Публичные лекции о гомеопатии - Лев Бразоль

Следовательно, задача врача новой школы — я говорю новой, т. е. ганемановской, в отличие от старой, дряхлой, галеновской — заключается в том, чтобы, встречая естественную картину болезни, подыскать ей искусственную картину лекарственной болезни, наиболее с ней сходной, т. е. найти то лекарственное вещество, физиологическое действие которого представляет, так сказать, клинически портрет предлежащей естественной болезни. Для врача-гомеопата пациент, значит, представляет индивидуальную болезненную картину, в pendant к которой он должен найти наивозможно более сходную картину в патогенезе лекарств. Следовательно, весь процесс заключается в сравнении или сопоставлении между собой естественных и лекарственных болезней. Но для такого сравнения необходимо, прежде всего, выделить определительные признаки тех и других болезней, т. е. прежде всего изучить с наивозможной полнотой как естественные, так и лекарственные болезни. Поэтому, когда нам говорят, что мы пренебрегаем объективными симптомами, то я говорю, что это неправда, потому что без объективных симптомов во многих случаях, хотя не всегда, невозможен диагноз, а без диагноза болезни во многих случаях, хотя тоже не всегда, невозможно и правильное лечение, особливо по нашему закону, потому что не зная, какие органы находятся в заболевании, и в каком именно, мы не знаем, какие назначить средства, которые бы действовали на те же самые органы и ткани и в том же направлении, как и болезнь. С другой стороны, когда нам говорят с упрёком, что мы преувеличиваем значение субъективных симптомов, то мы только кланяемся и благодарим, потому что такой упрёк обращается нам в величайшую похвалу. Действительно, если тривиальное лечение «симптомов» неспециалистом-неврачом представляется мишенью для насмешек наших противников, то разумная эксплуатация и оценка субъективных симптомов в руках физиологически образованного врача новой школы доставляет ему могущественное орудие для успешной борьбы с человеческими страданиями. Весьма часто вся болезнь пациента заключается только в субъективных страданиях, и если он обращается к врачу так называемой аллопатической школы, то врач, не зная, что с ними делать, склонен приписать все жалобы пациента его воображению, мнительности, истеричности или ипохондрии и ограничивается назначением наркотических или эмпирических средств. Между тем, врач-гомеопат против всех этих страданий выставляет свои специфические лекарственные вещества, в физиологическом действии которых он, при изучении их раньше, находил все эти самые жалобы пациента, результатом чего каждый раз имеет счастье наблюдать излечение болезненного состояния больного.

Таким образом, милостивые государыни и милостивые государи, вы видите, что главная сила и значение гомеопатической системы лечения заключается в параллельном изучении патологии, симптоматологии и фармакологии. Вооружившись этими сведениями и встречая затем патологическую форму естественной болезни, конечные звенья которой, в виде совокупности клинических симптомов, сходны или тождественны с конечными звеньями другой изученной, искусственной, лекарственной болезни, врач-гомеопат уже наверное знает, что если ввести это лекарственное вещество в больной организм, то оно наверное окажет действие на больные части, клетки, ткани и органы, которые в данном случае подвержены болезненному процессу, потому что эта самая органически заболевшая область именно и входит в круг его специфического действия. С уверенностью, основанной на изучении физиологического действия лекарств, он знает, что попадает в цель, т. е. в больные органы.

