Неистовый (СИ) - Манохин Павел

- Врешь!- Неожиданно выкрикнул Алеша Попович, вздымая над головою кулаки.- Жива земля русская!!! Мы еще...

Но закончить не смог, со всех сторон его захлестнули волосяные арканы. Богатыря повалили с ног и как медведя опутали веревками и цепями.

Подвели к Субудай-богадуру.

- Нет, ты не мангус,- задумчиво произнес тот.- Ты - человек, такой как и я из мяса и крови.

- Он не простой батыр,- поклонился ему кипчакский толмач.- Это оборотень - волкодлак (Волкодлаки (хортдлаки) - заговоренные воины (устар.), русичи называют их хоробрами.

- Что значит "хоробр"?- Уже с любопытством спросил его Субудай-богадур.

- Они заговоренные,- ответил тот.- Их железо не берет. Убить такого можно только камнем или удавить.

- Дзе-дзе,- с удовольствием произнес монгол.- Ты можешь научить моих батыров быть неуязвимыми для стрел и мечей?- Спросил он русского богатыря.

- Убей ты меня, не томи,- ответил Алеша Попович.

- Что он сказал?- Спросил толмача Субудай-богадур.

- Он просит, чтобы ты убил его,- ответил толмач.

Субудай-богадур с удивлением посмотрел на плененного урусута, но через мгновение на его лице отразилась ярость.

- Забейте урусута камнями!- Приказал нукерам.- Забейте его, как бешенную собаку! А киевских князей выведите на дорогу!!!

Он, не оглядываясь, поскакал прочь с поля битвы, уже не прислушиваясь к глухим ударам камней позади себя.

Пленных киевских князей вывели на шлях. Сначала Субудай-богадур хотел пощадить их, но гнев захлестнул его.

- Затопчите урусов копытами коней,- приказал он нукерам и стал бесстрастно смотреть, как монгольские всадники стремительно приближаются к пленным урусутам.

Ни один из князей не дрогнул и не опустился на колени. Всадники сбили их с ног и принялись бешено кричать и нахлестывать жеребцов.

Так оборвалась жизнь последних воинов киевской дружины.

- Нам пора уходить из этих злых степей,- сказал Субудай-богадур подъехавшему Джебе-нойону.

Тот кивнул в ответ. В то утро пали в бою почти все нукеры его тумена.

11. К рассвету монголы сложили из павших соплеменников курган, обложили убитых хворостом, бревнами и сухим камышом.

Субудай-богадур и Джебе-нойон взяли по факелу и подожгли курган со всех сторон.

- Бай-аралла, баатр дзориггей! Спасибо, доблестные богатыри!- Оглушительно выкрикнул Субудай-богадур, когда над курганом взвился дым.- Байартай! До свидания!

И в ответ ему орда выдохнула:

- Кху!!! Кху!!! Кху!!! Байартай!!! Байартай!!! Байартай!..

Евпатий обернулся на клич степняков. Он стоял возле могилы отца.

- Прощай, батюшка,- прошептал он, покрывая могилу корзно, плащом отца.- Прости меня...

Он поднялся с колен и медленно пошел по степи в сторону Руси.

А эхо еще долго носило над степью монгольское: "Байартай!.." Уже орда под скрип повозок исчезла за горизонтом. А в воздухе все еще перекатывалось: "Байартай! Байартай! Байартай!" Словно "Прощай!" табунщиков повторяли стаи ворон и галок, тучею кружившихся над полем брани.

Но вскоре Коловрата окликнул знакомый голос:

- Побратим!

Евпатий обернулся и увидел княжича ростовского Василия Константиновича. Тот опирался на сломанное древко копья.

Евпатий подбежал к нему, обнял.

- Живы русичи!- Улыбнулся он.- А я, брат, уж и не чаял свидеться с тобой!

- Слава богу, остался жив,- отозвался Василий Константинович.- Оглушил меня татарин. Да видно убитыми завалило. Так и остался жив. Не ведаю, кто еще из ростовских выжил...

- Алешу Поповича как и батюшку моего камнями до смерти забили,- сказал Коловрат.

Василий Константинович отер с лица пот:

- Неужто только мы с тобой выжили?

- Видно не судьба голову здесь сложить,- ответил Евпатий.- Идем домой, брат. Русь нас ждет. Чует мое сердце, это не последняя наша встреча с татарином...

