Вы друг друга стоите - Сара Хогл

проблема – это я сама. В Николасе много хорошего, я даже написала список в зашифрованном документе у себя в компьютере. И перечитываю его каждый раз, когда мне необходимо вспомнить, что Все В Порядке.

Хочется проглотить волшебную таблетку и почувствовать себя абсолютно счастливой. Хочется влюбленно таращиться на Николаса, пока он беспомощно ищет миски в кухонных шкафчиках. Мы живем вместе десять месяцев, а он до сих пор не знает, где что лежит.

Наши имена так романтично смотрятся вместе. Николас и Наоми Роуз. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь милее? И детям мы дадим созвучные имена на букву «Н». Сына назовем Натаниэль. Его дедушка и бабушка к моему бессильному негодованию сократят его до «Нат». А девочку – Ноэль. Вторым именем обязательно будет Дебора, в честь миссис Роуз, потому что это же традиция, аж целого одного поколения. Сестре Николаса велели сделать то же самое, так что если мы все подчинимся, однажды появится целая династия маленьких Дебор.

Закрываю глаза и пытаюсь представить, каково это – вырасти биологической дочерью этой женщины, и картинка настолько чудовищна, что приходится стереть ее другой, счастливой, где фигурирует еще один претендент на мое сердце, Руперт Эверетт. В образе Доктора Кло из «Инспектора Гаджета» 1999 года он врывается в церковь Сент-Мэри и борется с Джейком Павелкой за право решить, кто же женится на мне. У одного из них механический протез-коготь, так что силы неравны. «Ну-ка не спешите!» – раздается еще один голос. Я поднимаю голову и вижу Кэла Хокли, непонятого героя из «Титаника», который спускается с потолка как супергерой, зажав в зубах «Сердце океана». «Это тебе, Наоми! Единственной женщине, которая его достойна». Николас, обернувшись, громко возмущается и быстренько проваливается в подвальный люк.

С заметным усилием я заставляю себя посмотреть на Николаса и попробовать почувствовать бабочек в животе. Он же ответственный. И фильмы мы любим одни и те же. Готовит хорошо. Мне нравятся эти качества в мужчине.

– Наоми, – зовет он, хлопая дверцами шкафов, – где у нас контейнеры «Таппервэр»? Я собираюсь забежать в магазин за печеньями и завтра завезти их в офис. Как думаешь, хорошо? У меня ведь выходной. Никто больше не заезжает просто так, привезти перекусить.

«Проснись и улыбнись» обычно закрыты по выходным, но раз в месяц в специально выделенную субботу несколько сотрудников приходят, и чтобы было не так обидно работать в выходной, все приносят с собой что-нибудь вкусненькое.

– Хочу, чтобы казалось, будто я сам их испек, – тем временем продолжает он. – Или они мне это потом еще тысячу раз припомнят. Стейси утверждает, будто я никогда не прилагаю дополнительных усилий. Будут ей усилия.

Тут я поступаю непростительно и в душе соглашаюсь со Стейси. Николас не пытается сделать больше, чем от него ждут, особенно в том, что касается меня. Он не подарил мне цветов на День святого Валентина, и это не страшно, потому что, видимо, цветы – это глупости. Он напомнил мне, что они же просто умрут. Так что на Валентинов день мы сидели в разных комнатах и отмечали друг друга в сопливых постах на «Фейсбуке». Нам ведь не нужно говорить друг другу ласковые слова вслух, мы же и так знаем, что такое Настоящая Любовь.

Можно потратить деньги на что-то более разумное, чем на ужасно дорогое украшение (если это украшение для меня) или растения, которые медленно загнутся через неделю и превратятся в ил (опять же, если цветы для меня). Вместо этого можно откладывать деньги на что-то получше, вроде теннисного браслета и целого сада для его матери.

На годовщину цветы мне тоже не дарили, и ничего страшного, потому что мы же знаем, что такое Настоящая Любовь, и нам не нужно ничего друг другу доказывать. Своей матери он покупает цветы после косметической омолаживающей операции, потому что она ждет этого, но я же разумный человек. Я все понимаю. И знаю, что они мне не нужны, в то время как миссис Роуз просто необходимы. Он так рад, что мы никогда не превратимся в его родителей.

На нашу годовщину мы не пошли на свидание, даже выходной не взяли, чтобы побыть вместе, и вообще никак не выделили этот день. Мы же спокойные и уравновешенные, не то что его родители. Наша любовь настолько Настоящая, что мы можем сидеть и смотреть футбол, будто ничего особенного в этой дате нет, просто еще один день. Все дни одинаковые. Все дни как наша годовщина.

На языке уже вертится ответ, но я заталкиваю его поглубже, заставляя себя подобрать другие слова.

– В шкафчике над микроволновкой.

– Спасибо. Слушай, а у тебя не получится их сегодня приготовить? Стейси сможет отличить домашние от покупных. А я не хочу слушать ее брюзжания.

Я окидываю его презрительным взглядом, которого он не видит.

– Нет. Я иду к Брэнди.

– Так и я тоже, но у нас еще куча времени, разве нет? Мне нужно заскочить в душ, а ты все равно ничего не делаешь, просто сидишь. Можешь прямо быстренько замесить тесто, на скорую руку?

– А ты не можешь сам все завтра сделать? Зачем вообще они тебе сию секунду понадобились?

Он включает духовку – хоть бы проверил, есть ли у нас все необходимые ингредиенты. Наверное, считает, что я чего-нибудь намешаю из ничего, как мышки Золушки.

– Вот еще, вставать до зари ради пары десятков печений. Легче сегодня сделать. Стейси повезло, что я вообще это делаю, – уже тише ворчит он, – ведь даже не моя смена… посмотрим, как ей самой понравится в кои-то веки поработать в субботу!

Я смотрю на Николаса, и внутри меня все кипит. Он считает, я не знаю, что он задумал. В душ он так рвется именно сейчас, только чтобы получить право не печь печенья самому, а попросить меня. Так всегда происходит: возвращаемся домой из магазина, и он сразу же делает вид, что у него срочный звонок, лишь бы покупки не разбирать.

Николас вытаскивает миски и очень заблуждается, если считает, что я потом все уберу и помою, и все это ради кого-то, кого он презирает. Стейси может давиться покупными сахарными печеньями, как и все мы. Почему вообще он решил их принести? Они же дантисты. И должны