Но попасть в больной орган ещё не значит его излечить, и если ввести в организм слишком большую дозу специфического лекарства, то мы к существующему болезненному процессу прибавим новое лекарственное раздражение, и в результате можем вызвать весьма резкое ожесточение болезненной картины, что и случалось с Ганеманом в первое время его гомеопатической практики и что не должно входить в план действия врача, потому что первый руководящий принцип врачей всех направлений должен заключаться в том, чтобы не вредить больному: primum non посеге. Если же ввести слишком малую дозу лекарственного вещества, то оно пройдет совершенно бесследно, не вызвав никакой реакции со стороны больных тканей, и болезненный процесс будет предоставлен своему собственному течению, т. е. останется in statu quo — что также не входит в план действия врача, потому что для выжидания естественного течения болезни пациент не нуждается во враче, ему достаточно для этого сиделки. Опыт и наблюдение учат, что между слишком большой, активно ухудшающей и слишком малой, пассивно бездействующей дозой существует средняя терапевтическая доза, которая активно улучшает или излечивает болезненный процесс без предшествующего ожесточения. Как велика должна быть эта средняя терапевтическая доза — об этом закон подобия ничего не говорит, он только устанавливает факт, что между болезнью и лекарственным веществом должно существовать отношение сходства или подобия. Вопрос же о дозе может быть разрешён только на основании опыта. Опыт же учит, что больные части в высшей степени чувствительны к своему специфическому раздражителю, например, больной глаз — к свету, больное ухо — к звуку, воспалённая брюшина — к прикосновению лёгкой простыни, между тем как в здоровом состоянии может выносить целые пуды и т. д. Следовательно, для больных органов, т. е. для терапевтических целей, доза лекарственного вещества, выбранного по закону подобия, должна быть значительно меньше физиологической дозы, т. е. меньше той, которая необходима для вызова реакции со стороны здоровых органов. Граница же терапевтической дозы или предел чувствительности заболевшего организма к его специфическому раздражителю не может быть установлен a priori, потому что зависит от многих причин: от свойства болезни, от индивидуальности болезненного процесса, от восприимчивости пациента и от физиологического свойства лекарственного вещества. В числе лекарственных веществ мы имеем такие, которые действительны только в сильных дозах и совершенно теряют силу в разведениях (Camphora, Kali jodatum и др.) и, наоборот, мы имеем и такие, которые в грубом состоянии почти недействительны, а будучи доведены до состояния известного разрежения, обнаруживают замечательные терапевтические свойства (Silicea, Lycopodium и др.)[5].

Заслуга Ганемана заключается в том, что он экспериментально и практически доказал, что реактивная чувствительность больного организма к его специфическому раздражителю гораздо тоньше, чем это предполагалось раньше, и что граница терапевтического действия лекарств отстоит гораздо дальше от средней физиологической дозы, чем это и теперь допускается школьными терапевтами. И это его наблюдение само по себе составляет биологический факт высочайшей важности, о чём речь будет в другой раз, так как сегодня говорить об этом я не успею.

Таким образом, опыт и наблюдение учат, что врач, назначая лекарства по закону подобия, т. е. выбирая для излечения болезней такие лекарственные вещества, которые в здоровом организме вызывают клинически тождественные или в высшей степени сходные болезни, и предписывая эти лекарства в дозах меньших, чем обыкновенные физиологические, не только попадает прямо в цель, т. е. в больные органы и клетки, но и излечивает их, т. е. приводит патологический процесс на месте его существования к физиологическому, не затрагивая здоровых и неповрежденных частей, т. е. тушит пламя там и только там, где оно горит.

Посредством какого механического действия происходит это излечение, это вопрос второстепенный, и хотя он в высшей степени интересен, но в настоящее время нас не касается. Важен факт, что лекарственные вещества, действуя в соразмерно соответствующей терапевтической дозе на больные части, находящиеся с ним в отношении избирательного, предпочтительного или физиологического сродства, вызывают в этих частях органическую реакцию, которая выражается в том, что нарушенные физиологические функции этих органов возвращаются к норме. Важен факт, что излечение происходит наискорейшим, наивернейшим и радикальнейшим образом именно этим путём. Биологическое же объяснение этого факта, впредь до раскрытия законов молекулярных процессов в живом организме, может вращаться только в области гипотез, о которых я сегодня с успехом могу умолчать.

Из всего сказанного мною, надеюсь, милостивые государи и милостивые государыни, у вас могло составиться понятие, что гомеопатическая терапия или гомеотерапия есть истинная физиологическая терапия, строго основанная на физиологическом или патологоанатомическом основании сравнительной патологии естественных и лекарственных болезней, и представляет высшую ступень, достигнутую до настоящего времени терапевтическим искусством. С этой точки зрения гомеопатия заслуживала бы не презрения со стороны врачей, а наоборот, глубокого и усердного изучения. Если какая-либо медицинская система заслуживаете название научной, то это именно гомеопатия. Будущность всей терапии лежит в гомеопатии.