Союз любящих сердец - Дениза Алистер

— Ты не надела туфли.

— У меня лишь одна пара ботинок, но они такие мокрые и старые…

— А что с твоей одеждой?

Деби показала на стиральную машину.

— Это все, что у тебя есть?

Ее лицо помрачнело. Да, конечно; это все ее имущество! Неужели он сам этого не видит?

— Если бы я знала, что мне придется здесь остановиться, я бы привезла целый чемодан одежды от знаменитых кутюрье, — съязвила она, но тут же пожалела о сказанном.

В конце концов, этот человек не виноват в том, что она свалилась ему как снег на голову и путается у него под ногами. Она ожидала, что он взорвется от ярости, но, к своему удивлению, услышала в ответ громкий смех.

Арчибальд ничего не сказал и вышел из кухни. Когда он вернулся, Деби увидела у него в руках пару толстых шерстяных носков.

— Мой отец надевает их, когда ходит гулять по холмам. Они согреют тебе ноги.

Она медленно подошла к нему. Этот знак внимания значил для нее так много! К ней уже давно никто не относился с добротой, поэтому на глаза у нее навернулись слезы.

Пожав плечами, Арчибальд отвернулся и взял стакан воды.

— Я сварила суп. Как вы думаете, может быть, ваш отец съест немного? — рискнула спросить девушка.

— Давай попробуем.

Арчибальд поднялся наверх с подносом, оставив Деби обедать в одиночестве. Спустя час он вернулся, чтобы поесть самому. К этому времени ее одежда уже высохла, и она смогла переодеться. Она не стала ему мешать и отправилась осматривать дом. Каждая комната в доме была обставлена совершенно необычной мебелью, и чем дольше Деби смотрела на нее, тем больше она ей нравилась.

— Я никогда раньше не видела ничего подобного! — с восторгом воскликнула она, когда Арчибальд вошел в гостиную.

— Это «ар деко и «ар нуво», — небрежно бросил он. — Мои отец страстно увлечен этими стилями. Большую часть жизни он собирал свою коллекцию. Если тебя интересует, то там, в кабинете, уйма книг об этих направлениях.

Арчибальд поднялся наверх и тут же забыл про девушку. Отец опять проснулся, и он дал ему лекарство. Вскоре старик вновь задремал. Его дыхание было прерывистым, болезненно-хриплым. Арчибальд принес подушки и пуховое одеяло из комнаты, которую миссис Маклинн приготовила для него, и постелил себе на кушетке.

Утром позвонила миссис Маклинн и сказала, что все дороги покрыты толстым слоем снега, поэтому она никак не может проехать к их дому. Позже позвонили из полиции и тоже сообщили, что главная дорога блокирована сугробами, так что они не знают, когда им удастся выбраться.

Итак, Арчибальд был вынужден остаться с девушкой еще на неопределенное время. Он спал совсем мало — кушетка была слишком коротка для него. Бог не обидел его ростом. А всю предыдущую ночь он провел за рулем. Арчибальд устал как собака и был страшно зол на судьбу, которая так жестоко обошлась с ним, на Деби, на снег и даже, прости Господи, на отца за то, что тот довел себя до такой болезни.

Дни тянулись, плавно переходя один в другой. Небо было такое темное, что порой Арчибальд не мог отличить день от ночи. Он спал только тогда, когда спал отец, но сон его не был глубок: он постоянно просыпался, прислушиваясь к агонизирующему дыханию старика. Временами отцу становилось немного лучше и с ним удавалось поговорить, хотя было совершенно очевидно, что это стоило больному больших усилий и причиняло боль. Но Арчибальд очень дорожил этими минутами, которые, казалось, восполняли время, потерянное в вынужденной разлуке.

Доктор звонил каждый день, но он уже ничем не мог помочь. Дороги все еще оставались занесенными снегом, да и не было необходимости в его визите. Обезболивающих лекарств он оставил достаточно, а больше ничего для больного он сделать не мог.

Хорошо еще, что Арчибальду не нужно было беспокоиться о еде: Деби взяла на себя готовку, стирку и даже уборку в доме. Каждый раз, появляясь на кухне, он заставал ее за работой, при этом лицо девушки светилось от счастья. Иногда, свернувшись калачиком, она сидела в кресле и с увлечением читала отцовские книги о современном искусстве. Они почти не общались: Деби его не интересовала, но он был благодарен ей за то, что она сняла с его плеч так много мелких забот.

Однажды утром, когда минуло уже около недели, Деби вошла в кухню, чтобы помыть посуду после завтрака, и увидела, что Арчибальд все еще сидит в кресле, погруженный в глубокий сон. Она с первого дня его побаивалась, но сейчас он выглядел таким беззащитным. Приблизившись к нему, она вгляделась в его мужественное худощавое лицо с квадратным подбородком, высоким лбом и прямыми темными бровями. Его резко очерченные черты лица, тонкие и привлекательные, были не главным, что бросалось в глаза. Главным было выражение решительности и самоуверенности. Похоже, его внешняя привлекательность даже у него самого вызывала раздражение. Для него самым важным была его личность, его собственное «я».

Деби подумала, что ей следует разбудить его.

— Мистер Гроув, — позвала она, затем еще громче: — Мистер Гроув.

Но его веки даже не дрогнули, так глубок был сон. После минутного колебания Деби все же решила не беспокоить его и самой подняться в комнату больного.

Она в первый раз увидела отца Арчибальда, но сразу же поняла, что старик умирает. Точно так же выглядела ее бабушка десять лет назад, когда Деби привели попрощаться с ней.

Сидя в том самом кресле, где Арчибальд провел уже много часов, девушка тихо наблюдала за больным, пока тот спал.

Через полтора часа Арчибальд, вздрогнув, проснулся. Он сразу же ринулся наверх и, увидев Деби у постели отца, пришел в бешенство. Схватив за руку, он вытащил ее на лестничную площадку.

— Зачем ты пришла сюда?

— Но вы спали, поэтому…

— Он что, звал? Почему ты не разбудила меня?

— Вы так устали. Я думала…

— Кто, черт возьми, просил тебя думать? — зарычал Арчибальд. — Убирайся отсюда! Я не хочу, чтобы, проснувшись, он увидел рядом кого-то чужого вместо меня. Тебе ясно?

— Абсолютно ясно, — коротко ответила Деби. Ее щеки залил легкий румянец. Высвободив свою руку, она направилась к лестнице. Арчибальд провожал ее взглядом. Увидев, как напряглись от обиды ее плечи, он пробормотал:

— Послушай, я не имел в виду…

Но Деби уже сбегала по ступеням вниз.

Сон немного восстановил его силы. Остаток дня он провел в кресле возле отца. После полудня дыхание старика, казалось, выровнялось и у Арчибальда мелькнула надежда: а вдруг, вопреки всему, отец поправится.

К вечеру, с трудом борясь со сном, он направился в кухню что-нибудь выпить. Деби читала в своей комнате, она слышала его шага, когда он спускался, потом снова поднимался наверх. Внезапно тишину нарушил ужасный крик. Это был крик боли и отчаяния.