Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции Том I. Мировой трансперсональный проект - Владимир Козлов

Бурное развитие науки в 50-е и в особенности в 60-е годы нашего столетия бросило драматический вызов такому ограниченному пониманию психологии. Критическим фактором стал личный опыт многих профессионалов и других представителей современного общества, полученный с помощью мощных технологий достижения сакрального, связанных как с древними культурами, так и с современными аналогами этих технологий. Это привело к признанию того, что по мере нашей погони за логической и трезвой рациональностью мы проглядели многие мощные инструменты и неоценимые эмпирические знания наших предков.

Ключевыми факторами для осознания этого были массовый интерес к различным медитативными практикам восточной и западной мистических традиций, экспериментирование с шаманскими техниками, психоделические исследования и развитие лабораторных методов вызывания измененных состояний сознания, таких как биологическая обратная связь или сенсорная изоляция. Честные сообщения антропологов нового поколения об их персональном опыте познания шаманских культур и научные исследования околосмертного опыта поставили дополнительные вопросы перед традиционной психиатрией и психологией. Многие исследователи, которые систематически изучали эти новые области, пришли к заключению, что вечная мудрость заслуживает того, чтобы ее изучать заново, и что концепции западной науки, посвященные этим темам, должны быть пересмотрены и расширены (Капра, 1996).

1. Шаманизм, язычество, туземные традиции

Происхождение шаманизма теряется в глубине веков. Ему, вероятно, по меньшей мере, от 30 до 40 тысяч лет, и он своими корнями уходит в эру палеолита. Стены знаменитых пещер в Южной Франции и Северной Испании, таких как Ляско, Фон-де-Гом, Ле-Труа-Фрер, Альтамира и другие, расписаны красивыми изображениями животных. Большинство из них представляют собой виды, которые фактически населяли ландшафты каменного века, – бизоны, дикие лошади, каменные козлы, мамонты, волки, носороги и олени. Однако другие животные, как, например, «Чудесный Зверь» в пещере Ляско, являются мифическими существами и определенно имеют магическое и ритуальное назначение. В нескольких из этих пещер находятся рисунки и рельефы странных фигур, сочетающих в себе черты человека и животного, которые, вне всяких сомнений, представляли древних шаманов (Сampbell, 1988).

Основы знания о сознании были заложены в доисторическую эпоху первобытных культур. Даже в первобытном мировоззрении было трансперсональное, сверхиндивидное, духовное. В.В. Козлов, рассматривая это состояние «первоначального психического», предполагает, что в нем не было расчлененности на субъектно-объектные отношения. Индивидуальная психика была погружена в мир природы, космоса, человеческих взаимоотношений и существовала как бы вне времени (Козлов, 1998).

Быть «никем» для представителя первобытного стада охотников являлось буквальным фактом:

а) самоидентичностью обладало племя, а не индивид. Индивид не имел ничего своего. Все принадлежало племени. Самое главное – индивид не вычленял себя от племени, не был личностью, индивидуальностью в современном психологическом понимании. Его жизнь отождествлена с жизнью и с сезонной биоритмической активностью племени. Племя представляло собой единый организм. Индивид был частью этого организма, ее функционально-топологическим элементом. Так же как рука, или нога, или сердце не выживает отдельно от организма, так и индивид был обречен на погибель вне племени. В некотором смысле тело индивида идентифицировано с телом и жизнедеятельностью племени. Любая биологически важная активность была вплетена в активность племени, и индивид не представлял своей отдельности. Более того, воля индивида была подчинена общей воле племени;

б) индивид был погружен в живую, одухотворенную природу. В философии и исторической психологии такая особенность идентификации психического называется «анимизм». Мир, окружающий индивида, был не просто одухотворен в каком-то всеобщем онтологическом смысле: каждая живая и неживая форма была взаимосвязана с существованием человека. Он был един с природой. Он был живой частью живой природы и живого космоса. Он был предельно зависим от капризов этого одухотворенного пространства. Облака, солнце, небо, пролетающие птицы, лесные звери, деревья, овраги, камни на холме и сам холм – все они были частицами его жизни. Для него они имели не предметный характер, они составляли живую одухотворенную ткань его жизни;

