Откровение - Елена Усачева

Холодные ладони подняли мое лицо, холодные губы коснулись века, и мне сразу стало легче. Тоска, тревога — все ушло, не оставив о себе даже воспоминания.

— Значит, я пришел вовремя. — Макс снова прижал меня к себе, и я почувствовала, как мне становится хорошо. Ненавижу жару и Африку. Ненавижу солнце. Пускай всегда будет осень, пасмурно и сыро!

Но вокруг была все та же душная южная ночь. Она шумела далеким морем, шелестела листьями пальм, охала сонными звуками.

— Но как... — начала я приходить в себя, — как ты здесь очутился?

— Я шел за луной. — Макс придвинул к себе белый пластмассовый стул, сел, устроив меня на своих коленях. — Солнце идет с востока на запад, и я от него убегал, догоняя луну. Получилась несколько затянувшаяся ночь.

Это надо было как-то представить. Вот Земля. Она вертится. Солнце медленно ползет с меридиана на меридиан, и Макс, прыгая с одной воображаемой линии на другую, мчится вперед.

— А тебе здесь не опасно? — Я глянула в ночь. Сколько времени?

— Мне опасно, когда тебе плохо.

Макс запустил руки мне в волосы, и духота Африки отступила. Я почувствовала себя дома, в своей комнате на двенадцатом этаже. Мне было хорошо и прохладно. Раньше Макс всегда ходил в перчатках. Сейчас он без них, и я впервые ощущаю его холодную ладонь у себя на голове.

— Что тебе приснилось?

Я опустила глаза. Сон оставил неприятное ощущение, и вспоминать его не хотелось.

— Я так скучала... — вместо рассказа начала я. Зачем говорить о сне? Пускай все кошмары останутся в прошлом.

Макс притянул меня к себе.

— Я не мог появиться раньше. Там, в городе, — ОН запнулся, — остались кое-какие дела. Надо было кое-что завершить.

Интересно, как ему все эти пыльные пальмы, соленый воздух? Наверное, жутко. — А что в городе? — ухватилась я за его последние слова.

— Пока все спокойно, — как-то странно сказал он, словно сквозь зубы.

— Все? — переспросила я.

Почему он отводит глаза? Откуда такая отрешенность во взгляде?

— Возникли кое-какие сложности. — Макс взял мою руку и развернул ладонью вверх, посмотрел на линии на ней. У него были бледные тонкие пальцы. Сквозь прозрачную кожу виднелись фиолетовые жилки. Синеватые ногти аккуратно обработаны и блестели, словно их отполировали. Кожа руки была гладкая, без морщинок и складочек. — Хм, ты, оказывается, фантазерка, — пробормотал он, — смотри, как развит у тебя холм Луны. — Он показал на нижнюю часть ладони с противоположной стороны от большого пальца. — А линия жизни у тебя ровная и четкая. Ты долго проживешь...

— Макс! — Я склонилась, чтобы заглянуть в его опущенные глаза.

Он поджал губы, улыбнулся. Нет, ни о каких сложностях, возникших в городе, говорить он не будет. Скорее два часа посвятит разгадыванию ли- ний на моей ладони, чем за пять минут все мне скажет. Я уже открыла рот, чтобы потребовать объяснений, ведь я могла помочь, я уже однажды помогла... Но он опередил меня:

— Никогда не был в Африке. Здесь так жарко, и будто воздуха не хватает. Как ты здесь можешь находиться?

— Да, очень жарко, — кивнула я, чувствуя себя вдруг немножко вампиром. — И еще кошмары начали сниться... Наверное, от духоты. — Я осторожно посмотрела на любимого.

Он должен был кивнуть или сказать «да», но не делал ни того, ни другого. Смотрел на пальмы и молчал.

— Почему ты по телефону сказал, что это был не сон? — Я откинулась, готовая вот-вот соскользнуть с его колен, но он удержал меня. — А сейчас мне приснилось, что мы с тобой дрались на саблях и я тебя убила!

— Canaille , — прошептал Макс, закрывая глаза.

Мне оставалось только смотреть на него. Голова внезапно оказалась пустой. Я ничего не понимала. Почему он так реагирует? Почему ничего не рассказывает? Хотелось засыпать его вопросами, но слова путались. Их надо было как-то так собрать, чтобы получился единственно верный вопрос. Вопрос, на который нельзя не ответить. Но ничего не получалось — слова разлетались испуганными бабочками. Оставалось только то, что я люблю его, и все сделаю, чтобы ему было хорошо. Следом приходило понимание — ему хорошо, значит, хорошо и мне. Это так просто. Это так легко.

Макс вслушивался в живую тишину ночи. Ру-

ки его были напряжены, я видела, как под фут- Щ болкой напряглись мышцы. Х: - Давай куда-нибудь пойдем отсюда? — вдруг г, щ>едложил он.

— На море! — не задумываясь, воскликнула я и ,; смутилась. — А тебе можно на море? Ты потом

еще задержишься, или тебе надо уходить?

— Verdammt! (Проклятье! (нем.) — негромко выругался Макс, поднимаясь и ставя меня на пол. Ступни встретились с холодной плиткой на полу балкона.

Как я могла забыть? Выгляжу ужасно! Босиком, на мне старая вытянутая футболка, голова лохматая — придя с пляжа, я ее не вымыла...

— Я только переоденусь! — заторопилась я.

— Не надо. У нас немного времени.

— Ты уходишь? — испугалась я.

II Макс застыл, закрыв глаза, и я решила, что ^ сейчас услышу смертельное «да».

— Не говори, не говори, — потянулась я к нему. — Может быть, сегодня не будет солнца. Может быть, сегодня пойдет дождь!

— Маша, не в том дело, — качнул головой Макс, обнимая меня за плечи. - Это действительно были не совсем сны.

Он обхватил меня сильнее и прыгнул через перила. Мы взвились в воздух, а потом теплый ветер ударил мне в лицо. Я легко могла представить, где Щ мы бежим — по дорожкам, выложенным плитками, мимо детской площадки, ресторана, мимо ярких цветов...

Ночь надвигалась на нас темной громадой моря. Макс осторожно поставил меня на ноги около Г воды. Бриз шелестел волной и будто перебирал в своих пальцах мелкий песок. Изрезанная лунная дорожка струилась по водной глади, утекая за горизонт.

— Не сны? — Вопрос застыл у меня на языке, еще когда мы стояли на балконе, и теперь я его просто отпустила. — Но я видела тебя! И ты был такой, как сейчас!

— Да, но... — Макс еще держал меня сильно-сильно, и мне передавалось размеренное биение его сердца. Удар за ударом. Медленно-медленно. И мое сердце, подстраиваясь под его ритм, успокаивалось.

— Вчера ты пришел, — шептала я в его голубые глаза, — сел на кровать, поцеловал. Как сейчас! — Мне не было стыдно, что я говорю это, ведь поцелуй был точно такой же, как тот, который Макс подарил мне только что. — Все происходило как наяву.

— Не я... к тебе приходил не я. — Макс говорил медленно, словно ему было тяжело говорить. — Но кое-кто хотел, чтобы ты думала, что это я!

— Что это значит?

Он смотрел на низкую луну. Еще недавно полная, сейчас она кособочила, норовя завалиться налево. Я не понимала его молчания. Я боялась недоговоренностей, пауз между словами.