Стихотворения - Эдуард Лимонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1968 год
Из книги «Третий сборник» (1969)
Мелькают там волосы густо…
Мелькают там волосы густоНастольная лампа горит«Во имя святого искусства»Там юноша бледный сидит
Бледны его щеки и рукиИ вялые плечи худыЗато на великое делоРешился. Не было б беды!
И я этот юноша чудныйИ волны о голову бьютИ всякие дивные мыслиОни в эту голову льют
Ах я трепещу… НевозможноЧтоб я это был. Это я?!Как дивно! Как неосторожно!Как необъяснимо — друзья!
В прошлый праздник ровно в понедельник…
В прошлый праздник ровно в понедельникЯ сидел у краешка столаБледная бескровная беседаЧуть плыла
Возникали образы и тетиРодственников также и другихВ черной и бессмысленной работеДни прошли у них
Беспощадно вышел призрак папыИ сурово произнес«Думал ты один — а мы растяпы?!Ну наш род вознес?!»
«Нет не удалось тебе я вижуСтановись в наш строй!Похвалялся ты бесстыжий —Мы — рабы. А ты — герой!»
Возразить не знаю что — шепчу лишь:— Я герой! Герой!Погоди-ка папа что ты тулишьМеня в общий строй
Обладаю даром обладаюПропади отец!Я умру и всех вас напугаюНаконец!
Элегия
Я люблю живую капустуОчень высокого ростаЛюблю видеть Валентину ПавловнуВыходящую из дома утром
Тихую мечтательную зеленьС кислым тургеневским оттенкомПеремежающуюся девушками немногоРозовыми платьями мелькая
Жизнь размеренную без бега без шумаПоследнюю книгу с заломленной страницейСлегка духами подмазанную мамуОна щебечет словно птица
Белый столик на нем яркий завтракИз помидоров. яичницы. молокаПротянутую в воздухе рукуЭто моя собственная рука
Валентин походкой шаткой…
Валентин походкой шаткойК Николаю подходил— Николай! — мне очень жалкочто отец твой уходил
Умирать конечно часторядом с нами начинаютНепонятно и опасночто все ближе подступают
Да ответил Валентинутихо тихий НиколайВидишь черную резинуВидишь гроба узкий край
Тот пытался — этот взялсяЭтот мнил — Наполеон!Мой отец — он ведь валялсяПеред смертью. — Да-да — он!
Выходивший очень смелоГоворивший — Я стерплю!А когда дошло до дела…Человека не люблю!
— Но! — сказал тут Николаюпобледневший ВалентинЧеловека тоже знаюи не он такой один
Хоть премудрая скотинаи загадочная — да!Но мила ему перинаи не впрок ему года
Он не учится — не тянетНитку мыслей из себяТелом меньшает и вянетСпит и ест он без стыда
Я вот тоже тоже тоже!Не отличный от другихВалентин рукой по кожеУлица провел… затих
Да и я с отцом согласныйотвечает НиколайПуть великих — путь опасныйЛучше будем как весь край
Послание
Подушки и столы великолепныА освещенье лучшим быть желаетВсе восемь окон в сад глядят глубокийИ запах надо вам сказать мешает
Настолько он силен и так тягучЧто хочется забросить все занятьяИ просто посидеть… пол мог быть много лучшеОбои хороши а кухня в пятнах
Ну в общем я решил что это нам подходитЦена хоть велика — но жизнь-то ведь уходит
Хочу вставая окна открывать лишь в садНельзя быть медленным уже схватить спешатНаведывались некоторые людиНо нам хозяин обещал и так и будет
Мы снимем этот дом и ты езжай во вторникА то я тут один как будто я затворник
Уже тут говорят — а где его жена?А некоторые — мол а есть вообще она?
Пятница. Ничего нет…
Пятница. Ничего нетпоследняя скотина с последним дедомзанята скудным обедомна краю холодного холма
Низкая небесная тьма
Тропинки по которым летом ходилиЛюди. собаки. ежиЗавалены листьями скользкими
И только глухой ненасытный дедДает последний обед
А земля вольная пустая бессмысленнаяНечего ей предложить купитьИ небо такоеСловно вот-вот появитсянеземная девочка в белом платьице
Пятница.
Все листья больше. все они хуже…
Все листья больше, все они хужеБолее черны более желтыДействуют сильнее на мое самочувствиеИ пустые ветки и пустынные поля
Кто может знать — никто не знаетМожет я последнее донашиваю пальтоИ вчера в парикмахерской осталисьВолосы которые не оценил никто
Я в мыслях подержу другого человека…
Я в мыслях подержу другого человекаЧуть-чуть на краткий миг… и снова отпущуИ редко-редко есть такие людиЧтоб полчаса их в голове держать
Все остальное время я есть самБаюкаю себя — ласкаю — глажуДля поцелуя подношуИ издали собой любуюсь
И вещь любую на себе я досконально рассмотрюРубашкуя до шовчиков излажуи даже на спину пытаюсь заглянутьТянусь тянусьно зеркало поможетвзаимодействуя двумяУвижу родинку искомую на кожеДавно уж гладил я ее любя
Нет положительно другими невозможномне занятому бытьНу что другой?!Скользнул своим лицом. взмахнул рукойИ что-то белое куда-то удалилосьА я всегда с собой
И лесом синими краями…
И лесом синими краямии серединой кровяноюВсе осени по случаю дымилось
Ах не было и нет примеровчтоб блудный сын когда-нибудь вернулся
непрочно его пятка выступаетиз мрака длинношерстого
Бывалочто пятку целовал отец замшелыйбанкир зеленый часовщик сутулый
Но блудный сынукравши дорогой прибор столовыйв свои мытарства углублялся снова
И так всегдаи не успеетотец отстроить здание доверья к сынуУже он возвращается и молитприняли стены и чтоб мать простила
и старый водоем его купал
Фантазия необъяснимо больно…
Фантазия необъяснимо больноПо рекам протеклаи лист кувшинки водяной заделаи домик над водой
Пятнадцать лет вам былои полон молока ваш взор покатый сладкийи глупая красивая головкаи выраженье рук и глаз как телкикоровки молодой и наливной
Так вы гулялиголубка сжимаяи гладя полною рукой
И нищими казались я и мой больной приятельА как бледны!А на лице как много пятен!
А вы чужды застенчивости гнилиполуодетая вы по двору ходили
Да что-то есть в пиршественной свободе!..
