НИДЕРЛАНДСКИЙ И БЕЛЬГИЙСКИЙ ДЕТЕКТИВ - Альберт Баантьер

— Как?

— Вот уже год или два с интервалами в месяц у меня в квартире раздаются звонки. Звонит какая-то женщина и заявляет, что я стану ее следующей жертвой.

— Почему?

— Что вы имеете в виду?

Де Кок поджал губы.

— Должны же быть причины, — сказал он раздраженно. — Для убийства необходим мотив.

Луиза де Колиньи встряхнула головой.

— Я не знаю, — произнесла она растерянно, — просто не понимаю, что движет ею… что она против меня имеет. У меня ведь не было возможности ее расспросить. Она лишь говорит: «Ты моя следующая жертва» — и бросает трубку.

— Ее следующая жертва?

— Да.

Де Кок уставился на Луизу де Колиньи вопросительным взглядом.

— Кто был ее предыдущей жертвой?

Луиза де Колиньи сделала глотательное движение.

— Стелла… Стелла Бернард.

— Кто она… Стелла Бернард?

Луиза де Колиньи сложила обе руки перед своим лицом. Ее плечи вздрогнули.

— Молодая женщина, — сказала она… — Ее нашли два года назад… убитой в купе поезда.

Де Кок наклонился к собеседнице вплотную. Его сердце бешено стучало от напряжения.

— Где?

Луиза де Колиньи повернула голову в сторону инспектора. В ее темных глазах блестели слезы.

— В Энкхойзене.

…Когда посетительница ушла, Фледдер спросил:

— Вам что-нибудь говорит имя Стеллы Бернард?

Де Кок отрицательно покачал головой.

— Я же говорил, что еще не прочитал всего досье, а во время моих бесед с Медхозеном он ни разу не упоминал это имя, мы касались только самого факта убийства в Энкхойзене.

Фледдер подошел к своему столу, взял стул и уселся рядом с де Коком.

— Рассказ Луизы де Колиньи убедил меня, что существует некая связь между убийством в Энкхойзене и преступлением, совершенным сегодня утром на амстердамском Центральном вокзале.

— Все детали и сам способ убийства действительно совпадают, — согласился де Кок. — Стелла Бернард тоже была задушена и брошена абсолютно нагой в вагоне первого класса. — Ну и что же из этого следует?

Фледдер задумался.

— В том и другом случае один и тот же почерк. Анонимный звонок по телефону. Убийца предупреждает Луизу де Колиньи: «Ты — моя следующая жертва» и заявляет, что несет ответственность за первое убийство!

Де Кок прикусил губу.

— Что верно, то верно, — задумчиво произнес он. — Мне только трудно поверить заявлению Луизы де Колиньи, что убийца ошиблась сегодня утром.

— Но ведь подобная ошибка не исключена?

Де Кок потер затылок.

— Луиза де Колиньи утверждает, что эти анонимные телефонные звонки раздаются у нее в течение двух лет. Это значит, что убийца сразу же после смерти Стеллы Бернард избрала Луизу де Колиньи своей следующей жертвой.

— И что же?

Де Кок поднял указательный палец.

— Тут меня особенно занимает одна проблема… Что определяет выбор убийцы? Почему именно Луиза де Колиньи должна стать следующей жертвой? — старый инспектор усмехнулся. — Два года готовиться… целых два года угрожать своей будущей жертве… и в конце концов допустить такую промашку! Очень сомнительно. К тому же эти женщины совсем не похожи друг на друга. Женщина, найденная на Центральном вокзале, яркая блондинка, а Луиза де Колиньи — шатенка.

Фледдер пожал плечами.

— Луиза де Колиньи могла выкрасить волосы в любой цвет… а прежде, возможно, была блондинкой.

Де Кок вздохнул.

— Надо бы спросить ее об этом.

Фледдер внимательно посмотрел на него.

— Смотрю я на вас и вижу, что вы совершенно не верите в эту ошибку.

— Рад бы поверить, но что-то меня настораживает.

Фледдер наклонился к инспектору, на его розовом лице засветилась лукавая улыбка.

— Мне кажется странным, что Луиза де Колиньи ездит каждое утро этим поездом и тоже в купе первого класса.

— Действительно странное совпадение. — Де Кок, поджав губы, вздернул подбородок. — Такое странное, Дик, что у меня прямо ум за разум заходит.

Молодой инспектор улыбнулся.

— Ну что же, пока мы вынуждены придерживаться версии, что здесь действительно совершена ошибка?

В дверь снова постучали. Фледдер крикнул, поднимаясь со стула:

— Войдите.

