Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Днем к ним зашел молодой доктор, отец которого раньше лечил Фабио, а теперь, когда сын взялся за дело, отец его вышел на пенсию и лечит разве что простуду и ту коньяком.
– Бог ты мой, ты прямо копия Эрика двадцать лет назад, ну надо же, сколько тебе сынок лет? – Поинтересовался Фабио, открывая дверь.
Тот рассмеялся и стеснительно ответил, что ему двадцать шесть.
– Ну, дела, проходи тогда, у моей дочери порез от ножа, я вчера зашил рану, осмотри ее, пожалуйста.
Эдуард тщательно осмотрел рану Милены и выписал рецепт на несколько лекарств подробно разъясняя как их нужно принимать. Милена чувствовала себя неловко оттого, что ее осматривал незнакомец, но она приняла как должное эту неприятную необходимость. После осмотра Фабио попросил Эдуарда остаться на чай, ему было интересно послушать как поживает отец Эдуарда – Эрик.
Оказалось, что Эрик действительно оставил практику позади предоставляя возможность сыну утвердиться в новом положении. Эдуарду было несколько стыдно рассказывать про отца, который в данное время не занимался ничем полезным, лишь получал свою пенсию да пропивал все деньги – естественно он говорил об отце только хорошее, но Фабио знал своего друга очень хорошо и догадывался чем может быть занят лекарь на пенсии, в особенности старик Эрик.
– Для того, кто залатывает спины убийц, ты как-то стеснителен, будь проще, иначе тяжело тебе будет. – Посоветовал Фабио.
– Спасибо за совет, мне все так говорят, просто так получается. – Отвечал Эдуард, не смотря в глаза Фабио а глядя то в окно, то на пол.
– Ничего, все мы становимся наглецами слишком поздно.
Эдуард кивнул и встал, поблагодарив за гостеприимство. Он напомнил про порядок принятия лекарств, а потом вытащил блокнот из кармана с ручкой и все записал на бумаге чтобы не было путаницы. Они пожали друг другу руки, и Эдуард удалился, обходить раненных убийц.
Фабио заглянул к дочери в комнату и присел рядом с ней. Она сидела на кровати с грустным задумчивым видом напрягая еле заметно свои брови.
– Странный он. – Заметил Фабио глядя на дочку, но та не знала, что ответить и лишь кивнула, не отрывая взгляда от предмета своего внимания.
– Что-то не так?
– Не знаю. – Ответила Милена и голос ее надорвался. Фабио показалась что еще немного, и она заплачет, но уже не так как раньше, а зарыдает как настоящая девушка, ревя и всхлипывая. Она добавила:
– Знаешь папа, иногда в моей жизни чего-то не хватает, а я и не знаю чего. – Ее слова отзывались в Фабио печалью из-за того, что он считал себя повинным в несчастии дочери.
– Я бы отдал все на свете, чтобы ты никогда не грустила Милли.
– Я знаю пап, прости что я вчера заставила тебя волноваться.
– Что же ты говоришь моя голубушка? Это жизнь и от нее не стоит ждать каких-либо подарков. Знаешь… А ведь если бы я не забрал тебя к себе, мне кажется я бы был ужасно несчастен, и я благодарю Бога каждый день за то, что он даровал мне тебя.
– Пап!
Они обняли, друг друга едва сдерживая слезы, чувствуя жар от переполняющей их любви и благодарности. Фабио не намеревался возвещать дочери о своих чувствах, но ее грустное лицо отзывалось горечью в его сердце, и он был готов на все лишь бы она не испытывала той же грусти.
Она отпрянула и положила руку на бок.
– Болит немного.
– Ничего, чувствовать боль – это нормально, все мы носим ее на своих плечах, а люди думают, что мы слабые, не ведая о тяжелой ноше, которая сгибает нас все ниже и ниже.
Взяв небольшую паузу, Фабио хотелось как-нибудь обрадовать Милену и потому он ушел в свою молодость и начал думать, что же приносило ему безмерную радость в ее годы? В свои пятнадцать лет он умирал от любви к одной примечательной девушке, за которой он наивно ухаживал и даже решился однажды пойти к ней домой и сделать предложение, но до свадьбы дело так и не дошло. Фабио умирал от горя, он играл на гитаре находясь посреди узких улиц, порой даже в переулках, а ночью он возвращался в свой мир, в котором была лишь цель и ее устранение. Ему нравилось, что, когда он принимался за дело все его мысли о ней, исчезали. Он оставался наедине с собой, в ладах с собственной головой и цена тому чужие жизни. Когда он жаждал спокойствия, то садился за винтовку на одной из крыш и поджидал подходящего момента, когда же буря эмоций захлестывалась в нем, тогда он прибегал к ближнему бою. Фабио дрался и на кулаках, и на ножах, иногда ярость настолько завладевала им, что он не чувствовал никакой боли, его били и резали, оставляя шрамы на его теле, которые будут напоминать ему о том, как слепо он жил в своей молодости.
– О чем ты задумался папа?
– Я думал о том, что же я творил в твои годы доченька.
– Ты постоянно вспоминаешь о прошлом! Неужели тебе так нравится возвращаться туда куда дороги больше нет?
Фабио взглянул на нее потрясенно.
– А ты не думаешь о прошлом?
– Нет папа, я думаю только о будущем, в прошлом нет ничего светлого.
– Ну как же это? Хочешь сказать, что, когда я закидал тебя помидорами из окна и ты еще испугалась до смерти это не было чем-то светлым?
– Ах так? Что ж, я поняла к чему ты клонишь, значит ты возвращаешься к тем воспоминаниям, когда в гостях напротив ты облил брюки в ванной и тебе пришлось краснеть весь вечер?
– Проказница! – Они посмеялись, почувствовав то тепло которого иногда так не хватает. Их улыбки медленно сходили с их лиц, они вновь о чем-то задумались.
– Как-то даже легче стало, от всего этого. – Заметила Милена.
– От чего же, от воспоминаний?
– И от них тоже, может они и правда иногда освещают тебе путь куда-то туда, дальше?
Фабио закивал головой рассматривая стену и думая на эту тему свой ответ.
– Тебе нравится заниматься нашим делом?
Милена задумалась и не смогла найтись в ответе, кажется, будто от одной мысли об этом ее бок снова заколол, и она положила руку на рану, чувствуя, как та теплеет от воспоминаний. На ум приходила одна и та же картина как она, истекая кровью едва не лежит у собственного порога не зная откроют ли ей или так и придется умереть в одиноком тускло освещенном коридоре под тяжестью своих деяний.
Может именно в тот момент Милена соотнесла и вынесла для себя нечто важное, что засело глубоким корнем и разрослось вместе с подростковой резвостью у нее в голове? Может именно страх
