал оправдывать это прозвище и дальше.

– Успокойся, малыш, – резко ответил Горбун. – Ты боишься всего на свете. Даже собственной мамочки.

– Не трогай мою маму, старик, – Счастливчик поёжился несмотря на жару. Не нравился ему этот надменный тон. – И вообще, сегодня твоя очередь готовить завтрак. Я хочу получить свой кофе.

– Ты у меня не только кофе получишь, – огрызнулся тот, которого в сорок девять лет уже называли Старый. Он и чувствовал себя стариком. Но всё же неохотно поднялся со скрипучего сиденья и принялся подогревать воду в кастрюле на переносной газовой горелке. Он был выше ростом и хитрее сообщника. На этом его преимущества перед Счастливчиком и заканчивались. Ввязываться с ним в драку было опасно. Широкие плечи и объёмная мускулатура Счастливчика не оставляли Горбуну шансов.

Этот паренёк на полном серьёзе думал, что поймал удачу за хвост, чем сильно раздражал его. Всё чаще в голову приходили разные нехорошие мысли. И всякий раз он одёргивал себя за отсутствие терпения. В одиночку ему с делом не справиться. Ума у Счастливчика нет, один гонор. Зато в смелости, или точнее дурости, ему нельзя было отказать.

Когда им удастся провернуть задуманное, тогда можно будет избавиться от этого чересчур самоуверенного проныры. Несмотря на то обстоятельство, что этот малый приходился сыном его давно помершего в тюрьме товарища, когда придёт время, рука его будет тверда как камень.

Он залил кипятком растворимый кофе, бросил в него три куска прессованного сахара и протянул дымящуюся кружку Счастливчику. Несмотря на худой корпус и неизбежные в связи с этим сквозняки, в салоне запахло чем-то похожим на кофе.

Не успел тот сделать глоток, как на горизонте показалась одинокая женская фигура. Счастливчик схватил лежащую на панели помятую тетрадь, посмотрел на часы, затем на записи.

– Моя любовь сегодня пришла раньше на целых одиннадцать минут, – констатировал он.

Полная зрелая женщина с причёской а-ля Алла Пугачёва подошла к служебному входу в отделение Южного банка. Огляделась и, удостоверившись, что рядом нет ни души, открыла массивную металлическую дверь. Начался отсчёт. Меньше чем за минуту ей предстояло ввести правильный код на сигнализации. И каждый рабочий день она набирала правильные цифры.

– Просто запиши время, чёртов извращенец.

Счастливчик взял карандаш, поставил дату и время.

– Нет ничего ужасного, что мне нравятся женщины постарше, – сказал он. – Ты злишься, потому что завидуешь мне.

– О чём это ты?

– Женщины на тебя уже не смотрят. А вот я ещё смогу обслужить сотню другую, пока не превращусь в брюзжащую развалину навроде тебя.

– Следи за языком, малыш, – всего лишь сказал Горбун, хотя глаза его пылали от злости, – и занимайся своим делом.

Счастливчик предпочёл не лезть на рожон.

– И к какому варианту ты склоняешься?

Горбун не стал ходить вокруг да около. Ему порядком надоело затянувшееся дежурство с восхода и до заката. Всё, что было необходимо, они уже выяснили.