Хозяин Брянских лесов - Иван Грибков

7 октября войскам Брянского фронта был отдан приказ пробиваться на восток. Раненого командующего фронтом А. И. Ерёменко 13 октября вывезли из котла на самолёте.

К 17 октября немцы ликвидировали севернее Брянска окружённую группировку 50-й армии, её командующий генерал-лейтенант М. П. Петров погиб. Немцы захватили более 50 тысяч пленных и до 400 орудий. 20 октября завершилось окружение войск 3-й и 13-й армий в районе Трубчевска. Из окружения удалось выйти не более 20 % личного состава[10].

К концу ноября, таким образом, под оккупацией оказались огромные территории Центрального региона РСФСР. Крайне немногочисленные тыловые органы наступающих немецких войск столкнулись с необходимостью организации снабжения войск, охраны коммуникаций и тыла, обеспечения жизнедеятельности местного населения. Для этого был использован единственно реально возможный путь — создание местных органов власти, преимущественно из антисоветски настроенных представителей местного населения. В процессе их возникновения и деятельности немалую роль сыграли те общественные процессы, которые проходили на оккупированной территории РСФСР.

События, которые происходили на территории Орловской и Курской областей, мало согласуются с привычными представлениями об общем патриотическом подъёме советского народа и мобилизации всех сил на отпор врагу. Так начальник штаба партизанского движения на Брянском фронте старший майор государственной безопасности Матвеев в докладной записке сообщает, что в первые месяцы войны на территорию Орловской области вернулось значительное количество раскулаченных и высланных в период коллективизации, которые при приближении фронта в расчёте на конец советской власти «уже присматривались к бывшей своей собственности, прикидывая, во сколько обойдётся ремонт жилого дома, каким образом использовать «свою» землю, выгодно ли восстановить мельницу и т. д., не скрывая от окружающих свои намерения[11]. Там же отмечается усиление антисоветских настроений среди крестьянства, засорённость местных партийных и советских органов «чуждым элементом» и то, что «по сравнению с соседними районами Брасовский район дал из числа партийно-советского актива относительно меньший процент партизан и значительно больший — предателей»[12].

По-видимому, уже с середины сентября начала рушиться и система государственного и политического управления. В уже упоминавшейся записке сообщается, что эвакуируемые семьи партийного и советского актива провожались под «свист и недвусмысленные угрозы со стороны распоясавшейся антисоветчины, а часть сотрудников учреждений упорно избегала под различными предлогами эвакуации»[13]. Таким образом, в последние дни сентября местные советские органы власти вообще перестали контролировать ситуацию. Как известно, например, по последующим темпам восстановления хозяйства в Локотском округе, эвакуация многих производств была сорвана целенаправленно.

Стоит отметить, что Брасовский район значительно отличался от окружающих. Дело в том, что эти земли принадлежали императорской фамилии, а в посёлке Локоть рядом с железнодорожной станцией Брасово располагалось имение великого князя Михаила Александровича. Брасовские крестьяне, следовательно, не знали ни крепостного права, ни пореформенного разорения, живя в достатке. В их среде были очень сильны монархические настроения, традиции земства и православные традиции. События революции и гражданской войны, а особенно коллективизации очень больно ударили по благосостоянию местного населения и породили серьёзное скрытое недовольство советской властью, которое с началом войны выплеснулось наружу.

В обстановке крушения фронта и безвластия первых дней октября крестьяне стихийно начали делить колхозную землю и вооружаться для защиты своих деревень от грабежей со стороны голодных солдат-окруженцев, начинавших организовываться партизанских отрядов и просто бандитов. Антисоветские настроения, связанные с разочарованием в способностях военного и политического руководства, поставившего страну на грань катастрофы, коснулись и части бойцов и командиров разгромленных частей Красной Армии. Многие из них уходили в окрестные деревни, где нанимались на работу, стараясь избежать немецкого плена. Другие переходили на службу к немцам в состав вспомогательных частей или принимались в состав местной полиции или самообороны. Иногда именно окруженцы составляли в ней большинство[14]. Немало было и перебежчиков. Именно в это время, в октябре 1941 г., на сторону немцев перебежал лейтенант РККА Григорий Никитич Балашов — впоследствии один из руководителей местных воинских частей.

