Оковы прошлого. Книга 3 (ЛП) - Вольф Триша

Мы все прячемся, даже мне приходится скрываться за альтер эго.

И мы все на темной стороне, если перейти сразу к делу. Всегда есть сторонний наблюдатель, незнакомец, внимательно изучающий и оценивающий наше существование. Например: как бы отнеслись твои коллеги к твоей помощи агенту Бондс и тому факту, что ты изменила заключение о смерти?

Некоторые могут сказать, что с этой точки зрения ты очень плохая девочка.

Как же теперь ты можешь продолжать свою карьеру? Каждый день этот поступок, совершенный лишь один раз, нависает над твоей головой, как грозовая туча, готовая разразиться бурей. Почему ты должна провести остаток своей жизни, терзаясь чувством вины за смелое решение? Этого ублюдка нужно было удавить, как собаку, которой он и был?

Прайс Александр Уэллс не заслуживал суда. Мы оба знаем, что любое нарушение или ошибка в системе правосудия освободили бы девианта.

Поэтому я спрашиваю тебя, что хуже: жить жизнью, терзаемой чувством вины, или жизнью, в которой ты боишься своего мучителя?

Между нами, Эйвери, ты сделала правильный выбор. Единственный выбор. И если бы эта система правосудия не была такой... прости за мою откровенность... испорченной, то тебя бы чествовали как героя, а не распяли как преступника.

Ты должна спросить себя вот о чем: сделала бы ты это снова?

Когда ты определишься с ответом на этот вопрос, найди меня. У меня есть для тебя очень интересное предложение, милая Эйвери. То, которое, я уверен, ты примешь.

- Альфа

Мой желудок сжимается. Тошнота сдавливает горло, а слюна густеет на языке. Моя рука парит над письмом, готовая скомкать бумагу. Разорвать его в клочья. Мне не грозит опасность, что Альфа убьет меня.

Нет, он решил, что я достойна другого.

Мне грозит опасность быть завербованной.

Прежде чем успеваю сделать что-нибудь опрометчивое, я поворачиваюсь и наклоняюсь над мусорной корзиной. Мои сдавшие нервы позволяют организму освободиться от скопившейся мерзости.

Глава 4

Один

Альфа

Может быть только один.

Прошу прощения, что цитирую нечто столь банальное и избитое, как «Горец», но концепция одного – это прежде всего самое блестяще выкованное правило во Вселенной.

Страсть, самоотверженность, преданность своим целям… ничто великое не может быть достигнуто без ключевого элемента, который является единственным побуждением игнорировать все остальное, что не имеет значения и не продвигает тебя к конечной цели.

Только жестокое и бессердечное существо принимает эту концепцию. Избегать всех остальных во имя прогресса. Ради своих амбиций. Но как еще, по-вашему, родились революционные технологии и цивилизации? Стали понятными? Стали абсолютными?

Эйнштейн не делился своим временем с другими. Александр Македонский не сидел за обеденным столом и не опускал голову от стыда за то, что проводит слишком много времени вдали от своей семьи.

И они пришли к победе.

Они приносили в жертву маленьких и ничтожных людей, устраняли воров своего времени и умирали победителями в своих стараниях.

Когда мы заглядываем в будущее достаточно далеко, все маленькие назойливые раздражители становятся лишь фоновым шумом.

Когда вы научитесь распознавать эти надоедливые звуки в настоящем, их будет легче заглушить.

Я крепче стискиваю плачущую девушку и прижимаю тряпку к ее рту, закрывая ноздри и чувствуя, как напрягаются ее легкие для последнего вдоха.

Один. В конце концов, мы остаемся только одни.

В моем бизнесе нет такого понятия как возвратный товар. Мои девочки знают это, и если они не могут угодить моим клиентам, то их смерть - это их собственная вина. У них есть власть выбирать, жить им или умереть.

Это гораздо больший выбор, чем у любого из нас.

Наверное, маленькая Кайла предпочла смерть жизни в рабстве.

Что меня злит, так это то, что она решила объявить об этом после аукциона, после того как ее продали одному из моих самых богатых клиентов. Гнев - это не та эмоция, которая бурлит во мне сейчас: я в ярости. Безумной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гребаная сука.

