Порубежье (СИ) - Сергей Коржик

   В чистом поле на ветру,

   Нет давно уже покоя,

   Нету сердцу моему.

   Как водила к водопою

   Белогривого коня

   Загляделся чернобровый

   Парень бравый на меня.

   Здравствуй, красная девица,

   Здравствуй милая душа

   На тебя дай подивится

   До чего ж ты хороша.

   Запылали мои щечки,

   Сердце вспыхнуло в груди,

   Я сказала - 'К быстрой речке

   Хорошо вдвоем идти'.

   И шумела до заката

   Молодая наша кровь,

   В том одна лишь виновата -

   Окаянная любовь.

   Не шуми ты дуб листвою

   В чистом поле на ветру,

   И с тех пор уж нет покоя,

   Нету сердцу моему.

   (Окаянная любовь. Ковалева Светлана)

   - Что, и эту историю ты от меня услышал? Дед пристал ко мне как Мюллер к Штирлицу.

   - Нет конечно, от матушкиных сенных девушек. Они там много чего рассказывали друг другу, а я слышал нечаянно

   Утром, ни свет ни заря, у крыльца топтался подмастерье кузнеца. Коса лежала у него на плече, дворня глядела на чудо совню, на кузнеца, но тот молча стоял и ждал. Дед за столом долго молчал, потом засопев спросил,

   - Кузнеца сын, чего ждёт? И чего он за совню кривую приволок?

   - То Дедушка, моя придумка новая. Скота много, Зимой забивать и потом ждать пока молодняк вырастет, долго. Вот удумал я новый серп укосистый, кузнец сладил, сегодня пробовать будем косить им. Думаю, десяток серпов обычных заменит. Сена накосим, скот всю зиму можно будет кормить.

   - Когда ты чадо молодое только успеваешь? И песню сочинить и серп придумать, чего от тебя ещё можно ожидать. А Алёша?

   - А много чего деда. Много чего доброго, необычного. Прямо сказать, так повезло мне с ударом татя. Вбил он мне в голову много знаний необычных, Много умений, о которых ранее я даже не слыхивал. Оттуда и песни мои, сами вспоминается. Как бы пел я эти песни ранее, теперь при случае вспоминаю. Вот и коса, серп новый, как бы видел я его ранее, и не только видел, но и косил им. Ещё есть задумки-припоминалки, но неясны пока мне. Вот так деда. Теперь можешь долбануть чем либо тяжёлым мне по голове, что бы вышибло всё от туда и ты перестал бы от меня пакостей ждать.

   Дед молча жевал. Потом взял крынку выпил морсу, вытер губы, хлопнул ладошками и сказал,

   - А пойдём внучок твою чудо косу спытаем.

   Вышли, подмастерье поклонился нам. Выпрямился и сказал.

   - Вот, как обещал, к утру сладил боярич.

   Я взял первую в этом мире 'литовку', а хрен этим литвинам, будет коса 'боярская', оглядел всё на месте, коса наточена, но не хватает 'А' образной рукояти на косовище. Ну, это дело быстро поправимо, с ближайшего куста срезал ветку нужного диаметра, ошкурил, вырезал место охвата косовища, примерил на себя место рукояти, согнул, обхватил, и обмотал её же полосками коры.

   - Вот теперь всё, идёмте. И я направился к ближайшему островку травы, встал. Поплевал на ладони, примерился, махнул косой, сделал шаг, махнул, еще шаг, еще, ещё, и ещё. За мной оставалась скошенная полоса. Народ, а за нами пошли ещё зеваки, стоял разинув рты.

   - Нут ко, дай мне. Дед прихромал ко мне и протянул руку.

   - Дед, гляди, как я держу косу и как её вожу над землёй. С первого разу может не получиться, не беда, какие твои годы научишься. Всё это я говорил вполголоса. Поправляя деду, хват косовища и угол полотна косы относительно земли.

   -Теперь не спеша давай, и раз и два и раз и два. Не части! И раз и два. Вот, вот так, молодец деда!

   Дед скосил полосу рядом с моей, у него косу перехватил, Добродей. Потом мой дядька Тимоха, потом косили все, кто хотел.

   - Стоять! Я остановил праздник косьбы. Косу ко мне. Ты с собой захватил точило? Обратился я к кузнецу,

   -Кконечно боярич! Кузнец от восторга увиденного начал заикаться.

   - Смотрите все. Покосил пару рядков, чуешь, притупилась коса, ставишь её вот так, и вот так точишь. Да глядите руки себе не порежьте.

   - Да внук, ты меня сегодня ещё раз удивил, дед восторженно смотрел на меня. А коса удалась, настоящая 'Боярская коса'.

   - А чё, пусть так и называют 'боярка', скромно опустив взгляд до долу ответил я. Эх теперь бы их сделать штук десять, да из доброго железа, мечтательно протянул я.

   - Што Добродей думаешь? Стоит ли того 'боярка'? Дед напряг своего премьер министра.

