Повесть о Микки-Маусе - Макс Гурин

— 13-тилетнего… — поправил я зачем-то его, сказав, в общем-то, правду, — Да. А что, у мышей не принято дрочить себе хуй?

— Об этом мы обязательно поговорим позже. — улыбнулся он, — А скажи-ка мне лучше, кого ты представлял себе, когда мастурбировал?

— Ольгу Велимировну… — честно ответил я.

— Очень интересно… — продолжил Микки-Маус тоном доброго следователя, — Значит, одну тебе хотелось защищать и оберегать, а с другой… А что тебе, кстати, хотелось сделать с другой?..

Я опять замешкался. Только что я был воздушным шаром, готовым разорваться от переполняющего его Счастья, а тут вдруг Микки-Маус всё так повернул, что вроде я — только обычный подросток-онанист, да ещё и не без садистских наклонностей.

— Но… — начал я очень медленно, вероятно в тайной надежде на то, что пока я проговорю слово «но», я придумаю, чем себя оправдать, как, собственно, оно и случилось, — я никогда не представлял себе, что причиняю ей боль; ей или кому-то ещё, кого представлял; я много, кого представлял. Мне никогда не нравилась чужая боль. Напротив! Я просто представлял себе, что в силу тех или иных обстоятельств, в зависимости уже от моей фантазии, те, кого я себе представлял…

— Ну да, те, на кого дрочил! — вставил Микки и подмигнул мне.

— Да, — согласился я машинально, — я представлял, что, в силу обстоятельств, они полностью подчинены моей воле.

— И какова же была твоя воля? Что, обладая полной властью над ними всеми, над той же Ольгой Велимировной, ты делал с ними реально? В смысле, в своих фантазиях?

— Ничего. — снова честно ответил я и снова повторил, — Ничего… Я просто смотрел им глаза… Но при этом… Они были связаны…

— Хм-м… То есть ты хочешь сказать, что не знал, искренне не ведал, что это гораздо хуже? Хм-м… — снова хмыкнул мой хвостатый исповедник, — Ну а что в ответ делала, хм, да та же Ольга Велимировна?

— Она… улыбалась… Иногда даже смеялась в голос…

— Забавно. — сказал Микки-Маус — А чему ты так радовался-то, когда ехал за Милой на ЗИЛе, в день своей свадьбы?..

— Я радовался тому, что всё шло так, как я задумал несколько лет назад. Видишь ли, я полюбил её почти в 13, а женился на ней даже чуть раньше своего совершеннолетия. Это ведь только потом время так сжалось, что пять лет пролетают как один день, а тогда это была целая вечность. Когда я полюбил её…

— …если, конечно, это была Любовь… — пробурчал себе под нос Микки-Маус.

— …Когда я полюбил её, у меня только начал ломаться голос, а к тому дню, о котором мы говорили, я был уже довольно симпатичным молодым человеком, съевшим за те пять лет множество счастливых билетиков в троллейбусах и автобусах, неизменно загадывая лишь одно: хочу, чтобы Мила стала моей женой! И в тот, реально очень солнечный, день, 24-го ноября 1990-го года, всё было, наверное, приблизительно так, как в день, когда Христос — скорее всего, неожиданно для себя самого — воскрес, потому что только тут он и получил подтверждение, что то, что он о себе всегда думал, действительно и есть объективная Истина! До этого он никак не мог быть в этом уверен полностью — оттуда и его моральные мучения на Кресте! Это было, короче, такое вот, выраженное в реальных физических ощущениях, слово «Свершилось!»…

Микки-Маус немного помолчал, улыбаясь себе в усы, и наконец спросил:

— То есть ты хочешь сказать, что тебе известно, о чём думал Христос? — и снова улыбнулся.

— Так это же совершенно самоочевидно! — выкрикнул один из моих пилотов, которого я не успел от этого удержать…

— Ну-ну… — задумчиво произнёс Микки-Маус, — Короче говоря, тебе нравится, когда всё совершается так, как ты задумал. И именно то, что ты ощущаешь в такие моменты, ты и считаешь Счастьем?..

— Да. — сказал я.

— Женат и счастлив! — рассмеялся он — Забавно… Забавно… — повторил он — Забавно. Забавно.

«Бам. Бам. Бам-бам. Бам-бам-бам…» — забарабанили капельки уксуса мне в макушку. «Бам-бам, — сказало Жестяное Ведро, — теперь я — твоя голова! Как видишь, при определённом стечении обстоятельств, даже Ведро может выбиться в люди! Потому как Промысел Божий непостижим, а Воля Его безгранична!»

«Вот что бывает, когда в Люди выбивается простое Ведро! — подумала моя Жопа, — Сразу начинается какой-то абсурд!»

— Это ещё что! — взяла слово Дырочка на моей залупе, — я помню, как Крайняя Плоть возомнила себя Начальником Полиции Нравов, и наотрез отказалась открываться при мочеиспускании. И пока её не приструнило Начальство, Моча вынуждена была изливаться вслепую, потому что я была лишена возможности предварительно посмотреть, куда её из себя направлять.

