Ребро - Ольховская Влада

Нельзя сказать, что расследование смерти Рэдж было завершено. Куда там! Ее смерть и все, что стало с ее телом, спровоцировали слишком большую шумиху. Думаю, там всякие эксперты будут не один год совещаться и переливать из пустого в порожнее. Но меня это не касалось. Я рассказал все, что знал, и это вряд ли могло по-настоящему помочь им. Да и они бы мне не помогли – я чувствовал, что они далеки от верного пути и ни хрена они не поймут.

Я, возможно, тоже ни хрена не пойму, время покажет, так хоть попытаюсь! Какого-то конкретного плана у меня не было, я никогда не увлекался детективами. Я решил просто проходить этот путь по одному шагу – не заглядывая слишком далеко. Для начала я взял отпуск на неопределенное время. Мне не стали отказывать, все равно из меня работник в таком состоянии не ахти. Спросили только:

– Когда вернешься, Ник?

А я знаю? Я ж не уверен даже, что вернусь. Но об этом трепаться пока рано… Я не терял надежды, что все каким-то образом наладится само собой. Смогло же оно само собой рассыпаться!

У меня не было контактов того детектива, с которым общалась Рэдж, да и не нужны они мне были. Он получил гонорар и забыл обо всем. Он не знает, где сейчас Батрак… Он и тогда не был уверен, что мужчина на фото действительно тот самый.

Но это был он. Рэдж сама сказала, когда мы еще созванивались. Другая женщина вообще не стала бы мне звонить, затаив обиду – и за то, что я с ней не поехал, и за то, что наше прощание было теплым, как мороженая говядина. Но угрюмое молчание и поджатая до переносицы губа были совершенно не в духе Рэдж. Добравшись до горнолыжного курорта, она сама позвонила мне, потому что знала: я буду беспокоиться, если она не позвонит.

Что тут сказать? Люди, которые любят друг друга, способны на глупость или мелкую пакость, а на подлость – никогда.

Я тоже любил ее, поэтому не собирался троллить обиженным молчанием. Ладно, она меня не послушала, а я ее не поддержал – мы квиты. С этого момента можно было общаться так, будто ничего не случилось.

– Так это он или не он? – полюбопытствовал я. – Твой ли отец отбросил эту тень, Гамлет?

– А тебе бы все прикалываться… Ник, я думаю, это действительно он, – прошептала она. – Я его видела сегодня…

– Говорила с ним?

– Ты что? Я б умерла от волнения, ты не представляешь, как меня трясет!

– Ты туда поехала вибрировать или семейные узы восстанавливать?

– Мне сначала нужно было понять… А теперь нужно подготовиться. Завтра… Я поговорю с ним завтра.

– Можешь начать разговор с удара в лицо. Я б так и сделал.

– Ник!

– Что? Это гарантированно привлечет его внимание!

Да, я все еще не воспринимал это всерьез. Что я могу сказать? Я упрямый… Да и потом, какой худший сценарий у такой ситуации? Рэдж понимает, что ее батя – чмо, и навсегда забывает о нем. Плачет, но забывает же!

Вариантов «Рэдж умирает» и «Рэдж превращается в изуродованную старуху» у меня не было.

Мы созвонились на следующий день, и она казалась еще более задумчивой, чем накануне, печальной даже. Правда, неуверенность исчезла, но на смену ей пришло чувство, которое я не совсем понимал. Вот тогда я и получил первый укол беспокойства, однако не придал ему значения.

Это же Рэдж, она сильная, со всем справится! А если нет, она сейчас на горнолыжном курорте, полном народа, она в безопасности.

– Я с ним поговорила, – признала она. – Это и правда он… Он меня помнит. Узнал…

– Что-то радости в твоем голосе не слышно, – заметил я. – Он оказался именно такой скотиной, как я ожидал?

– Нет, он… Я… Все сложно. Не хочу говорить об этом по телефону.

– Так приезжай домой – обсудим лично! Рэдж, сколько можно уже?

– Я приеду, правда… просто не сейчас.

Вот такого поворота я не ожидал.

– Почему не сейчас? Куда ты собралась?

– Я хочу немного понаблюдать за ним, поговорить… Я тебе потом перезвоню!

