Поэт нашего времени - Егор Олегович Штовба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Писать.
Мне нравится запах синих чернил.
Мне нравится криво, но всё же пытаясь,
Буквы узорчатые выводить.
Я Своего почерка не постесняюсь.
Остатки здоровья.
Я расчесал Свою голову в кровь.
Это от нервов или Я болен?
Только когда погружаюсь Я в сон,
Не наношу Я вреда Себе. Волен.
Я заусенцы Себе оторвал.
Пальцы Мои – то ещё зрелище.
Если Ты будешь смотреть на Меня,
Знай, это выдержат только лишь смелые.
Я прокурил Свои лёгкие к чёрту,
Но флюрография Мне говорит,
Что всё отлично. Нет, невозможно!
У Меня кашель, быть может, бронхит.
Я мало сплю. Постоянно. Не знаю,
Как до сих пор Я остался в живых.
Мой организм Меня умоляет,
Чтобы хоть раз Я лёг спать до десьти.
Я искривил Себе весь позвоночник,
Мне ещё в детстве сказали: «Лечись.»
Мой сколиоз изменяться не хочет,
Так что скажу Своей спинке: «Держись.»
Надо Своим здоровьем заняться:
Я не хочу умирать в двадцать семь.
Хочу даже в тридцать лет бегать, смеяться,
Но не получится сделать так Мне.
Проповедник.
Я проповедником стал.
Читаю нотации вам.
Раньше писал про любовь;
Теперь Мой синий блокнот –
Это сборник лекций.
Я поменял вектор.
Я изменился, наверно.
Пускаю идеи по венам.
Вывод стынет на блюде.
Становитесь лучше, люди.
Плюсы минусов.
Я познаю Твою грешную душу,
И всё чаще кажется Мне,
Что идеалов не существует,
Ведь без грехов Ты не человек.
Раздражительность.
Как же кружится голова,
Как же бесят эти лица,
И Мне хочется иногда
К чёртовой матери убиться.
Я энергичен, сегодня Я спал
Где-то около получаса.
Потом на работу еду пахать
После учёбы. Это нормально.
Я привык к такому давно.
Я привык ненавидеть людей.
Как же порою бывает смешно,
Когда Я срываюсь на твёрдости стен
Или на остроту Своей бритвы,
Но никогда не сорвусь Я на тех,
Кто Меня любит, и кто Мной любимый.
Переутомление.
Сижу Я на паре, но Мне наплевать,
Всё, о чём думать сейчас Я могу:
Как бы приехать домой и поспать,
Как бы поесть и как Я люблю.
Сегодня иссякнуть успею Я в вечер.
Что же останется от Меня? –
Только пародия мокрого места.
Как тяжело, что Я родился.
Насилие.
Я не просил, чтоб рожали Меня.
Мир этот дан Мне был через силу.
Ну и с чего вы взяли тогда,
Что Я что-то должен этому миру?
Работа.
Я раздавал анкеты, листовки,
Даже расклеивал под дверьми.
Много искал интернет-подработки,
Сейчас Я работаю в KFC.
Я полюбил, вполне ожидаемо,
Эту работу и коллектив,
Но каждый раз наполняюсь Я радостью,
Когда представляю оттуда уйти.
И так будет с любой работой,
Я очень ветреный, как ни крути.
Нигде не смогу Я призванье найти,
Так говорит Мой страдальческий опыт.
Россия.
Крыши домов под небесным туманом
С грохотом будут обрушены вниз.
Дети не будут смеяться над мамой,
Если их будут сильно лупить.
Толпы побиты дубинками власти,
Их это делает агрессивными.
В тюрьме Тебя спросит, кто Ты по масти,
Кучка быдланов с мрачными жизнями.
Цены повысятся, но не зарплаты.
С трудом здесь Ты будешь существовать,
Едва сводя концы с концами.
Отнимут свободы, отнимут права.
Тебя убедят, что Ты виноватый
За то, в чём Ты не виновен совсем.
Ты станешь циничным.
Ты станешь солдатом.
Даже без армии. Даже в Москве.
И так прогниют Твои жизнь и душонка,
Твои желания жить красиво.
Будут всегда обделять, как ребёнка.
Добро пожаловать в Россию.
Голод.
Одно беспощадное чувство,
Оно вызывает боль.
В Моём желудке пусто,
Поэтому он орёт.
И Я закричать готовый,
Лишь бы поесть немного.
Лишь бы унять Мне голод.
Мне это точно позволят.
Я ненавижу это,
Ведь это сложно терпеть.
Его нет только во сне.
Еда Моя разогрета.
Сказочка.
Ого!
Вот это уютный просторный дом!
Я такие в американских фильмах видел.
И окна большие, за ними солнце. Светло.
И музыка в зале. И люди счастливы.
И хочется громко и радостно думать,
Думать так громко, что даже кричать.
Я маленький мальчик, и Я добродушен.
И мама Моя очень любит Меня.
И в школу Я езжу на автомобиле,
И шкафчики в школе, как в США.
Меня хулиганы
В толчок окунали.
Простил их.
Но их извинения ложны весьма.
На завтрак Мне тосты с утра приготовит
Моя любящая семья.
Так в сказке бывает, и сказочка тронет,
Сказочка тронет за душу Меня.
Я вспомню, как в детстве Я всё это видел,
Там парни хорошие были в кино.
Я тоже хороший, но вырос в России:
Здесь по-другому, но тоже не дно.
Русские в фильмах часто воюют,
Кровь у них льётся, дырки в телах.
Я сказочку вовсе хочу не такую.
Но жизнь другая. Жизнь – это крах.
Сказка любая бывает: и злая,
И очень жестокая, но не всегда.
Сказочка может быть очень плохая,
Но жизнь не сказка, жизнь это Я.
Встреча. (Совместная работа с автором, Анастасией Котерюшиной)
«Я, к слову, многого не понимаю:
Кто ты, кто Я, кто весь этот народ.
И хоть похоже всё на сумасшедший сброд –
Погодка ничего такая.
А я стою и наблюдаю:
Там паренёк один стоит,
На всех недоумев глядит
И, как и я, ничто не понимает.»
Она узнала ли Меня?
Ведь Я не узнаю, похоже.
Все лица в этот день Мне новы.
В глубинах солнечного дня
Я обратил вниманье тоже
На эту девочку-поэта,
Что наблюдает всё Меня.
«Ну в общем глупости всё это.
Читаем Пригова заметки
И пишем глупости, шутя.
Всё по кусочкам и частям.
Днём, между прочим, съев котлету,
Подумала: «Да как же это?»-
Зеленский вдруг пришёл к властям.
Весна, похожая на лето,
С тобой сподвигла нас к стихам.»
А Я на выходных как раз
Два дня один лишь пил пивас
И тоже думал: «Блин, ого!
Зеленский крут! Зеленский жжёт!»
Конечно, вести клёвые,
Весенние, задорные.
Весенний также клип Арсена,
Хотя, он грустный, что Я это
Вдруг попутал зиму с летом…
Что-то Я стихи пишу,
Но Я скоро спать