— Да-а… Да-а-а… Это истина-а!.. Это истина-а!.. — зашелестел волосами на жопе пахучий Внутренний Ветер.

— Бам… Бам… — вновь поддакнули капельки уксуса.

— Раз ты теперь — моя голова, — сказал я Жестяному Ведру, — то может быть, мне можно уже наконец хоть немного побыть Жестяным Ведром?

— Странное желание. — констатировал тот я, головой которого стало Жестяное Ведро, но тот я, что стал Жестяным Ведром сам, ничего первому мне не ответил. Потому что вёдра не разговаривают. Для этого им пришлось бы выбиться в люди, но такая завидная судьба ждёт только тех, кто вовремя умеет подсуетиться, ибо это очень непросто: будучи беспородной шавкой, занять место, которое самими звёздами и, не побоюсь этого слова, Провидением уготовано Великому Человеку, а вовсе не банальному пустому ведру. Хотя, как это не удивительно, я знаю множество ничем всерьёз непримечательных и довольно примитивных людей, которым нечто подобное удалось.

— Это ты кому сейчас сказал? — спросил меня шёпотом вновь откуда ни возьмись появившийся Микки-Маус.

— Бам-бам! — ответило ему Пустое Ведро.

— Ха-х-ха-х-ху-а! — расхохотался он, — Ну ты прям как котёнок: голову спрятал, а жопа торчит! Кого ты думаешь обмануть?

Но тут случилось нечто неожиданное:

«Ваши документы, пожалуйста!» — тоном, непринимающим возражений, обратился к Микки-Маусу Уксус, и они принялись препираться, поскольку этот Микки был не какой-нибудь там простачок, чтобы по первому требованию в чём-либо повиноваться Прозрачным Жидкостям.

Тогда, воспользовавшись моментом, ко мне — нарочно, чтобы не выдать себя, не поворачиваясь в мою сторону — обратилось Ведро:

— Я не хочу больше быть человеком!..

— Раньше надо было думать, мИлочко! — ответил я, тайно радуясь, как удачно согласовал форму обращения с родом Ведра.

— Ну пожалуйста! Я, Пустое Жестяное Ведро, сказочно виновато перед тобой! Я хочу исправиться и обещаю, что впредь буду сначала думать, а уже потом делать! — продолжало канючить оно, всё так же делая вид перед Уксусом, препирающимся с Микки-Маусом, что молчит и даже не смотрит на меня.

— А всегда ли это правильно: сначала думать, а потом делать? Не бывает ли случаев, когда разумней поступать наоборот; по крайней мере, если действовать сообразно Финальной Цели? — заговорил вдруг во мне Микки-Маус.

— А ты хочешь сказать, что тебе ведома Финальная Цель? — спросил я Внутреннего Микки-Мауса.

— Одну минуточку. Я должен посоветоваться с Генеральным!.. — ответил внутри меня Микки-Маус.

— Что? — спросил внутри меня я.

— В смысле, с Внешним. — ответил Внутренний. И он действительно уже раскрыл было свой усатый мышиный роток, чтобы спросить об этом Микки-Мауса Внешнего, который в этот момент был занят перепалкой с Уксусом, но тут как раз нечаянно вытеснил из меня собственно Меня. Нет, это не входило в его осознанные планы, но вдвоём нам просто стало «там» тесновато. А поскольку деться мне было больше совершенно некуда, то я вынужден был влезть в того самого Микки-Мауса, с которым Микки-Маус Внутренний как раз только что собирался посоветоваться. Таким образом, ни ответа, ни совета никому из нас получить не удалось. И тогда мы решили действовать на свой страх и риск.

«Если что-то Началось, то оно обязательно Кончится!» — считают многие. Но можно ли считать это их мнение, собственно, уж прям Мнением, то есть каким-то окончательным выводом, к коему пришли «они» в результате длительных размышлений, скрупулёзно рассмотрев в ходе этих самых размышлений массу противоречащих друг другу фактов и переработав массу же противоречивых сведений? По-видимому, нет. По-видимому, нет. По-видимому, нет. По-видимому, нет.

Но можно ли, в свою очередь, назвать то, на что опирался только что сказавший «по-видимому», то есть данные, полученные им через визуальный канал его восприятия (раз уж сказал он «по-видимому»:)), уж прям каким-то таким Видением? То есть чем-то таким, что при определённом угле зрения можно назвать Талантом, ибо есть большая разница между словами «смотреть» и «видеть». А вдруг сказавший «по-видимому» чего-то не увидел или и вовсе смотрел не в ту сторону, а если и в ту, то неверно интерпретировал? Достаточен ли, выразимся так, контент его Предыдущего Опыта для того, чтобы те выводы, которые он сделал на основе увиденного, можно было назвать действительно именно ЕГО мнением? Вероятно, нет. Вероятно, нет. Вероятно, нет.