Совратители, или Разоблаченный иезуит - Генри Филдинг

Журден один.

Журден. Чистилище!… Чего бы я не отдал, чтоб только избежать твоего пламени! Мне кажется, будто я уже горю в огне. Что там за шум?! Никого… Что, что это там? Кто-то о двух головах… Ужасное знамение! Господи, грехи мои тяжкие!

Входит слуга.

Слуга. Сударь, какой-то монах просил доложить о нем.

Журден. И ты позволил человеку святого чина ждать у моих дверей хоть минуту? Проси его!

Слуга уходит.

Может, хоть он принесет мне утешение? А вдруг наоборот? Утешения ли ждать подобному грешнику?!

Старый Ларун (в одежде монаха), Журден.

Старый Ларун. Да падет проклятие на сей дом и всех его обитателей!

Журден. О-о!

Старый Ларун. Где этот жалкий нечестивец, этот сукин сын Журден? Это ты?

Журден. Увы, это я!

Старый Ларун. Значит, это к тебе послал меня святой Франциск? Святой велел низко тебе кланяться и сказать, что раз ты ослушался его и отсылаешь дочь в монастырь, значит, ты просто скотина. А еще он приказал непременно передать тебе, что ты угодишь за это в чистилище на пятьсот тысяч лет.

Журден. О-о!

Старый Ларун. Тепленькое местечко, уж поверь мне! Я убедился в этом, когда ходил туда присмотреть тебе помещеньице.

Журден. Боже мой, и вы своими глазами видели все ужасы чистилища?!

Старый Ларун. А что ж такого? Ха-ха-ха! Да я заглядываю туда по десять раз на дню. И как ты думаешь, сколько туда ходьбы? Самое большое полторы мили и все под гору. А ты еще спрашиваешь – своими ли глазами! Конечно, своими! И там ничего – весело, словно на трагедии. Только вот жарища адская. И такой там концерт!…

Журден. Даже концерт?!

Старый Ларун. Разумеется! Грешники-то знаешь как вопят – одно удовольствие! Думаешь, в оперу попал. Только вот жарища адская, как я уже сказывал. Одни грешники сидят в пещи огненной, другие жарятся на крюках, третьи – на сковородке, а для тебя я сыскал местечко на вертеле.

Журден. Ох, я уже чувствую, как меня поджаривают! Будьте милосердны, заступитесь за меня перед святым Франциском, святой отец! Пожалейте меня!

Старый Ларун. Он утихомирится, только когда узнает о свадьбе твоей дочери! Ведь он, между нами говоря, сам старый пьяница и любит посмотреть, как гуляют на свадьбе.

Журден. Она будет обвенчана сию же минуту! Скажите святому, что это не по моей вине. Когда б я правильно его понял, давно бы все исполнил. Но мне ли было разгадать его мысли, раз это не удалось самой церкви, самому отцу Мартэну!

Старый Ларун. Кстати, где сейчас этот отец Мартэн? У меня к нему маленькое дельце, насчет чистилища! Святой Франциск приговорил его шестьсот лет жариться на сковородке за амуры с твоей дочерью.

Журден. С моей дочерью?!

Старый Ларун. Будто ты не знал! Не знал, что он совратил твою дочь?!

Журден. Понятия не имел! Боже праведный, так вот почему ей отказано в постриге!

Старый Ларун. А я думал, ты знаешь. Ну так сейчас увидишь нечто похуже чистилища. Это будет такой позор для церкви, ты просто содрогнешься!

Журден. Может ли священник быть таким негодяем?

Старый Ларун. Сам знаешь – для церкви нет ничего невозможного.

Журден. Но есть ли у меня еще хоть капля надежды, что святой Франциск сменит гнев на милость?

Старый Ларун. Дай подумать… Есть у святого в вашем городе один любимчик – по имени господин Ларун. Пусть он прочтет за тебя полдюжины молитв, это сослужит тебе хорошую службу.

Журден. Но как может святой Франциск благоволить к такому распутнику?

Старый Ларун. Что ты, святой Франциск в этом весельчаке души не чает! Да он, по-моему, может без всяких представить тебя самому святому. Я слыхал, они часто встречаются, чтобы распить бутылочку.

Журден. Неужто?!

Входит слуга.

Слуга. Отец Мартэн ожидает внизу. (Уходит.)

Старый Ларун. Будь с ним вежлив, сын мой, не обмолвись ни словом о том, что узнал от меня. Так мы лучше его заарканим.

Те же и Мартэн.

Мартэн. Мир тебе, сын мой. (Про себя.) Еще один монах?! Это мне не нравится. Я ни с кем не собираюсь делить добычу. Храни тебя господь, преподобный брат мой.

Старый Ларун. Tu quoque! [7]

Мартэн (в сторону). Судя по его немногословию – иезуит. (Старому Ларуну.) Вы видите, в каком жалком состоянии пребывает сей несчастный сын церкви?