Ее конечности расслабляются, тело оседает у меня на груди. Я откладываю тряпку в сторону и провожу пальцами по ее темным волосам. Адреналин растекается по моим мышцам спазмами.

Теперь, когда дело сделано, Донаван выходит из комнаты, давая мне минуту побыть наедине, чтобы оплакать потерю одного из моих детей.

Приподняв ее юбку, я провожу рукой по бедру, ощущая припухшую, покрытую шрамами кожу ее клейма. Страдание острыми когтями впивается в мои легкие. Сжимает грудь. Меня огорчает не возврат полутора миллионов долларов США, хотя, да, деньги - мой высший приоритет. Это время… мое время… и я чувствую, что оно утекает сквозь пальцы, как кровь Кайлы окрашивает их сейчас.

Я всегда могу сделать больше, заработать больше, стать богаче. Однако время невозможно состряпать по своему желанию. Когда оно потеряно, его уже не вернуть. Невозможно вернуть потраченные впустую минуты, часы. Дни.

Это правда, я не становлюсь моложе. Невеселый смех срывается с моих губ, когда я смотрю на свою стареющую руку. По сравнению с молодой кожей Кайлы, она уродливая и дряхлая.

Когда человек начинает ощущать давление времени, на него нисходит своего рода безумие. Страх пронизывает разум. Беспокойство может привести к неверному шагу. Но если сосредоточиться на своей единственной цели, то срочность реализации выделит ее среди всего прочего, обращая ваше внимание только на том, что по-настоящему имеет значение.

Это также означает, что у вас оставалось очень мало терпения.

Я с отвращением откидываю девушку от себя и поднимаюсь на ноги. Поправив одежду и смахнув зловоние ее смерти, я открываю дверь и приказываю Донавану избавиться от тела.

В соседней комнате нас ждет еще одна проблема. И, судя по всему, у меня не осталось времени ни для чего лишнего.

- Открой дверь, - приказываю я Мике, который сидит у входа в комнату.

Райленд Мэддокс занимает центральное место в ней. Привязанный к Андреевскому кресту, с кляпом во рту, он потеет, как свинья в ожидании забоя. Я действительно стараюсь, чтобы он чувствовал себя как дома. Этот адвокат любит рабство. Одна из причин, по которой мне пришлось тщательно организовать участие одной из его шлюх в расследовании в качестве жертвы.

Марси Белофф не была испытуемой для «Трифекты». Она была несчастным случаем, произошедшим в результате слишком чрезмерного количества игр. Мэддокс наслаждается болью. Ему нравится причинять ее. И, к несчастью для Марси, адвокат может быть слишком груб.

Я пошел на многое, чтобы защитить свои инвестиции. Ввел Марси сыворотку, посадил ее тело возле мусорного контейнера. Алекс Кинг сообщил причину смерти судебно-медицинскому эксперту, помогая Эйвери поверить, что смерть Марси была случайной из-за препарата.

Все это так утомительно.

Я был слишком полезен для этого неряшливого адвоката. И все ради того, чтобы обеспечить себе столь желанное политическое место. Я вручил ему ключи от жизни, полной власти и величия, а он все испортил. Его аппетиты – причина его падения.

- Райленд. Райленд, - я стою перед ним. - Две недели от тебя не было никаких вестей. Я уже начал беспокоиться.

Его руки натягивают ремни, голова дергается взад-вперед, он хрюкает.

Я уверен, что у него полно всяких оправданий. Он скрывался. Его попытки залечь на дно были мне на руку, чтобы защитить и себя. Я не в настроении выслушивать оправдания. Мы оба знаем правду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он боится меня больше, чем тюрьмы.

- У полиции есть кое-что на тебя, - сообщаю я ему. Я обхожу крест, позволяя своим пальцам пройтись по его напряженным рукам. - С тех пор как у одной из жертв был обнаружен твой отпечаток пальца, это вызвало для тебя массу проблем. Боюсь, ты не сможешь найти выход из этой ситуации.

Его голова дергается, он борется с кляпом во рту. Я помогаю ему и вытаскиваю тот изо рта.