   - Думаю стоит! Оружье, у нас есть и в запасе тоже, народу скоро не прибавится, а сено нужно. Дам я указ кузнецу.

   - И моим три штуки, в награду мне за розмысел, попросил я.

   - И твоим будет сделано, приказным тоном добавил Воевода. Эту пока возьми Добродей, поставь косца на день, посмотрим сколь он укосит. Да найди потолковей, покажь ему ухватку. Вечером расскажешь, что получилось. Всё бездельники, разошлись по работам.

   Дядька вскоре обрадовал новостью, что челн он нашёл, и если я готов то можем плыть. А что мне собираться? На поясе нож, за поясом ухватистый топорик, и лесину срубить и упокоить кого можно, Лук и стрелы к нему я взял охотничий. Через плечо сумка с мелочью типа кресало, крючок с бечевой, игла, да чиста тряпица в которую замотал кусок сала, да горбушку хлеба. И вот я уже на берегу, садимся в чёлн и отчаливаем.

   - Левый берег выше, значит плывём вдоль него, командую я. Проплыв всего с версту вдруг открылся проход ста саженей шириной и в глубине его саженей в трёхстах берег.

   - Правь в залив. Глянем. Выплыли на середину залива, как оказалось это бывшая протока которую Сухона запрудила вначале топляками, а потом нанесла песка полностью отгородив начало протоки от себя.

   - Давайте к берегу. Глянем как там. А там, там было как в сказке, высокий сухой берег, вековой лес. Следов затопления паводком нет, воздух слегка горьковатый от изобилия хвои казалось можно было пить. А дед маху дал, подумалось мне. Такую красоту упустил.

   - Что скажешь дядька? Доброе ли место?

   - Ох доброе место боярич! Ох и доброе! Как же воевода не доглядел то?

   - Как, как? Каком к верху! Ему высокий берег нужон был, отгородиться от недругов, да сил набрать.

   - А мы боярич? Как мы будем борониться если чего?

   - А мы дядька, пойдём другим путём. И я вытянул руку жестом повторённом в тысячах ленинских памятниках, наугад тыкнув пальцем в сторону леса. И Дядька, и Митяй, оба уставились в ту сторону куда указывал палец, и ни хрена там кроме леса не видели. Оба повернулись ко мне с немым вопросом в глазах ,'иде путь, ирод'?

   - Что, не видно пути? А я вот говорю, здесь будет стоять мой терем, Вот там у берега пристань, чуть выше торжище, вкруг моего терема станут дома моих ближников, дружинников, Во втором ряде будут купцы жить и лавки их стоять. В третьем ряде ремесленники у коих ремесло не громко ине вонько, далее крестьянский ряд с огородами, ещё далее хлева, со всякой скотиной, с запасами кормов. А ещё далее поля. В посёлке разрешу держать только пару коней, пару собак, полсотни кур, и полсотни гусей на подворье. Посёлок называю 'Алёшино'. Аминь. Вот так вот. Всего этого, как и пути, сейчас не видно, но оно будет! Я пойду вверх по старице, а вы вниз, поищите хороший ручей, или речку малую, годную под запруду. Мельницу будем ставить.

   - Да зачем нам мельница? Ржи у нас, всего ничего. Вскинулся дядька.

   - Так на мельнице, не только муку мелят, а ещё много чего можно сделать. Увидите. Смотрите, что бы высота берега у ручья был в два роста.

   Разошлись, я в одну они в другую сторону. Песок под ногами ррып, ррып. Очень интересно? Я наклонился, взял в руки горсть песка, пригляделся, белые кристаллики кварца. Твою маман! Вспоминай Леша, вспоминай! Как там стекло варили? Что-то вроде песок, сода, известь, что бы получить оконное стекло, расплав выливали на расплав олова. Ещё и олово. Где его тут посреди русской тайги найти? Я ж ни разу не геолог. Нужна глина, кирпич, печь. Ну и люди. Так в раздумьях я дошёл до края залива, впереди сквозь редкий лес виднелся противоположный высокий берег Сухоны и крыша дедова терема. Соседями будем, усмехнулся я. С тем и вернулся к челну.

   Достал из сумки крючок, шнура колобок, вырезал из куста ветку подлинней, соорудил удочку. Поймал какого-то жука усача, насадил его на крючок, забросил. Глазом не успел моргнуть, удочку хорошо дёрнуло из рук. Кто-то, сидя уже на крючке боролся за свою жизнь. Но, крюк острый, бечева крепкая и через пару минут на берегу трепыхался приличных размеров карась. Срезав ещё одну ветку, сделал из неё кукан, насадил добытую рыбину и опустил её в воду, где она обречённо затихла. Жук, крючок, карась. Братья и сёстры первого пойманного карася, гурьбой неслись на свиданье с родственником, и к моменту, когда пришли мои спутники, два кукана по десятку карасей свидетельствовали о моей удаче.