Метель - Леонид Леонов

Свет-от в конец затмился, аль видать еще с росиночку? (Всем нараспев.) Бывало, в баню с ей пойдешь, тело у ей чистое, глаза-то дна в колодце доставали!

МАРФА. Полно, полно врать-то. Куда пропала-то?

ЛИЗАВЕТА. Баню да клуб связалась строить. И гвоздей-то ноне не добьешься, а плотники-то — глядеть да глядеть.

САРПИОН. Еще в библии вписано: маляры да плотники до вина охотники.

МАРФА. Кто это с тобой наехал-то?

ЛИЗАВЕТА. А это бригадир наш, Сарпион Теткин. Конский царь его зовем. Из тех Теткиных, из Заозерных. В газетах ему, старшенькая, описанье давали. Зиночке хочу показать. (Она кивнула Сарпиону. Гладя бороду, тот выступает вперед. Лизавета шепчет что-то на ухо Марфе. Та смеется.)

САРПИОН. Премного благодарны за знакомство.

ЛИЗАВЕТА (отстраняя его). А это племянник его, Иван. А промеж нас — Ваня. (Подталкивая его вперед.) Поближе-то… пускай она тебя хоть руками поглядит.

ИВАН (упираясь). Мамань, я щекотки боюсь. Меня тогда смех разбирает.

ЛИЗАВЕТА. Уж полюби его, озорника, старшенькая! Ведь это муж мой.

Общее удивление. ЗОЯ хлопнула в ладоши. И горделиво всех обводит взглядом ИВАН.

МАРФА (качая головой). Годков-то сколько тебе, Лизавета?

ЛИЗАВЕТА (сделав тонкие губы, не очень уверенно). И, милая, летят, как лебеди. Тридцать девятый с Покрова побежал!

САРПИОН. Она такая. Об нее до ста лет хоть прикуривай.

МАРФА (смеясь). Ну, значит, и я с тобой, Лизанька, помолодела. Какой же ты, Ваня, сам-то из себя?

ИВАН. А я есть молодой, красивый, в аккурат восьмого года рожденья. Кровельщики!.. (Застенчиво.) Рябой я малость.

САРПИОН. Хороша малость: глазам на него больно глядеть.

ИВАН (ревниво, выставив ладонь). Ничего, дядя Сарпион, это на деле не отражается.

КАТЕРИНА. Кажется, вы Лизавету Касьяновну-то у дядя отбили?

ИВАН. Маненько было. Соревнование!

Длинный звонок. Молчание. Переглянулись.

ЗИНОЧКА (уходя). Поташов, его звонок…

ЛИЗАВЕТА ахнула. МАРФА становится прямей и строже, черное платье уже к лицу ей.

ВАЛЬКА (показалась, прокричала шопотком и исчезла). Поташов приехал. Зойка выйди на минуточку!

Суета за дверью. Где-то что-то уронили.

ЛИЗАВЕТА (вполголоса). Сарпион, будь человек. Выди с Ваней на лесенку покурить.

Шумно, потому что слишком стараются не шуметь, ИВАН и САРПИОН уходят.

СТЕПАН (быстро войдя). Поташов приехал. (Катерине тоном внушения.) Встреть. Ты ничего о нем не слыхала. (Марфе.) Ну, принимай, Касьяновна, милого гостя своего.

КАТЕРИНА вышла.

Может, и нам уйти, Касьяновна?

МАРФА (беззлобно). Ты уйдешь да воротишься. Уж оставайся сразу, Степушка!

ГОЛОС ПОТАШОВА. Можно?..

МАРФА подняла голову. Чуть раскинув руки, стремительно входит ПОТАШОВ, — седой, с энергическим лбом, в черной гимнастерке. Мгновение, не замечая остальных, он смотрит на Марфу. Он переводит глаза в направлении ее взгляда и удивлен, что там никого нет.

МАРФА. Это я, я… Вся тут!

Не сводя с нее глаз, он приближается к ней. СТЕПАН держит за руку отбивающуюся Лизавету: ей хочется подойти поближе.

МАРФА. Здравствуй, Андрей Данилыч!

ПОТАШОВ берет ее за руку, смотрит в лицо, прищурясь.

Узнаю… Теплую твою руку признаю, Данилыч.

ПОТАШОВ. Марфинька… Что с твоими глазами, Марфинька?… Болят?

МАРФА. Уж отболели, уж давно. Ведь я тебя, Данилыч, не вижу.

