Принц для сахарской розы - Ирина Щеглова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мадам русская, – гордо ответила мама.
Арабы загоготали.
– Русиш швайн! – коверкая немецкий, заявил один из них.
– Сам ты свинья! – парировала мама и пошла прямо на ухмыляющихся мужчин. Арабы замолчали и расступились, пропуская ее.
Однажды мы зашли в кафе-мороженое и заказали по «Наполеону». Ничего особенного – простой пломбир, а в середине немного варенья. И столики высокие, я не доставала до края. Зато я видела длинные ноги совсем юной алжирки. Она стояла рядом с нами, распахнув свое бесформенное одеяние, под которым оказались мини-юбка, легкая красная кофточка и босоножки на высоченных каблуках. Девушка с удовольствием ела мороженое, забыв на время о законах и нормах приличия, вынуждавших ее закрываться от людских глаз.
– Мама, как ты думаешь, за нее сколько заплатили? – шепотом спросила я, когда мы вышли из кафе.
– За кого?
– За эту девушку, которая с нами рядом мороженое ела. Она красивая?
– Не знаю! – отрезала мама, но, пройдя несколько метров, сказала неожиданно: – И не дай тебе бог с иностранцем связаться!
В Оране мы пробыли почти неделю, сдали экзамены, мамы накупили ниток для вязания, модных журналов, всяких вкусностей, которых в нашем поселке было не достать. Покупали не только для себя, но и для тех, кто остался в поселке, заказывали много, у мамы был длинный список. Мы с Юлей тоже не остались без обновок. Мне хотелось вернуться в поселок красивой, поэтому я надела новые джинсы, и красную кофточку, и кроссовки. Так и представляла себе, как выхожу из машины, а Венсан видит меня из своего окна…
Но в дороге меня сильно укачало, так, что, когда мы наконец приехали, я с трудом выбралась из машины и поплелась домой.
Глава 7
Незнакомцы
Среди взрослых ходили страшные истории о русских девушках, вышедших замуж за арабов. Звучали они почти одинаково: «…Он ей наобещал, она, дура, поверила. Ей говорили, чтобы она не отказывалась от гражданства, но она смеялась. Они приехали, а у него здесь уже три жены, и родители – звери… Там – одни девочки, а у нее – сын! По их законам дети принадлежат отцу. Она – никто. Он ей говорит: иди куда хочешь. А она ему – а дети? Ушла в чем была, явилась в наше посольство, а там ей: мы ничего не можем сделать, надо было раньше думать… Ее видели в каком-то баре, она там танцует на публике…»
Эти истории вызывали во мне почти панический ужас. Поэтому, когда в поселке появилась русская, вышедшая замуж за алжирца, я с нескрываемой жалостью искала в ней признаки ее дальнейшей тяжелой судьбы и судьбы ее маленького белокурого сынишки. Она была совсем молоденькая, круглолицая, с ямочками на щеках. Дом, где они жили, был недалеко от Контракта (так назывался квартал, где жили иностранцы-контрактники). Он был похож на барак. Длинный такой дом, с ободранными стенами и с двумя входами. Муж-алжирец не заставлял свою русскую жену носить чадру, он был такой же молодой, как она, худощавый и симпатичный. Семья как семья, только бедная очень. Я не слышала, чтоб эта женщина жаловалась, но мне все равно было ее жаль.
Вторая русская приехала с мужем-палестинцем и двумя мальчиками, Самиром и Аднаном. Палестинца звали Саидом, он прекрасно говорил по-русски, долгое время жил и учился в России. Лиза, так звали женщину, ходила к маме и потихоньку рассказывала о чем-то, жаловалась…
Самир и его младший брат Аднан вообще говорили только по-русски и с удовольствием играли с нами, пока наши матери обсуждали свои проблемы. Мальчишки были очень хорошенькие: смуглые, с густыми черными волосами и огромными бархатными глазищами. Мы играли с ними, как с куклами. Они не возражали и полностью подчинялись нам.
Когда нас стало много, мы разнообразили прежние игры, добавив в них свои правила. Например, мы разбивались на две команды: разбойников и героев. Разбойники должны были украсть и спрятать одного из героев. Герои отправлялись на поиски, находили своего, а потом была финальная битва. Мы бились на самодельных шпагах, а у Самира была игрушечная, потом всем нашим мальчишкам купили такие.
Постепенно игра стала напоминать спектакль. У каждого появилась своя любимая роль. Самир непременно хотел быть героем, рыцарем или принцем. Ему очень нравилось кого-то спасать, особенно Наташу. Она и получила роль принцессы. Мы с Юлькой с удовольствием выкрадывали ее, уводили к нежилой вилле на отшибе и прятали там. Прибегал Самир с мальчишками, вооруженными шпагами, мы сражались, Наташа закатывала глаза и ахала, словом, все было, как в кино.
