Любовь на фоне кур - Пелам Вудхаус

Вернувшись на кухню, я узрел, как Укридж в рубашке, но без воротничка разделывается с солидным куском окорока. Миссис Укридж, в халатике из грубого полотна выглядевшая еще более юной и похожей на маленькую девочку, улыбнулась мне над чайником для заварки.

— Приветик, старый конь, — взревел Укридж, — где ты пропадал? Купался? Надеюсь, это тебя подготовило к работе, так как нам пора засучивать рукава.

— Птицы прибыли, мистер Гарнет, — сказала миссис Укридж, чьи глаза совсем округлились, придав ей сходство с удивленным котенком. — И их так много! Они такой шум поднимают!

В подтверждение ее слов в окно ворвалось кудахтанье, по силе и разнообразию превосходившее все, что я когда-либо слышал. Напрашивалось предположение, что все курятники Англии разом опустели, а их население в полном составе оказалось во дворе укриджской фермы.

— Да, похоже, поставщики не скряжничали, — заметил я.

— Да, толика вроде бы немалая, а? — сказал Укридж самодовольно. — Но это-то нам и требуется. Нет смысла начинать в малом масштабе. Чем количество больше, тем доход выше.

— И какие породы преобладают? — осведомился я, выражая профессиональный интерес.

— Да всякие. Моя теория, малышок, такова: не важно, какие породы мы получили, потому что несутся они все; и если мы будем продавать яйца партиями, как мы и будем их продавать, а цыплята вылупятся разнокалиберными, то просто сошлемся на злополучную случайность. Уж поверь, люди даже и не думают, какой курица породы, если у нее имеются две ноги и клюв. Поставщики были адски дотошны. «Доркинги?» — хотели они узнать. «Валяйте, — говорю я. — Волоките своих доркингов». — «Но может, вам требуется партия минорок?» — «Отлично, — говорю я. — Спускайте с цепи минорок». А они все за свое — и вот так часами бы, если бы я их не одернул. «Послушайте, мой милый старый друг студенческих лет, — сказал я ласково, но твердо главному субчику (отличный такой старикан с манерами маркиза), — послушайте, — сказал я твердо, — жизнь коротка, а мы все уже не так молоды, как прежде. Давайте не будем тратить впустую золотые часы на загадки и отгадки. Мне нужны куры. Вы продаете кур. Так снабдите меня каждой породой понемножку. Смешайте их, малышок, — сказал я. — Смешайте их хорошенько». А он так и сделал, черт подери. Иди-ка во двор, посмотри на них. Бийл их уже вывернул из ящиков. Не меньше чем по штуке любой породы, какие только наизобретали.

— Куда ты думаешь их поместить?

— Ну туда, возле лошадиного загона, как мы и решили. Самое оно. Полно грязи, чтобы в ней рыться, а когда захотят, смогут выходить на луг и клевать червяков, или чем они там питаются. Наверное, нам придется сколотить для них сегодня утром какой-нибудь навес. Отправимся в город и распорядимся, чтобы нам прислали проволочную сетку и всякое такое прочее.

— Еще нам будут нужны курятнички. Надо будет и их наготовить.

— Конечно. И наготовим. Милли, я же говорил тебе, что старина Гарнет мыслит очень свежо? Про курятнички я совсем забыл. А их нельзя купить? В кредит, конечно?

— Дешевле самим изготовить. Приобретем побольше ящиков. Подойдут из-под сахара. Сколотить несколько курятничков много времени не потребует.

Укридж с энтузиазмом хлопнул кулаком по столу и опрокинул свою чашку.

— Гарнет, старый конь, ты чудо. Успеваешь подумать обо всем. Засучиваем рукава незамедлительно и приводим место в самый что ни на есть ажур. Какой инфернальный гвалт поднимают эти пернатые! Наверное, еще не чувствуют себя во дворе как дома. Погоди, пока они не увидят компактные первоклассные особнячки, которые мы для них соорудим. Покончил с завтраком? Так идем. Милли, и ты с нами.

Рыжий Бийл, опиравшийся в позе мыслителя на дворовую калитку и с большим интересом наблюдавший за пернатой оравой по ту ее сторону, был тотчас выведен из задумчивости и отряжен в город за проволокой и ящиками из-под сахара. Укридж занял его место у калитки и обозревал птиц с благодушием владельца.

— Ну, — заметил я, — они, безусловно, поймали тебя на слове в смысле разнообразия.

Старикан с манерами маркиза, казалось, приложил максимум стараний, чтобы прислать весьма представительную коллекцию куриных пород. Имелись голубые куры, черные, белые, серые, желтые, палевые, крупные, мелкие, доркинги, минорки, кохинхины, бантамы, виандотты. Да, зрелище было, бесспорно, внушительное.