ПОТАШОВ. А я-то думал, раз замолкла, значит…

МАРФА.…нет, я тебя не забыла, Данилыч.

ПОТАШОВ. Это после того… Марфинька?

МАРФА. Ведь он как ударил, мне в затылок охвостьем-то плетки пришлось. Потом темнота-то и потекла, оттуда. И меркнуть стало. Вот мы и бегали с Зиночкой-то от тебя… (Торопясь прервать воспоминанье.) Ну, дай поглядеть, какой ты стал. (Ее рука вкрадчиво поднимается по гимнастерке к его лицу, лишь на мгновенье задержавшись на ордене. Поташов опустил глаза.) И у тебя рубец-то так и не зажил. Оба мы с тобой битые, рубленые… А своего добились, Данилыч!

СТЕПАН подставляет им стулья, марфину руку предупредительно кладет на спинку стула. ПОТАШОВ садится, все еще не замечая Сыроварова.

Ну, кто же жена-то твоя теперь? Молоденькая, небось?

ПОТАШОВ. Да ведь неженатый я, Марфинька. Не получается у меня…

МАРФА. Ай не идут?

ПОТАШОВ. Уж убеждал. Чего лучше: муж стар да занят… Видно с лица нехорош! А ты-то как здесь?

МАРФА. А я хорошо. Меня выведут в палисадничек, и сижу, с ребятишками да воробьями. Вспоминаю иногда… и что было и чего не было. Только тишина очень. А сперва-то шибко я испугалась, Данилыч!

ПОТАШОВ. Чего, тишины?

МАРФА. Не-ет… А, вот, что люди-то научились обходиться без меня. Да еще как обходятся!

ЛИЗАВЕТА (держа платок у глаз). Тебя-то и в газетах под праздники поминают, старшенькая.

ПОТАШОВ повернулся к ней. ЛИЗАВЕТА протянула руку.

Не признает! Видать, шибко похорошела я.

ПОТАШОВ. Лизаветища! (Жестом показывая на талию.) Растем, растем.

ЛИЗАВЕТА. Ни в каком зеркале не помещаюсь!.. На озеро глядеться хожу.

СТЕПАН. Ты, тетя Лиза, как родина, громадная. Все в тебе есть…

ПОТАШОВ взглянул на Степана.

МАРФА. А это племянник мой, Степушка. Второй год хлеб его ем.

ПОТАШОВ дружественно жмет руку СЫРОВАРОВУ.

Бери пример, Данилыч. Без единого взыскания, не пьет, не курит.

СТЕПАН комически разводит руками.

ПОТАШОВ. Значит, бережет себя дли великих дел, Степан… Степан…

СТЕПАН (смотря прямо в глаза.). Меня зовут Степан Петрович Сыроваров.

Молчание. ПОТАШОВ долго шарит в кармане и достает трубочку.

ПОТАШОВ. Как же слышал по радио исследование ваше об этой, как ее…

СТЕПАН. Доклад мой назывался: о морали в переходную эпоху.

ПОТАШОВ. С большим знанием дела изложено. Этот раздел, в особенности, о последнем мятеже индивидуума. Но, думается, социальной эпидемией это обществу нашему не грозит… (И равнодушно отвернулся, набивая трубочку табаком.) Ведь я, Марфинька с праведниками-то дела не имею. Я все больше по части грешников!

В соседней комнате давно шумят гости. В дверь не раз заглядывали молодые лица. Вошла КАТЕРИНА.

Мы, кажется, мешаем тут?

КАТЕРИНА. Степан, помоги мне холодец с балкона достать.

Поклонившись, СТЕПАН уходит вслед за нею.

ЛИЗАВЕТА. Давай я помогу тебе, Катюша! (Уходит.)

ПОТАШОВ. Мне бы руки, с заседания, помыть. Будь моим поводырем сегодня, Марфинька.

МАРФА. Слышал ты, про Степку-то слухи разные ходят. Деньги какие-то…

ПОТАШОВ (беря ее под руку). А ты, Марфинька, не всякому слуху верь.

Они уходят. Вошла ЗОЯ с тортом, НИЯЗМЕТОВ вносит таз со снегом — в нем четыре бутылки шампанского.

ЗОЯ. Куда же вы, Марфа Касьяновна? До Нового года осталось восемь минут.

ПОТАШОВ. Начинайте без нас. Мы пристроимся где-нибудь на подоконнике. (Они ушли.)