Но она так и не перезвонила – и не ответила, когда позвонил я. Кто подумал бы, что наш последний разговор будет таким коротким, спонтанным и дурацким? Я не мог этого предвидеть, и все же… Сейчас нужно признать хотя бы самому себе: уже тогда у меня появилось чувство, что она что-то скрывает от меня. Но я решил не давить, дать ей шанс рассказать, когда ей самой будет комфортно… Всегда ведь так было!

А выходит, что я облажался. Только это уже не исправить, в нашей истории вообще ничего исправить нельзя. Я не знаю, о чем Рэдж говорила со своим отцом. Не знаю, говорила ли она с ним второй раз, почему ей так хотелось за ним наблюдать. Не знаю, имеет ли он отношение к ее смерти, хотя в это я хочу верить, ведь тогда я смогу сбросить часть вины с собственных плеч.

Я только знаю, куда она собиралась накануне исчезновения и где успела побывать. Оттуда и нужно начинать поиски того, что я не могу даже представить.

На крышу я сбежал, потому что меня достали абсолютно все – от уборщицы на первом этаже до пацаненка, который пришел кого-то навестить и уже полчаса изображал из себя паровозик. В общем, от людей я устал. И покурить хотелось. И на мир посмотреть – весна все-таки за окном!

Поэтому я и забрался на крышу пансионата. Проводником в мир спокойствия для меня стал спертый у медсестры ключ, но угрызений совести я по этому поводу не чувствовал. Во-первых, она эти ключи пачками теряет. Во-вторых, внимательнее надо быть. В-третьих, когда уколы научится нормально делать, тогда я и буду оберегать ее душевный покой.

Пока же я обретал собственный покой, наблюдая за деревьями, покрытыми нежным пушком первой зелени, и солнечными лучами, искрящимися в ручьях. Было холодновато, но не настолько, чтобы пожертвовать столь милой сердцу тишиной. Увы, мне все равно помешали.

Дверь открылась, и на плоскую крышу вышла какая-то девица в белом халате. Надо сказать, что белым халатом тут стратегически отмечали почти всех сотрудников, так что она с равной долей вероятности могла быть и медсестрой, и поварихой.

Она была новенькой, это без вариантов. Я б такую сразу заметил. Девица была молодой и очень красивой – этакая фарфоровая куколка со светлыми волосами и голубыми, как летнее небо, глазами. Смотреть на нее было приятно, потому что в этих стенах я красивых женщин не видел давно. Но за свою жизнь я на них насмотрелся, так что не могу сказать, что был сразу поражен в самое сердце. Я прекрасно понимал, что от девицы будет больше проблем, чем пользы, и наслаждался последними моментами спокойствия.

– Нарушаете, Николай Анатольевич? – поинтересовалась она. Впрочем, без упрека а-ля детсадовская воспитательница, и на том спасибо. – Причем несколько ключевых пунктов правил нарушаете. Тут вам и воровство, и курение на территории.

– Ну да, – равнодушно ответил я. Зачем отрицать очевидное?

Я ожидал очередной нотации, которыми тут все бабцы без исключения развлекались. А девица лишь равнодушно пожала плечами и заключила:

– Ну и хрен с вами.

Так, это определенно что-то новенькое! Я ожидал подвоха, может, просто нового вида скандала. Однако она скандалить не собиралась, она подошла к перилам в паре шагов от меня и облокотилась о них, рассматривая волны зеленеющих деревьев перед нами. Потом девица подняла лицо к теплым солнечным лучам и прищурилась, как довольная кошка.

– И это что – все? – не выдержал я.

– А чего вы ожидали? Рассказа о том, как вредно курение? Так вам для этого на пачках сигарет ключевые слова пишут, вроде «инфаркт» и «импотенция». Если эти прискорбные события вас не пугают – воля ваша.

– В этом милом местечке всегда найдется повод отчитать меня помимо курения.

Я знал, о чем говорил. Я провел в пансионате почти месяц – перевелся сюда сразу из больницы. Вообще, парень я крепкий, но даже крепким парням не везет. В горах я не просто навернулся со сноуборда, а налетел на скрытый под снегом камень. Кто виноват, что он там был? Уж точно не я – я тогда наивно верил, что на платных трассах таких проблем не будет.