И они пошли в сторону Днепра. За их спинами поднимался столб чадного дыма, там горел курган из тел убитых монголов.

Так в лето одна тысяча двухсот двадцать третьего года погибла на берегах Калки слава русская. Мало кто выжил в той страшной брани. Одними из выживших были побратимы: Евпатий Коловрат и князь ростовский Василий Константинович.

12. И понеслись годы, не уследишь. Весна сменялась летом, лето осенью; начинали дуть студеные ветра, наваливались с полуночного севера зимы. Четырнадцать лет минуло с тех пор, как пали в половецкой степи русские полки в битве с татарской ордой.

Евпатий оженился, обвенчался со своей суженой - Настенькой; пошли у них погодки: Иван да Марья, Василий, Степан, Варвара. Детишки росли здоровыми и сообразительными, радовали глаз родительский. Евпатий отдал их на обучение в греко-славянскую школу.

Князь Василий Константинович тоже женился и со временем сел на стол - княжение в Ростове.

Дружба между побратимами окрепла. Коловрат, выполняя волю рязанского князя Юрия Ингваревича, время от времени навещал названого брата. Вооружившись рогатинами, они поднимали из берлог и с лежанок медведя. А по вечерам, взобравшись на крепостные валы Ростова, продолжали начатый еще по обратному пути с Калки разговор:

- Смутные вести доходят с Дикого поля,- говорил Евпатий.- Будто татары готовятся к новому походу на Русь. А держит их лишь грызня между ханами - власть делят. Хан Чагониз убрался на тот свет, а приемыша достойного не оставил. Ханство свое поделил на княжества, сыновьям да внукам землицу роздал. Среди татар пока что единства нет. А как только один из них подомнет под себя прочих, так и содрогнется Русь. Снова пойдет татарин на нас ордой. А мы с тобой, Василий Константинович, знаем - татарин нас сомнет!

- Не накликай беду, брат,- отозвался ростовский князь.- С нами бог!

- На бога надейся да сам не плошай,- Евпатий умолк на мгновение и снова заговорил:- Ты бы своего дядю - князя владимирского готовил исподволь к скорой брани с табунщиками. Я Юрия Ингваревича нет-нет да начинаю тормошить, чтобы валами крепостными занимался, для городского ополчения оружие ковал. В то лето Господь нашего князя спас, прихворнул он и остался за Днепром, так и жив остался. Не видел он татарина в бою, а мы с тобой видели... Неспокойно у меня на сердце, Василий Константинович. Татарин злобен и бесстрашен, жалости не ведает, кого в полон не возьмет, в огонь да в полымя бросит. В свое время хан Чагониз на полмира замахнулся, мечом да огнем прошел по полуденным, восточным землям. За Камнем (Камень, Каменный пояс - Уральские горы (устар.) булгарских князьков потрепал, кипчаков на колени поставил. Точат мунгалы зуб на земли святорусские, точат...

- Ничего, брат, бог дал Руси новых богатырей. Устроим завтра потеху молодецкую, посмотришь на ростовских удальцов!

- Одно плохо,- покачал головой Евпатий.- На Калке русские богатыри без счета головы сложили.

- Но земля то русская жива! Жива, брат!- Улыбнулся Василий Константинович.- И мы за нее горой встанем! Живота своего не пощадим!..

- Вот то-то и оно, что только мы горой встанем,- кивнул Евпатий.- А когда татарин к нашим рубежам двинет, поднять бы весь народ от мала до велика! Ибо брань будет страшная, какой Русь еще не знала. Не видели такого ворога былинные богатыри, не видели такого супостата ни князь Игорь, ни вещий Олег...

Было далеко за полночь, свистали в близком лесу птахи. В православном мире царили тишь да благодать. На востоке уже алела заря. Подходила к концу весна рокового для Руси одна тысяча двухсот тридцать седьмого года от рождества Христова.

13. Не пустое беспокойство одолевало Евпатия Коловрата в этот час. За тысячи верст от ростовских стен и валов царевичи-чингизиды выбирали преемника Чингиз-хана - покорителя вселенной, который поведет несокрушимые монгольские тумены и орды татар в поход на запад к последнему морю.

Как только солнечные лучи озарили небо, взревели походные трубы. Их яростный хриплый рев раскатился над юртами чингизидов. Нукеры, собравшиеся перед юртами, упали на колени, приветствуя восходящее солнце.