Старый Ларун. Я уже кое-что ему посоветовал.

Мартэн. Что тут ни советуй – не поможет! Все средства уже испробованы: он молился, постился, умерщвлял плоть.

Старый Ларун. А что если послать его на бал, святой отец? Что вы скажете насчет бала?

Мартэн. Насчет бала?!

Старый Ларун. Ну да, или насчет девчонки? Что если привести ему какую-нибудь девчонку?

Мартэн. Какое чудовищное кощунство!

Старый Ларун. Я только высказал свое мнение.

Мартэн. Да провались ты со своим мнением! Ты волк в овечьей шкуре. Ты позор для своего ордена.

Старый Ларун. Как бы ты не оказался позором для своего, братец святой отец! Запугал несчастного старика дурацкими россказнями о чистилище и черт знает еще о чем – тот прямо в уме повредился. Мы-то с тобой знаем, что нету никакого чистилища.

Mapтэн. Как это я тебя сразу не узнал! (Журдену.) Сын мой, разве ты не узнаешь в этом преподобном отце своего достойного соседа Ларуна?

Старый Ларун. Так прочь, притворство! Охота мне была лишний час ходить в твоей рясе! (Сбрасывает с себя рясу.)

Журден. Что я вижу?!

Старый Ларун. Ты видишь своего честного соседа Ларуна, да еще вот подлого попа, из лап которого он пытался тебя вырвать. Ну а в зеркале ты увидишь старого, выжившего из ума дурака, дрожащего перед собственной тенью.

Мартэн. Не огорчайся, сын мой! Обиды, которые ты за час принял от этого человека, быть может, избавят тебя от нескольких лет страданий в чистилище. Мне приходилось слышать о подобных случаях.

Журден. О, святой отец, ты еще не знаешь всей моей вины перед тобой: я готов был поверить всему, что говорил против тебя этот нечестивец…

Старый Ларун. Тысяча чертей! Я не останусь здесь больше ни минуты! А то, боюсь, перережу глотку этому монаху – и пусть меня сажают в тюрьму! (Уходит.)

Мартэн, Журден.

Мартэн. Не доверяй ни единому слову, сказанному против церкви, сын мой! Это так же грешно, как усомниться хоть в едином слове ее учения. Ты должен верить только церкви и никому больше.

Журден. Страшно подумать, каким наветам против вас я поверил. Он сказал, будто вы совратили мою дочь.

Мартэн. Чудовищно! И ты этому поверил? Скажи себе, что ты этому не поверил. Я приказываю тебе думать, что ты не поверил, и теперь было бы грехом думать иначе.

Журден. Значит, так мне и думать?

Мартэн. Разумеется. Я лучше тебя знаю, чему тебе верить. И чтобы очистить свой ум от скверны, иди, прочти побыстрее десяток молитв. Ступай, и да будет мир с тобой.

Журден. Ах, как вы меня утешили! (Уходит.)

Мартэн один.

Мартэн. Ступай себе! А я пока что утешу твою дочь. Но чем объяснить слова Ларуна? Сам он догадался или меня предали? Я начинаю испытывать опасения. Буду осмотрительней. Никак не поймешь эту девчонку. Или она совсем уж проста, или на редкость хитра. К чему все ухищрения высокой политики, если одна глупая женщина способна провести целый конклав [8]! Монах обманет кого угодно, но женщина-та обведет вокруг пальца самого дьявола!

Улица.

Встречаются старый и молодой Ларуны.

Молодой Ларун. Ну как, сударь, можно поздравить с успехом?

Старый Ларун. Изволишь насмехаться, негодяй! Да если ты еще хоть раз предложишь мне залезть в поповскую шкуру, я с тебя самого шкуру спущу!

Молодой Ларун. Что случилось, отец?

Старый Ларун. «Что случилось, отец»! А вот что, сударь: надо мной посмеялись, меня оскорбили! Тысяча чертей! Да я в таком гневе, что, наверно, двадцать лет не успокоюсь. Этот подлец Мартэн в одну минуту разоблачил меня да еще и высмеял.

Молодой Ларун. Успокойтесь, сударь, придет и ваш черед над ним посмеяться.

Старый Ларун. Нет, он так просто не отделается! Я не успокоюсь, пока не выпотрошу его, не перегрызу ему глотку!

Молодой Ларун. Пойдемте со мной, и, ручаюсь, вы будете отомщены. Мы приготовили такую ловушку, из которой ему не выбраться.

Старый Ларун. Так ты его и поймаешь! Дьявол скорее угодит в капкан, чем поп в ловушку.

Молодой Ларун. А у нас хорошая приманка. На красивую женщину монах попадется, словно мышь на кусок сыра.

Старый Ларун. Пока ты ее поймаешь, она сгрызет сотню приманок.

Молодой Ларун. Предоставь это нам. Я уверен в успехе.

Старый Ларун. Ишь ты! Затравить бы монаха! В жизни не видел лучшей охоты!

Журден, Изабелла.