В дверях показался статный господин в длинном зеленом макинтоше с погончиками. Войдя, он снял мокрую шляпу, с которой тут же натекла на пол крошечная лужица. Господин, отличавшийся замедленными движениями, направился к де Коку, но, не дойдя до его стола, остановился и склонился в низком поклоне.

— К кому я могу обратиться?

Де Кок взял стул, с которого встал Фледдер и подал его посетителю.

— Садитесь, — любезно предложил он. — На улице, как я вижу, все еще идет дождь?

Господин кивнул, но продолжать эту тему не стал.

— Меня зовут Жан де Турне, — произнес он резким и хриплым голосом. — Вы занимаетесь делом об убийстве молодой женщины на Центральном вокзале?

Де Кок не спешил отвечать, ему не понравился вызывающий тон посетителя. Что-то удерживало его от ответа. Инспектор не сводил с него глаз, внимательно вглядываясь в лицо пришельца. На вид ему было лет сорок восемь — пятьдесят, глубоко посаженные глаза настороженно глядели из-под густых бровей. Темные волосы на висках тронула седина.

— Чем могу быть вам полезен? — спокойно поинтересовался инспектор.

Жан де Турне положил мокрую шляпу на колени.

— Сегодня утром моя дочь Сюзетта выехала поездом из Неймегена. Я ждал ее в своей конторе до обеда. Она не появилась. В вечерней газете я прочитал, что сегодня утром в поезде из Неймегена нашли в купе первого класса убитую молодую женщину.

Он помолчал.

— Боюсь, что эта молодая женщина — моя дочь.

Де Кок внимательно наблюдал за ним. Его удивил холодный тон посетителя — ни тени эмоций. Дрожащими руками инспектор вынул из ящика фотографию убитой женщины.

— Это… она?..

Едва взглянув на фотографию, мужчина молча кивнул. Его лицо стало похожим на стальную маску. Прерывающимся голосом он произнес:

— Это Сюзетта… моя дочь, Сюзетта де Турне…

5

Когда посетитель ушел, Фледдер поплотнее закрыл окна в комнате, и с укоризной обратился к де Коку:

— Почему вы так просто отпустили этого господина, ни о чем его не спросив?

Де Кок прижал руки к груди.

— Какое-то внутреннее чувство меня удержало. Я просто не мог продолжать этот разговор. Человек, который так безразлично отнесся к смерти собственной дочери, мне совершенно непонятен.

Лицо Фледдера изобразило удивление.

— И все-таки я не могу понять вас.

Де Кок глубоко вздохнул.

— Когда отец узнает, — сказал он, — что его дочь погибла от руки убийцы, естественно ожидать взрыва чувств… тут может быть все что угодно: удивление, ярость, печаль, отчаяние… только не равнодушие. — Старый инспектор поморщился. — Но ничего подобного я не видел. Словно я сообщил этому господину биржевые новости, — возмущенно закончил он.

Фледдер с отчаянием отмахнулся.

— Но ведь тут речь идет об убийстве, поэтому нам очень важно выяснить детали, даже если приходится узнавать их от бесчувственного отца!

— Какие детали?

— Ну, например… из-за чего могли убить его дочь… с кем она общалась?.. не угрожал ли ей кто-нибудь?..

Де Кок удивленно посмотрел на своего молодого коллегу.

— Я вижу, вы не придерживаетесь версии Луизы де Колиньи. Если убийство Сюзетты де Турне действительно совершено по ошибке, — медленно произнес он, — тогда нам незачем искать побудительные причины… — Инспектор развел руками. — Любая молодая женщина, случайно оказавшаяся в купе первого класса, могла стать сегодняшней жертвой.

Фледдер смущенно опустил голову.

— Вы правы, — сказал он тихо. — И в таком случае показания отца Сюзетты де Турне не имеют для нас ни малейшего значения.

— Пока… Пока не имеют.

Фледдер бросил на него быстрый взгляд.

— Что значит «пока»?

Де Кок задумчиво потер подбородок.

— Я думаю, нам еще предстоит встретиться с этим господином. — На скулах у него напряглись желваки. — Я в этом уверен. Знаешь, что меня больше всего поразило?

— Ну?

Седой инспектор прищурил глаза.

— То, что отец Сюзетты де Турне ни о чем не спросил меня… даже не поинтересовался, как и почему произошло убийство его дочери. — Де Кок грустно усмехнулся. — Ведь он незнаком с версией Луизы де Колиньи.

Фледдер смотрел на него широко открытыми глазами.

— Верно, — воскликнул он. — Он действительно ни о чем даже не спросил, преспокойно сидел здесь, — Фледдер указал глазами на стул, — и как должное принял к сведению сообщение об убийстве своей дочери, не выразив никаких чувств.

— Возможно, по той причине, что у него их попросту нет… — перебил его де Кок.