Кто сверху? (СИ) - Джокер Ольга

На дисплее номер Воронова, которого вот прямо сейчас я вообще не хочу слышать. Отбиваюсь, бросаю телефон назад в сумочку и вытираю лицо салфетками, а спустя пять минут выхожу из дамской комнаты плавной уверенной походкой.

Ужин заканчивается на странной ноте — я так и не определилась, что буду делать дальше со своей жизнью, зато Андрей уже построил планы на следующее лето и выбрал страну, в которую мы полетим отдыхать.

Домой возвращаюсь уставшая. Поднимаюсь в лифте на свой этаж, и едва двери открываются, я дергаюсь от испуга, потому что прямо передо мной стоит разъяренный Воронов собственной персоной.

— Ты совсем придурок? Нельзя так пугать людей, — хватаюсь за сердце и потом чуть строже добавляю. — А тем более беременных.

— Прости, Федотова, — он вытаскивает меня за локоть из кабины лифта, отбирает ключи от квартиры и открывает замок самостоятельно.

Пропускает меня вперед, заходит следом и с грохотом закрывает металлические двери, которые отдаются эхом на весь подъезд.

— Надо поговорить, — коротко резюмирует, проворачивает замок на три оборота, словно кто-то нам сможет помешать и по-хозяйски проходит в квартиру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10

— Надо поговорить, — коротко резюмирует, проворачивает замок на три оборота, словно кто-то нам сможет помешать и по-хозяйски проходит в квартиру.

Мы садимся на одном большом диване по разные стороны. В воздухе витает наше нервное напряжение, злость Воронова и мое негодование. Я смотрю на Даню выжидающе, испытывающее. Он на меня с каплей злости, будто бы это мои яйцеклетки напали на его сперматозоиды и силой затащили в матку. Хотя, чего лукавить — моей вины в случившемся было не меньше. Я с радостью утешалась в объятиях друга, получая при этом неземное удовольствие, за которое теперь приходится платить по счетам. Просто под действием сегодняшней новости я совсем потеряла голову, превратившись в обычную истеричную женщину, которых раньше презирала.

Даня вальяжно восседает на диване — в черной футболке и светлых джинсах. Его темные глаза внушают мне страх, и чтобы немного расслабить обстановку стучу наманикюренными пальцами о подлокотники дивана и жду, когда он первый начнет разговор.

— Я надеюсь… ты не будешь от него избавляться, — кивает на мой пока плоский живот.

— Ты придурок, Воронов? С чего ты вообще взял?

Хотя, чего скрывать — такие мысли у меня проскальзывали, но… все это как-то неправильно. Даниил усмехается и недоверчиво качает головой.

— Ди, я прекрасно знаю, как ты относишься к детям. Знаю то, что ты карьеристка до мозга костей. Знаю, что мелкие чудовища (так ты называешь детей, кажется?) в твои планы не входили. И на этот случай у меня есть для тебя хороший план.

Я негодую от злости. Чувствую, как лицо горит от возмущения, а руки так и чешутся, чтобы вцепится в шею Дани и силой начать душить. Конечно он прав, и я сама не в восторге от сложившейся ситуации, но убивать нашего ребенка, который совершенно невиноват в безголовости лучших друзей как минимум эгоистично. И пусть я буду хоть трижды неидеальной мамой — этот ребенок появится на свет, чего бы мне это не стоило.

— Внимательно слушаю твой план, — цежу сквозь зубы, вспоминая, что нервничать беременным нельзя.

Даня откидывается на кожаную обивку дивана, закинув руки за голову. Смотрит куда-то прямо, не встречаясь со мной взглядом.

— Ты отдашь ребенка на воспитание мне. Я позабочусь о нем — у меня есть немаленький опыт в этих делах, и я хотя бы умею мыть грязные младенческие попы, знаю, что детей нужно носить столбиком после кормления и в курсе, что с ними нужно гулять. В отличии от тебя, Федотова.

Я захлебываюсь волной злобы и негодования. Хватаю ртом воздух, и чтобы не стукнуть товарища, сидящего неподалеку поднимаюсь с дивана и нервно хожу по гостиной.

