Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen"

— Будет, касатик, будет. Как не быть, — бабулька споро отсчитывает мне нужную сумму, пока закипает электрический чайник и в микроволновке подогреваются пирожки. — Вот, молодёжь, держите.

Мы забираем приятно горячие еду и питьё.

— Сколько я тебе должна? — мелкий долг заметно отягощает независимость моей спутницы. Я прикидываю в уме и называю округлённое в минус число. Быстро добавляю: — Отдашь в понедельник, не хочу снова за бумажником лезть.

— Договорились, — успокаивается Ольга. Надкусывает пирожок: — М-м, вкуснятина!

Ну ещё бы. По-моему, в ресторане она съела от силы пару ложек солянки, на чём аппетит и закончился. Есть смысл придержать свою порцию выпечки, поэтому я просто прихлёбываю чай. Такая предусмотрительность оказывается не напрасной.

— Хорошо, но мало, — с грустинкой вздыхает Ольга, дожевав последний кусочек.

— Будешь ещё?

— Твои? Нет, так нечестно выйдет. К тому же есть мучное на ночь — вредно.

— В том, чтобы ходить голодной тоже полезного мало. Держи хотя бы один, — я всучиваю ей тот пирожок, который кажется мне больше. — Попросим ещё чая?

— Если там открыто, — капитулирует Ольга.

На окошке киоска висит табличка «Закрыто», но продавец пока внутри. Я стучу, вежливо спрашиваю о добавке и, к своему удивлению, получаю просимое бесплатно: касса уже опечатана.

— Новогодние чудеса начались, — с железобетонной уверенностью констатирует Ольга. Звонко чихает, и в ответ часы на центральной башенке театра начинают мерно отбивать десять вечера.

— Однако, — я как-то совсем забыл о времени. — Похоже, нам пора закругляться.

— Похоже, — моя спутница кажется слегка огорчённой. — Если ничего не путаю, то автобусы в той стороне, — она взмахивает рукой, показывая на противоложный край площади.

— Сейчас проверим.

Дух Нового года продолжает нам помогать: стоит подойти к остановке, как вдалеке показывается нужная Ольге маршрутка.

— Ну что, тогда пока?

— Пока, — Ольга немного мнётся и вдруг снимает с правой руки перчатку. Протягивает мне изящную кисть. — Тим, спасибо.

— Пожалуйста, — я торжественно скрепляю рукопожатие. — Обращайся.

Ольга светло улыбается, кивает, и мы размыкаем руки. Я слежу, как она садится в полупустую «газель», и только когда маршрутка отходит от остановки, принимаюсь соображать, на чём и откуда надо уезжать мне самому.

***

Утром всё случившееся кажется очередным разделённым сном. Красочным, реалистичным, но абсолютно невозможным. Зимний вечер, красивая и умная собеседница, разговоры на темы, категорически неинтересные большинству обывателей, — такого просто не могло случиться со мной наяву.

Вспоминаю, что похожим образом рассуждал после второй барной пятницы в компании Дрейка. Тогда я опрометчиво хлебнул лишку, и Остапа понесло в философические дебри. Логично, если бы после этого посиделка стала последней — кому понравится сочетать хороший коньяк со всяким заумным бредом? — но каким-то чудесным образом традиция продолжилась.

А может, Ольге тоже не с кем поговорить о высоких материях такого рода? И получается, что повезло нам обоим, ведь когда рядом есть кто-то на одной волне с тобой, жизнь становится намного приятнее. На этой оптимистической ноте я наконец выбираюсь из объятий шерстяного пледа и принимаюсь за утреннюю рутину.

Звонок в дверь застаёт меня на кухне в ответственный момент перекладывания овсяной каши из кастрюли в тарелку. Я дёргаюсь и благополучно переворачиваю посуду на пол. Ну, спасибо, что не на себя.

Иду открывать дверь, попутно размышляя, чем теперь завтракать — порция хлопьев была последней, из съестного остались только кетчуп, пельмени и чёрствые остатки пятидневной буханки. Воленс-ноленс придётся выходить на улицу, где слепящее солнце и безукоризненная синева неба однозначно говорят о приличном морозе. Бр-р-р.

