Луны морозные узоры. Часть 1 (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

— Молодые люди нашего положения не вольны выбирать сами, и вам, я полагаю, прекрасно о том известно.

— О да, — в глазах Александра тень раздражения, безысходности, в голосе — горечь обвинения. — Отцу не нужна королева-афаллийка на троне, он считает вас, вернее, ваше приданое и связи с восточной страной более выгодным вложением капитала в нынешней ситуации на мировой политической арене. И разве за горами не принято женщине выходить замуж повторно, при живом первом супруге?

Во имя Серебряной, это-то здесь при чем?!

— Только женщинам высокого рода дозволено брать второго супруга по своему выбору, — поправила я осторожно. — Но это обычай моей родины и здесь, в Афаллии, значения он не имеет так же, как и необходимость скрывать лицо невесты до свадьбы.

— Весьма похвально с вашей стороны, — интонация сочилась ядом, откровенным, без попыток замаскировать его светской любезностью.

Принц отпустил мою руку, мы, следуя фигурам танца, отступили друг от друга, повернулись к паре позади нас. Я заученным движением протянула руку темноволосой девушке в красном платье, встретила полный любопытства взгляд ее карих, почти черных глаз. Наши пальцы, ладони не соприкасались, замерли, будто уткнувшиеся в невидимую преграду. Шаг к девушке, шаг назад, перемена рук и снова шаг вперед. Круг, неспешный, неполный, и я встала рядом с кавалером девушки, а она заняла место подле принца. Они не смотрели друг на друга, только перед собой, но я видела, как Александр нежно, трепетно взял даму за руку, как из его движений исчезла скованность, недовольство человека, вынужденного заниматься нелюбимым делом. Оглушенная словами наследника, его жестами, я едва ощутила, как новый партнер коснулся моих пальцев.

— Не обращай внимания, — услышала я тихий голос Мартена.

Посмотрела искоса на мужчину рядом, подозревая смутно, что неспроста Мартен встал позади нас, неспроста встал в пару именно с этой дамой. Мы повернулись лицом друг к другу, и я заметила, какими взорами обменялись Александр и девушка. На устах обоих улыбка воздушная, счастливая, во взгляде радость, обещание.

— Она… — пытаюсь подобрать подходящее определение, — его наложница?

— Возлюбленная, — поправил Мартен. — Или, как у нас принято говорить, фаворитка. Впрочем, они влюблены друг в друга с детства, когда еще Изабелла состояла в свите Элеоноры, сестры Александра.

Принц и Изабелла не сводили друг с друга глаз, растягивали каждое прикосновение и, кажется, не замечали ничего и никого вокруг, словно укрывшись в своем мирке, невидимым для чужих взоров, предназначенном лишь для двоих. Я отвернулась, чувствуя себя уязвленной. Это не ревность, нет, но обида из-за столь откровенного, грубоватого пренебрежения. Наследник всему двору, иностранным послам и венценосным родителям демонстрировал, как неприятна, противна ему навязанная невеста, дикарка из страны, где разрешено такое возмутительное варварство как двоемужество, и как обожает он истинную даму своего сердца, давнюю возлюбленную, с которой ему — ах, какая трагедия, достойная баллад менестрелей и пера поэтов! — не суждено воссоединиться.

— В гневе ты очаровательна, — заметил Мартен вдруг.

Я вспыхнула, отвлекаясь от мыслей о женихе и о публичном оскорблении, что хуже его недавних слов. Пожалуй, позже расспрошу Эллину, ей наверняка хорошо известно, что происходит в королевской семье.

— Вы забываетесь, милорд, — напомнила я сухо, надеясь лишь, что голос не сорвется предательски, выдавая настоящие мои чувства.

Делая шаг к нему, я ощущала тепло его тела, запах мыла и леса, окутанного поутру дымкой тумана, пробуждающегося от предрассветной дремы. Мартен держал мою руку крепче, увереннее, чем Александр, чем того требовали правила приличия, и от его прикосновений кожа словно начинала пылать.

— Не думаю, — в уголках губ затаилась уже знакомая мне усмешка.

— Вы мне солгали.

— Да? — тень притворного удивления.

— Не было никакого поручения от принца.

— Отчего же? Александр обронил, возможно, наполовину в шутку, что было бы любопытно увидеть невесту без покровов, и я вызвался… добровольцем, так сказать. Но отправился я с его полного одобрения.

— И что же вы ему рассказали по возвращению? — я облизнула пересохшие губы.

— Что невеста — прелестная и нежная лилия, взращенная в сиянии луны лесными нимфами, — Мартен смотрел на меня внимательно, неожиданно серьезно. — И что она не предназначена для афаллийских садов.

— Вы… слишком дерзки, — я едва успела поменять руку, чуть не сбившись с ритма. Красивые фразы… с двойным смыслом.

И смысл этот незримым смычком касался тайных струн моей души, взывал к мечтам и чаяниям, непозволительным принцессе. У меня есть долг, есть обязанности и не важно, чего я желаю на самом деле, к чему стремлюсь.

— Отрицать не стану, — согласился Мартен невозмутимо.

— И для чего же, по-вашему, предназначена…эта лилия?

Мелодия плавно стихла, лишая меня возможности узнать ответ, пары раскланялись. Александр обернулся ко мне, подал руку, превращаясь снова в холодного, отстраненного принца, видящего в своей невесте лишь досадную, непреодолимую преграду на пути к собственному счастью. Мы вернулись за стол, под укоризненные, неодобрительные взгляды короля и королевы, и я не смогла понять, чем в большей степени вызвано недовольство монархов — танцем невесты с посторонним мужчиной или их сына с его возлюбленной? Тем не менее, до окончания вечера танцевать я выходила только со своими компаньонками и не искала глазами Мартена, а Александр более не сказал мне ни слова и избегал смотреть на Изабеллу, когда она, яркая, заразительно смеющаяся, появлялась в поле его зрения.

Ночью мне вновь снилась огромная молочно-белая луна, луг, полный сиреневых цветов, и серебристая тень, следующая за мной по пятам. Я шла медленно, наслаждаясь теплым душистым воздухом, прикосновениями бархатистых листьев и нежных лепестков к моим рукам, мягким лунным сиянием, что окутывало все вокруг мерцающим ореолом. Я была спокойна, свободна и знала, что никто не тронет меня в этом призрачном, ласковом мире, что здесь я в безопасности, под защитой. Тень рядом, она всегда рядом и на сей раз мне захотелось вдруг рассмотреть ее. Остановившись среди цветов, я обернулась и увидела зверя.

Снежный барс. По серебристой шерсти рассыпаны черные пятна и золотистые подпалины, светло-синие, с льдистым оттенком глаза смотрят на меня внимательно и по-человечески осмысленно. Я не боюсь. Протягиваю руку, желая коснуться его, ощутить под пальцами мех, сильное гибкое тело хищника и…

И просыпаюсь в темноте своей спальни. Лежу неподвижно несколько минут, унимая забившееся тревожно сердце, затем выбираюсь из-под одеяла и, осторожно ступая по холодному полу, подхожу к окну. Всматриваюсь сквозь сковавшие стекло морозные узоры в очертания сада, в черные силуэты деревьев на фоне снежного полотна. И на мгновение мне кажется, будто среди заиндевевших стволов мелькнула гибкая серебристая тень.