— Значит так, Воронов. Я даю тебе последний шанс забрать свои слова обратно! — тыкаю в него указательным пальцем и извергаю ругательства. — Потому что я собираюсь рожать и воспитывать своего ребенка самостоятельно.

Даниил вкидывает левую бровь и буквально пробирается своим взглядом мне в душу. Гад такой! Знает меня как облупленную и сейчас нагло пользуется этим.

— Он и мой ребенок тоже, Ди, не забывай об этом.

— Ты сможешь его видеть по воскресеньям, — начинаю рассказывать то, что успела придумать по дороге домой, но внешний вид Дани говорит о том, что этот план не такой удачный, и я спешно я исправляюсь, — и по субботам тоже.

Воронов резко подрывается с места и слегка прижимает меня к стене. Моя правая рука зависает в воздухе, потому что от его нахальности мне хочется дать ему пощечину. Но Даня перехватывает мою руку и удерживает кисть пальцами. Если бы он этого не сделал я бы точно ударила его по наглой роже. И как я могла с ним трахаться и даже кончать под ним?

— Не прикасайся ко мне, слышишь! Ты больше никогда ко мне не прикоснешься! Особенно своим агрегатом.

Киваю в сторону набухшей ширинки, и Даня отпускает мою руку. Кажется, он не на шутку завелся, но сейчас мне совершенно плевать.

— Я не прикоснусь к тебе, Диана. До тех пор, пока ты сама меня слезно не попросишь.

Он опирается руками о стену и дышит мне прямо в лицо. Глаза полыхают огнем и кажется что над нами сейчас грянет гром.

— Не надейся — больше не попрошу. Никогда, — шиплю в ответ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Глава 11

Он опирается руками о стену и дышит мне прямо в лицо. Глаза полыхают огнем, и кажется, что над нами сейчас грянет гром.

— Не надейся — больше не попрошу. Никогда, — шиплю в ответ.

Спустя несколько секунд Воронов остывает и произносит более мягче:

— Я хочу воспитывать этого ребенка, Федотова. Хочу наблюдать каждую гребанную секунду, как моя точная копия растет, развивается, улыбается, агукает, ходит, бегает. Я хочу видеть это каждый вечер, каждые выходные и все свое свободное время.

Я замолкаю и тихо вздыхаю. Все это сложнее, чем я себе представляла. И я даже понимаю переживания Дани на этот счет, но от своего ребенка тоже не могу отказаться. Все получилось глупо, непросто, сложно. И нам нужно остыть, прежде чем делать скоропостижные выводы.

— Выходи за меня, Федотова, — произносит хриплым голосом Даня.

Его лицо так близко, что мы на секунду соприкасается кончиками носа. Я открываю рот от неожиданности, отхожу дальше и касаюсь спиной холодной стены, которая хоть на секунду остужает тот пожар, который творится у меня внутри.

— Ты совсем спятил, да? — начинаю заикаться и вздрагиваю, когда чувствую горячее дыхание Даниила на своем виске.

— Помню-помню, брак для тебя это сродни смертной казни, и я признаться сам не в восторге. Но мы сделаем это не по-настоящему, — произносит так тихо, что я напрягаю слух, прислушиваясь к его словам. — Поженимся, переедешь ко мне, будем жить и воспитывать ребенка вместе. На равных правах. Как семья.

— Ты точно спятил… — произношу я, все еще не осознавая всю абсурдность ситуации.

— Да нет же, послушай. В мои планы тоже не входила женитьба, семья и обязательства, но…

Он берет меня за руку, усаживает на диван и куда-то уходит. Возвращается со стаканом воды и заставляет меня пить мелкими глотками. Это успокаивает, но я все еще перевариваю смысл сказанных им слов.

— У нас будет не совсем обычная семья. Свободные отношения, равноправие, дружба! Семья по дружбе. Ну а что?

Я готовлюсь сказать огромную речь, посвященную придуманному им бреду, но выдавливаю из себя лишь часть.

— Я встречаюсь с Андреем! Он сказал, что будет со мной и дальше…

— Да встречайтесь, ради Бога! Кто тебе запрещает? — в голосе Дани столько новых оттенков эмоций, что я не сразу въезжаю.

— Кажется из-за беременности я стала немного тупой и сейчас ничего не понимаю. Я буду твоей женой, но смогу встречаться с кем угодно? И ты тоже?