Роли менялись, если появлялся Венсан. Я сразу же становилась принцессой, а он – героем. Самир поначалу дулся, но мы ему объяснили по большому секрету, что мне нравится Венсан. Самир проникся и даже вызвался быть разбойником.
Еще мы играли в шпионов и разведчиков. Сами придумали! У каждой команды был секрет, а другая команда должна была этот секрет раскрыть. Все честь по чести: два штаба, разведывательные операции, стычки с врагом. Эта игра могла длиться несколько дней с перерывами на уроки, сон и еду.
Мы с мамой занимались до обеда. Все, как в школе. Уроки по часам и домашнее задание.
Потом появились американцы, и Саид с семьей переехал к ним. Лиза стала реже появляться у нас дома, да и то, по-моему, потихоньку от мужа. Хотя Самир и Аднан приходили по-прежнему.
– Несчастные они женщины, несчастные, – твердила мама, – нечего им тут делать было, с этими арабами!
Но соглашались с ней далеко не все. Некоторым матерям казалось, что брак с иностранцем для дочери – очень выгодная партия.
– С засранцем! Я еще понимаю француза какого-нибудь, там хоть цивилизация, права какие-то, а здесь?!
– Да ты-то что в голову берешь? – удивлялся отец.
– А расстраивают они меня, – говорила мама, – приходят и на жизнь жалуются, плачут… А наши словно не понимают ничего! Саид этот, пока американцев не было, никого, кроме русских, не замечал, а теперь словно и нет нас вовсе. Пляшет на той стороне… Нужен он им!
Однажды утром я увидела, как на соседнем пустыре кипит работа: несколько экскаваторов рыли землю, суетились люди, отъезжали и приезжали большие машины. С платформ этих машин разгружали вагончики какого-то болотного цвета с крохотными окошками. Вагончики напомнили мне теплушки из старых фильмов.
– Мам, а что они там делают? – спросила я.
Мама подошла к окну, взглянула и пожала плечами:
– Домики какие-то…
– Это не домики, а вагончики, – заявила я. – Разве в вагончиках живут?
– Живут, – вздохнула мама, – люди вообще где угодно живут.
– Арабы?
– Арабы тоже люди, – сказала мама.
Вечером отец объяснил, что теперь с нами рядом будут жить американцы. А вагончики называются модули, из них соберут целые дома со всеми удобствами.
Это все было очень странно, и мы несколько недель, пока шло строительство, наблюдали за происходящим. Очень хотелось сходить туда, на стройку, поближе увидеть загадочные модули, но стоило выйти за бетонную ограду и приблизиться к шоссе, как нас охватывала робость, и мы отступали.
Вагончики сдвигали по четыре, и вскоре приземистые плоскокрышие домики, сливающиеся цветом с землей, образовали полукруг, обоими своими концами упиравшийся в шоссе. Рабочие и техника исчезли, на их место прибыли новые наши соседи.
Теперь наш наблюдательный пункт переместился за ограду, и мы часами наблюдали за чужой территорией. Я даже о Венсане забыла. Потому что там, на той стороне, были дети!
Они оказались смелее нас. Хотя первый смельчак, решившийся вступить за наш забор, заметно нервничал. Видимо, там вышел какой-то спор типа: «Слабо тебе зайти к русским?» Мальчишке было страшно: а ну как эти ужасные русские только и ждут, чтобы он пришел? И что они могут сделать с ним? Пока он, двигаясь, как лунатик, пытающийся сохранить гордый и независимый вид, шагал, не видя ничего перед собой, по нашей гравиевой дорожке, мы, открыв рты, смотрели на него.
Это был совсем обычный светловолосый мальчишка, в джинсах и зеленой кофте, тоже, наверное, связанной мамой или бабушкой. У него хватило характера, чтобы пройти нашу территорию до конца, но вернуться тем же путем он не решился – обошел вокруг. Русские казались ему страшнее стай одичавших собак и не менее диких аборигенов.
Несколько его товарищей поджидали первопроходца у самой дороги, они переговаривались и поглядывали на нас. Я решилась и помахала им рукой в знак того, что с их другом все в порядке. Он подошел к своим, и они встретились, как мужчины после боя: каждый похлопал его по плечу и сказал что-то негромко.
– Кто тебе нравится? – шепнула я Юле.
– Этот, который приходил, ничего, симпатичный.
– А мне понравился тот, высокий, в белой футболке, – призналась я.
– А как же Венсан?
– Ну… Венсан тоже…
Мальчишки больше не приходили, зато появились две почти одинаковые девочки. Они безбоязненно пересекли дорогу и подошли к нам, держась за руки и улыбаясь. Девочки оказались сестрами. Старшая представилась как Эмми, младшая – Лейли. Они совершенно не знали французского, а мы по привычке все пытались с ними говорить на этом языке.
