Новый Мир ( № 2 2007) - Новый Мир Новый Мир

2

Довольно я тщетных лет,

чувственным отвлекаясь,

легчайших сандалий след

не разыскивал! Каюсь —

и нынче был помрачен

видами взору близких

дев обнаженных и жен

на брегах горгипийских.

3

Глина ли груди тугой?

Лона ль нежное жженье?

Что мне любови земной

игрища да сраженья! —

был в деле и сам не плох,

дважды бился недаром! —

эх, — по" три на выдох-вдох, —

тысячи тыщ ударов…

4

Не о телесном в тоске

в полдень отвесный лета

из вереска на песке

жгу костерок для света —

в небе темно от стрекоз,

тьмою кружа над дюной,

скрывают от плотских грез

в мир приход Вечно Юной.

5

Подруга, прости ж навсегда.

Женской верна гордыне,

Муза приходит, когда

прочих нет и в помине.

В пальцах вертя колесо

солнца, вся — ослепленье!

В хоре кузнечиков, со

стрекозой на колене.

2002, 2005, Горгиппия.

Большой Муравьед

Из цикла “Зверушки”

Упрусь задними в Кремль, брюхом вытянусь вдоль Тверской.

Передние распрямлю в переулки, одну в Столешников, другую в другой.

Ужо сшибу Долгорукого, и вот к подземному переходу губами приник,

запускаю туда свой шершавый, свой липкий, свой чуткий язык.

Как же там тесно в тоннеле! Жду, чтоб вылез мой красный с другого конца.

И чувствую — есть! Поналипли и соки пустили маленькие тельца.

Изрядно ж тут пряталось, глупых! Вытягиваю свою ловчую снасть —

вся обклеена, как муравьишками, густо, зря ни одному не пропасть.

И всасываю их, плюя шкурками. Так завтракает Большой Муравьед.

Ни души в мэрской Мэрии. Дальше Пушкинская. Здесь нам сыщется

                                                                                                         на обед.

Особливо если засунуть в метро через “Чеховку”. Но, чу! господа, —

стонут дома по Страстному — сама подползает Самка сюда!

Ты завтра

Из силлабического дневника

1

                                                                                                                         12 янв. Пав. вокз.

Поехал на Павелецкий вокзал

тебя у поезда перехватить.

Знамо дело, протоптался, прождал,

изматерился весь, — вот ведь (ить-ить!) —

могла б позвонить, сказать “проводи”,

время сказать, вагон, а то туда

я, сюда по перрону... злость в груди,

и мерзлая в душу хлещет вода.

2

                                                                                                                         15 янв. Наб. Яузы — Госп. вал. Офис.

В обед пошел, слепил снежок любви —

большой, горячий — моей любови.

И зашвырнул — в Мичуринске лови,

эх, в брадатом, в рогатом Козлове!

Как ты там? А как сестра воробья,

коим Катулл забавлял подружку?

Му"ка воображенья без тебя —

весь рабочий день грезил пичужку.

3

                                                                                                                         Театр на Сретенке — Юрьевский пер.

Помнишь, ходили на Мин Танака,

“шамана” из Японии? потом

шли к метро и трепались о всяко-

разном и любви под гагаку притом…

Наши встречи бывали так редки,

а все ж искусством заняты умы!

Потом — ты по оранжевой ветке,

я по зеленой — разъехались мы.

4

                                                                                                                         Юрьевский пер.

Что слышит женщина-музыковед

в снах своих? взрывы, что ли? теракты?

иль такты музыки, той, что как свет?..

Сердце ж прямо сжимается, как ты

пугаешься, если вдруг разбужу.

— А?.. Что?.. — вскинешься, чуть не до крика...

— Тише, тише, это я, я жужжу —

музыка моя, муза, музы"ка…

5

                                                                                                                         16 янв. Крюковская ул.

Хорош вечерок! Ветр. Скользь. Мраз. Древа

трещат по Москве! Метеосводка

как раз, чтоб в сердцах подбирать слова.

Нут-ка, навскидку если: “Погодка, —

как бы сказать поприличней, — борза!”

Не то в мозгу — все те же да эти ж

зудят: “…ты завтра приедешь... ты за-

втра приедешь... ты завтра приедешь...”

*    *

 *

Это, что ли, колокольчик звенит: дим-дим?

Мусор горит. Стелется дым.

Над костерком прыщавый юнец

в консервной банке плавит свинец.

Тусклые отливки пионерских лет:

грузила, свинчатки, еще кастет.

Дым ли, туман ли. По-над водой

леска натянута. Это, что ли, сторожевой

колокольчик звенит: дим-дим?

Я не помню, чтоб был молодым.

Сержант

Прилепин Захар родился в 1975 году. Окончил филологический факультет Нижегородского государственного университета. Прозаик, поэт, журналист. Автор книг “Патологии” (М., 2005), “Санькя” (М., 2006). Живет в Нижнем Новгороде.

Он затевал этот разговор с каждым бойцом в отряде, и не по разу.

С виду — нормальный парень, а поди ж ты.

— Каждый человек должен определить для себя какие-то вещи, — мусолил он в который раз, и Сержант уже догадывался, к чему идет речь. Слушал лениво, не без потайной иронии.

— Я знаю, чего никогда не позволю себе, — говорил он, звали его Витькой. — И считаю это верным. И знаю, чего не позволю своей женщине, своей жене. Я никогда не буду пользовать ее в рот. И ей не позволю это делать с собой, даже если она захочет. И никогда не буду пользовать ее…

— Ты уже рассказывал, Вить, — обрывал его Сержант. — Я помню, куда ты ее не будешь... Я даже готов разделить твою точку зрения. Зачем ты только всем про это рассказываешь?

— Нет, ты согласен, что если совершаешь такие поступки, значит, ты унижаешь и себя, и свою женщину? — возбуждался Витька.

Сержант понимал, что влип и сейчас ему нужно будет либо соврать, либо спорить на дурацкую тему.

Ответить, что ли, Витьке, чего бы он сделал сейчас со своей любимой женщиной…

— Лучше скажи, Витя, почему ты рацию не зарядил? — поменял Сержант тему.

Витька хмурил брови и норовил выйти из полутьмы блокпоста на еле-еле рассветную улицу.

— Нет, ты постой, Витя, — забавлялся Сержант, будоража пригасшее уже недовольство. — Ты почему рации взял полумертвые? Ты отчего не зарядил аккумуляторы?

Витёк молчал.

— Я тебе три раза сказал: “Заряди! Проверь! Заряди!” — не унимался Сержант, ёрничая и забавляясь. — Ты все три раза отвечал: “Зарядил! Проверил! Все в порядке!”

— Ведь хватило же почти до утра, — отругивался Витька.

— Почти до утра! Они сдохли в три часа ночи! А если что-нибудь случится?

— Что может случиться… — отвечал негромко Витька, но таким тоном, чтоб не раздражать: примирительным.

У Сержанта действительно не хватило раздражения ответить. Он и сам… не очень верил…