Наследник султана - Александра Селлерс

Опомнилась она, когда увидела Наджиба в дверном проеме; в руках он все еще держал стеклянную безделушку. Заставив себя принять невозмутимый вид, Розалинда протерла поверхность стола, стряхнула кофе с рубашки и сполоснула руки и губку.

Осторожно насыпая новую порцию кофе в кофеварку, она сказала:

— Да, я знала Ламис. — Как много Ламис рассказала ему? — Значит, она ваша сестра?

Он кивнул. Розалинда сглотнула. Следует вести себя осмотрительно. Она взяла чайник и залила кофе кипящей водой. В воздухе сразу же разлился сильный кофейный аромат.

— Почему же у вас разные фамилии?

Наджиб неопределенно махнул рукой, давая понять, что объяснение лежит в сфере некоторых культурных особенностей, вдаваться в которые нет необходимости.

— Вы из Бараката, да? Джемшид мне говорил, что другие ветви вашей семьи живут в Баджестане и Баракатских Эмиратах.

Наджиб помедлил с ответом.

— Да. Мы сейчас в Баракате. Моя мать приходилась сводной сестрой отцу Джемшида. Но корни всей семьи в Баджестане.

Розалинде пришло в голову, что он упомянул имя Ламис, чтобы выяснить правду. Если так, то он добился противоположного результата. Теперь она будет начеку.

Рози внесла поднос в гостиную и поставила на черный столик, возле которого они вновь уселись.

— Значит, Джемшид из Баджестана? Он мне никогда не говорил.

Она налила дымящийся кофе в изящную фарфоровую чашечку, положила ложечку на блюдце и подала Наджибу.

— Он там родился, — лаконично ответил Наджиб.

Он заметил внезапную скованность Розалинды.

Слово «Баджестан» насторожило ее. Он размешал сахар, отложил ложечку и взял с протянутой ему тарелки сладкий бисквит.

— Правда? А почему семья оттуда уехала? — спросила Розалинда неестественно безразличным тоном.

Изображаешь святую невинность — и переигрываешь, подумал Наджиб.

— Ламис замужем, у нее маленький ребенок. Она работает на баракатском телевидении. — Он снова взял в руки стеклянный сувенир. — Ламис собирает такие вот украшения.

Об этом Розалинде было хорошо известно. Эта вещица по стилю не соответствовала большинству других. Остальные она в основном выбирала сама: глиняный барельеф, кусок необработанного аметиста, розовый кристалл на треножнике, крашеное яйцо, но шарик… Розалинда, подумай обо мне, когда будешь смотреть на розу.

— В мои обязанности входит привозить ей что-нибудь подобное из каждой поездки в Европу.

Ты слишком давишь на нее, предупредил себя Наджиб. Дай ей время, и она тебе все расскажет.

Ее взгляд задержался на розе. На одном из лепестков даже можно разглядеть каплю, похожую на слезу. Розалинде не нравилось, что роза заключена в стекло. Все равно что женщина под чадрой. И совершенно естественно думать о Ламис, глядя на розу: Ламис и есть роза.

— Моя сестра вернулась домой из Англии другим человеком, — заметил Наджиб. — Вы не знаете, что с ней произошло здесь?

Черные глаза сверлили Розалинду. Она опустила голову, беспокойным движением поправила одну из безделушек на столе, потом заставила себя вновь взглянуть ему в глаза и пожала плечами.

— А что могло случиться?

— Не знаю. Она никогда об этом не заговаривала. Понимаете, раньше Ламис была беззаботной девушкой. Когда же приехала, на ней лежал как бы отпечаток… страдания.

С большой осторожностью Наджиб отложил шарик, как будто это была живая роза.

Розалинда чувствовала, как гипнотизируют ее эти темные глаза, этот тихий голос, эти сильные и вместе с тем чувственные руки. Он был полон жизни. Для нее стало бы большим облегчением, если бы она могла довериться ему, но…

— Может быть, это из-за войны, — сказала Розалинда.

Но Наджиб лишь покачал головой в ответ, не сводя с нее глаз, и почему-то она почувствовала, что вынуждена заговорить.

— До нас дошел слух, что у Ламис действительно были неприятности, — неуверенно начала она. — Что-то связанное с игрой. Говорили, она проиграла в одном из казино Мэйфера целое состояние.

— Это верно. — Наджиб отхлебнул кофе. — Но такого рода неприятность не могла вызвать ту перемену, о которой я говорю.

Он снова пристально смотрел на нее, словно был уверен, что она знает.

— Но вы ведь тоже были здесь? Вы бы наверняка были в курсе, если бы что-то случилось.

— Я, как и Джемшид, вернулся на родину перед самой Кальджукской войной. А Ламис осталась заканчивать курс.

Розалинда осмелилась спросить:

— Она никогда не упоминала обо мне?

— Сестра вообще не говорила о своем пребывании в Англии. Она знала о вашем браке?

Розалинда пожала плечами.

— Ну, обычно о таких вещах становится известно, — сказала она, чтобы выиграть время.

Наджиб кивнул, допил кофе и отставил чашку.

— Что ж, неудивительно, что она побоялась рассказать об этом деду. Всем известно, как подчас обходятся с вестниками. Может, вы будете рады возобновить знакомство с ней?

— Ну конечно! — Розалинда улыбнулась, скрывая, что в голове у нее пронесся сумасшедший вихрь мыслей, а сердце отчаянно забилось. — А когда Ламис приедет в Англию?

Наджиб насупил брови.

— Розалинда, неужели вы не хотите посетить Восточный Баракат, ознакомиться с наследством и встретиться с родными?

Когда-то она мечтала о такой поездке. Но это было давно.

— Даже не знаю… — Розалинда бросила взгляд на часы и содрогнулась от ужаса. — Извините меня, я совершенно забыла… У меня… сейчас встреча. — Она вскочила. — Простите меня, пожалуйста, я страшно опаздываю!

Наджиб послушно собрал бумаги, захлопнул чемоданчик и поднялся. Розалинда почти побежала к двери, он последовал за ней.

— До свидания, — торопливо сказала она.

— Мы еще поговорим с вами, — ответил Наджиб.

— Конечно, — пробормотала она. — Да, позвоните мне…

Розалинда открыла дверь, но Наджиб не переступил порог. Вместо этого поставил чемоданчик на пол рядом с забавным динозавром на колесиках, а когда он выпрямился, то у Розалинды перехватило дыхание, так как его руки легли ей на плечи.

На какое-то непостижимое мгновение, когда губы их оказались так близко, они унеслись в какой-то другой мир, где они хорошо знали друг друга, где Наджиб имел полное право поцеловать ее. У Розалинды мелькнула безумная мысль, что Наджиб, надев ей на палец кольцо, открыл дверь в новую жизнь, и в эту секунду ее овеял ветер иного существования. Взгляд его черных глаз впился в нее, проник в душу, и ее губы непроизвольно раскрылись.

Они моргнули, и обычный мир вернулся. Она удивительная соблазнительница, подумал Наджиб. С ней надо всегда быть настороже. Теперь поведение Джемшида перестало быть для него загадкой. Вероятно, он потерял способность здраво рассуждать, словно находился под наркозом.