Ранним гостем оказывается соседка с верхнего этажа, тётя Шура. Мои родители получили эту квартиру незадолго до гибели, так что ребёнком я толком здесь и не жил. Настоящее знакомство с соседями случилось уже в сознательном возрасте, после переезда восемь лет назад. Сначала мы с тётей Шурой обменивались приветствиями, потом я несколько раз помог ей поднять на этаж сумки с продуктами, потом она угостила меня самодельным яблочным пирогом, и в итоге я сделался в её глазах кем-то вроде очень дальнего родственника.

— Здравствуй, Тимош. Не разбудила?

— Здравствуйте, тёть-Шур. Нет, не разбудили: время же почти десять. У вас что-то случилось?

— Да опять розетка, зараза. Я к ней только вилку поднесла, а она как шарахнет!

— Вы про ту, в которую телевизор включаете?

— Про неё, падлюку.

— Тёть-Шур, я ведь вам объяснял: не надо его каждый раз от сети отключать.

— Так огонёк же светится!

Непробиваемый аргумент. Огонёк светится, электричество расходуется, а пенсии еле-еле на хлеб хватает.

— Тимош, может, посмотришь, что с ней? Я-то Лёвке позвонила, но он занятой какой-то.

Лёвка — единственный сын тёти Шуры — в самом деле чрезвычайно занятый человек. Лично я о нём часто слышу, но вживую ещё ни разу не видел.

— Посмотрю, инструмент только возьму.

Я начинаю с элементарной техники безопасности: выкручиваю пробки, щёлкаю туда-сюда выключателем в прихожей — лампочка не горит. Благополучно снимаю тёмно-жёлтый от времени корпус розетки. Отверстия для штифтов вилки слегка оплавлены; хорошо было бы заменить это наследие хрущёвских времён, а ещё лучше — поменять проводку целиком. Только кому этим заниматься? Не тёте Шуре ведь. На этой мысли я аккуратно касаюсь отвёрткой винта, и тут что-то идёт не так. Не успеваю понять, что происходит, не успеваю даже испугаться. Просто перестаю быть.

Комментарий к I (Тим)

*Sic transit gloria mundi (лат.) — Так проходит земная слава.

**«Серебряной пули нет» (англ. «No Silver Bullet») — широко обсуждавшаяся статья Фредерика Брукса об инженерии программного обеспечения, написанная им в 1986 году.

***Ка́ли-ю́га — четвёртая из четырёх юг, или эпох, в индуистском временном цикле. Характеризуется падением нравственности, поскольку добро в мире уменьшается до одной четверти от первоначального состояния в век Сатья-юга.

========== II (Ольга) ==========

Она плавает в формалине

Несовершенство линий

Движется постепенно

У меня её лицо её имя

Свитер такой же синий

Никто не заметил подмены

Флёр «Формалин»

Странно, почему я раньше не замечал, какой у тёти Шуры высокий и ровный потолок? Словно в современной новостройке, а не в разменявшей полтинник «хрущёвке». И отчего я не слышу вокруг себя испуганной суеты? Неужели отключка получилась такой долгой, что хозяйка успела вызвать «скорую» и убежала её встречать? М-да, позвала помощничка себе на голову.

Я пробую пошевелиться, и тело послушно отзывается. С кряхтением сажусь, морально готовый к последствиям вероятного сотрясения, но нет ни мушек перед глазами, ни тошноты, только затылок слегка побаливает. А мне везёт сегодня! Тут я наконец обращаю внимание на окружающее пространство и понимаю, насколько рано обрадовался.

Эта прихожая незнакома мне абсолютно. Лампа на потолке не горит, дневной свет идёт из коридора за аркой, перед которой я сижу. Слева от меня — круглый журнальный столик, на стеклянной столешнице лежит женская сумка. Стену над ним украшает репродукция какой-то из картин Рериха: розовые горы, парящие в сиреневом небе. Справа — вешалка с единственным серо-стальным пуховиком, ящик для обуви и узкий шкаф-купе. Я не мигая вглядываюсь в зеркальную поверхность его дверцы, а в ответ на меня не менее пристально смотрит красивая худощавая брюнетка в джинсах и синем свитере с высоким горлом. Лицо сердечком, большие тёмные глаза под дугами соболиных бровей, короткая стрижка — одним словом, Ольга.