в) существование вне линейного времени. Для первобытного человека время являлось иллюзией, он существовал «в полноте времени», можно даже сказать, в вечности. В его восприятии все события происходят как бы одновременно. В этом смысле сам он как бы существует всегда. Мы можем предположить, что наша тяга к «вечной жизни» укоренена в этой архаической памяти вневременного существования;

г) моральная индифферентность. Психическое располагалось за пределами добра и зла. В такой реальности даже болезнь, старость и смерть теряют свое «зловещее» качество. Ритм рождения и смерти, драма хищника и жертвы, страдания индивидуальных существ, даже вымирание целых родов и племен – все является стихийным и естественным, абсолютно невинным, ибо все это полностью бессознательно и поэтому неспособно ни на преднамеренность, ни на раскаяние.

Все эти качества в их единстве являются описанием метафорического «сада Эдема». Они одновременно являются описанием понятия «первоначального психического» (Козлов, 1998).

Центральное верование шаманизма состоит в том, что существуют два мира, тесно прилегающие друг к другу, порой перекрывающиеся, но остающиеся отдельными. Это физический мир, в котором мы живем, и духовный мир, населенный силами, которые направляют и контролируют физический мир. Как обитатели «меньшего» мира, мы существуем в нем, в некотором смысле, по милости мира духовного. Его вторжение в наш мир может принести исцеление или болезнь, удачу или невезение. Духовный мир параллелен всей нашей жизни на физическом уровне: так, каждое дерево, животное или камень обладает собственным духом. Причинить им вред или обидеть – значит накликать беду. Таким образом, наше взаимодействие с духовным миром приобретает значительную важность. Именно здесь приобретает решающее значение роль шамана. Он способен войти в мир духов и установить контакт с силами духовного мира. Это достигается через состояние транса, в котором шаман разговаривает с духами или играет роль медиума (Уолш, 1996).

Такие люди обладают значительной силой и авторитетом. В шаманских культурах ни одно важное решение не принимается без предварительного обращения к шаману. Когда приходят болезнь или лишения, шаман входит в духовный мир с тем, чтобы найти причину бедствия, а затем сообщает сообществу, какое нарушение/проступок его вызвало.

Шаманы были первыми профессионалами в работе с людьми. Во многих смыслах они являлись первыми психотерапевтами. Им же принадлежит пальма первенства в социальной работе в контексте помощи людям (соплеменникам) в кризисных состояниях (Козлов, 1999). Они являлись посредниками между внутренней жизнью племени и внешними занятиями. Они руководили всеми «обрядами перехода», такими как рождения, инициации при достижении половой зрелости, свадьбы и смерти, а также всеми «ритуалами силы», которые являлись попытками усилить потенциал племени мощными природными силами в период таких кризисов, как голод, буря и эпидемия (Уолш, 1996).

По сути, сила шамана лежит в овладении экстатическими техниками с использованием сновидений и трансовых состояний. Экстаз в своем первоначальном смысле означал альтернативное состояние сознания при осознании единственной эмоции – восторга. Шаман также в совершенстве владел традиционной мифологией, генеалогией, системой верований и тайным языком племени, целительскими методами. Молодые люди, призванные стать шаманами, привлекали внимание своей любовью к одиночеству, желанием бродить по лесу по недоступным местам, видениями и спонтанным созданием песен. Иногда они входили в состояния, подобные трансу, теряя при этом сознание. Люди племени относятся к этим состояниям с большим благоговением, поскольку верят, что при этом духи увлекли душу шамана в место, где они его обучают, иногда это может быть предок шамана, передающий ему тайны профессии.

Существуют доказательства того, что шаманы владели подробными знаниями об использовании многих снадобий, вызывающих альтернативные состояния сознания. Религиозная литература Индии указывает на использование в древности мифического или, по крайней мере, не открытого еще психоделика, называемого сомой, который позволял войти в контакт с внутренними силами природы. Примитивные племена Центральной и Южной Америки известны своим использованием в ритуальных целях таких снадобий, как айяхуаска, пейотль и многие другие, вызывающих экстатические переживания. Иногда экстаз вызывался ритмом барабанов и танцами, длящимися всю ночь.