Наемный Служитель вернулся на исходе утра, предшествуемый тележкой с требуемыми сеткой и ящиками. Укридж, чей энтузиазм не терпел проволочек, тут же взялся за изготовление курятничков, а я с помощью Бийла окружал проволочной сеткой место возле лошадиного загона, избранное для куриного выгула. Не обходилось без мелких неприятностей: рык смертной муки возвестил, что молоток Укриджа опустился не совсем на то, на что следовало, а затем мои брюки сцепились с проволокой, но в целом работа продвигалась удовлетворительно. К середине дня все было настолько на мази, что Укридж счел разумным сделать перерыв для принятия пищи.

— Вот так-то, — сказал он, сияя сквозь затуманенные стекла пенсне над краем бокала. — Именно так следует с ними управляться! В таком темпе мы приведем это место в полный порядок еще до отхода ко сну. Спокойная компетентность — вот где зарыта собака! Что скажешь об этих курятничках, Бийл?

Наемный Служитель обозрел курятнички каменным взглядом.

— Видывал и похуже, сэр. — Бийл продолжил свой осмотр. — Но редко, — добавил он. Страсть Бийла к правде-матке заслужила ему непопулярность в трех полках, одном за другим.

— Они очень даже недурны, — сказал я, — но я рад, что я не курица.

— И правильно, — сказал Укридж, — учитывая, как ты натянул сетку. Они у тебя все поломают в ней шеи.

Вопреки самоотверженным трудам к наступлению темноты обиталища для кур все еще остались незавершенными. Подробности вечерней работы сохранились в письме, которое я тогда же написал моему другу Ликфорду.

«…Ты когда-нибудь играл в игру, которая называется „салки“? Мы как раз кончили играть в нее с курами, поразвлекавшись так полтора часа. Мы все смертельно устали, за исключением Наемного Служителя, который словно бы сделан из резины. Он только что отправился прогуляться по пляжу. Видимо, хочет поразмять ноги. У меня же самого такое ощущение, будто я в жизни больше шагу не сделаю. Ты и понятия не имеешь, чего стоит собрать кур и благополучно уложить их спать. Поскольку постоянная обитель для них еще не готова, мы были вынуждены запрятать некоторых в кубические ящики из-под сахара, а остальных загнать в подвал. Мне только сейчас пришло в голову, что им, собственно, для ночлега требуются насесты. Осенила меня эта идея только сейчас, и упоминать о ней Укриджу я воздержусь, не то этот неукротимый труженик примется их изготовлять и привлечет меня. В конце-то концов, курица может одну ночь и потерпеть, а я, если мне придется хотя бы палец о палец ударить, рухну без чувств.

Я считал, что нам следовало взять на вооружение принцип „медленно, но верно“. А именно: брать каждую птицу поодиночке и относить в постель. Это заняло бы порядочно времени, но обошлось бы без накладок. Но ты понимаешь, что такой план не мог привлечь Стэнли Фиверстоунхо! Он предпочитает более стремительные, более лихие маневры наполеоновского размаха. Он сказал: „Открой дворовую калитку, и пусть подлянки выйдут на простор; затем отправляйся туда же и пошли их сомкнутым строем через заднюю дверь в подвал“. Идея была великолепная, но таила в себе одну роковую неувязку. Она не учитывала, что куры могут броситься врассыпную. Мы открыли калитку, и они все разом вырвались наружу, точно публика из театра по окончании спектакля. Тогда мы окружили их для великой облавы. Секунды три казалось, что нас ждет полный успех. И тут Боб, пес Наемного Служителя, всегда готовый поучаствовать в происходящем, заливаясь лаем, вылетел из дома в самую их гущу. Последовало паническое бегство, и только Богу известно, где некоторые из этих кур находятся теперь. Во всяком случае, одна — большая и желтая, — полагаю, в настоящую минуту уже достигла Лондона. Когда я видел ее в последний раз, она неслась в том направлении со скоростью, измеряемой узлами, а Боб мчался за ней, гавкая во всю глотку. Курица показала чемпионскую резвость, заметно увеличивая расстояние между ними. Вскоре Боб, пыхтя, вернулся, видимо отказавшись от погони. Мы тем временем гонялись по всему саду, приняв тактику, которую я предложил с самого начала, но только с той разницей, что мы не ухватывали их тихо, не напрягая сил, а прежде пробегали за каждой по нескольку миль. Через некоторое время мы выработали некоторую систему. Миссис Укридж стояла у двери, мы ловили кур и вносили их в дом. Затем, когда мы спускали их в подвал, она закрывала дверь. Кроме того, мы расставили сахарные ящики Укриджа в один ряд и, поймав птицу, сажали ее в ящик и загораживали открытую сторону доской. С помощью таких экстраординарных мер мы собрали две трети птиц. Остальные рассыпались по всей Англии. Некоторые, возможно, еще находятся в Дорсетшире, но биться об заклад не стану.