Противоречия внутри советского общества сразу же дали о себе знать. Справка Украинского штаба партизанского движения сообщает: «в первые дни оккупации в сёлах Орловской области всплыл на поверхность весь антисоветски настроенный элемент — кулаки, подкулачники, люди в той или иной степени чувствовавшие себя обиженными. Среди них была и часть сельской интеллигенции — учителя, врачи. Этот народ, подбивал и остальной неустойчивый элемент села принять новый порядок как истинно народный, свободный от притеснений коммунистов»[15].

В посёлке Локоть в обстановке всеобщего хаоса выдвинулся Константин Павлович Воскобойник. Воскобойник К. П. родился в 1885 г. в местечке Смела Черкасского уезда Киевской губернии в семье железнодорожника. В 1915–1916 гг. учился на юридическом факультете Московского университета, ушёл добровольцем на фронт. В 1919–1920 гг. служил в Красной Армии, демобилизовавшись из которой, работал секретарём военного комиссариата города Хвалынска. Активно участвовал в Тамбовском восстании крестьян в отряде эсера Попова, после разгрома, которого вынужден был бежать в Астрахань, где жил с женой под именем И. Я. Лошаков. В 1924 г. поступил на электромеханический факультет Института народного хозяйства им. Плеханова, после окончания, которого работал начальником электромеханических мастерских при палате мер и весов. В 1931 г. из-за боязни разоблачения добровольно явился в ОГПУ и получил минимальный срок — 3 года, после отбытия которого работал в разных городах. С 1938 г. поселился в Локте, работая преподавателем физики в гидромелиоративном техникуме[16]. До войны находился на хорошем счету, участвовал в работе общественных организаций и руководил самодеятельностью в техникуме.

Ближайшим соратником К. П. Воскобойника, с которым тот близко сошёлся перед войной, стал Бронислав Владиславович Каминский, поляк по отцу и немец по матери. Каминский родился 16 июня 1899 г. в Витебской губернии. В 1917–1918 гг. учился в Петроградском химико-технологическом институте, вступил добровольцем в Красную Армию. После демобилизации учился в Петроградском химико-технологическом институте и работал на заводе «Республика». Был женат и имел четверых детей. Состоял в ВКП (б), из которой был исключён в 1935 г. за критику коллективизации. В 1937 г. арестован по делу принадлежности к «чаяновской контрреволюционной группе» (Трудовой крестьянской партии). Каминский отбывал срок в Шадринске, где работал в технологом по спиртопроизводству. После освобождения в 1941 г. направлен на поселение в г. Локоть, где работал инженером местного спиртозавода[17]. Летом-осенью 1941 г. он руководил эвакуацией имущества спиртозавода, рабочих и своей семьи.

Данных об этих нескольких днях практически нет. Есть сведения, что К. П. Воскобойник организует группу местных жителей и красноармейцев для помощи брошенным советскими частями раненным[18], но уже 3 октября организуется отряд в 18 человек, тогда же, по-видимому, получивший название Народная Милиция.

Имеется также версия, созданная на основе воспоминаний П. П. Строгова о том, что уже в конце сентября 2 монаха тайного скита истинно-православных христиан начали вести партизанскую деятельность против советских властей в Брянских лесах.

4 октября 1942 г. Локоть был занят немцами, санкционировавшими существование местного самоуправления[19].

Таким образом, некорректными можно назвать сведения, которые приводятся в ряде работ, сообщающие, что немецкие власти «создали» структуры местного самоуправления в Локте. Многочисленные факты говорят об обратном: немцы ничего не создавали, а только санкционировали уже существующие на месте структуры управления.

16 октября начальник тыла 2-й танковой армии официально утвердил Управу Локотской волости в составе Воскобойника, Каминского (заместитель), Степана Васильевича Мосина (административные вопросы) — бывшего заведующего Брасовского отдела народного образования, и Романа Тихоновича Иванина (полиция) — уроженца Брасово с богатым уголовным прошлым[20]. С. В. Мосин до войны был репрессирован по политической статье. Некоторые разрозненные данные позволяют предположить, что он был офицером Белой армии. Р. Т. Иванин был единственным руководителем Локотского самоуправления, кто имел реальный уголовный срок: до войны он отсидел за хулиганство и мошенничество. 17 октября Воскобойник был назначен бургомистром Локотской волости. Отряд милиции был увеличен до 200 человек, основную часть которых составляли окруженцы.