Сказкоешка-Сладкоешка - Рээт Куду

— Предупреждаю тебя, Беляночка, — важно заговорила кошка, — что гулянье — непростое занятие. Когда идешь гулять, непременно бери с собой две шапочки. Одну для ветреной, а другую — для безветренной погоды. Только наденешь ветреную шапочку, как сразу же увидишь, что ветер только по верхушкам деревьев гуляет. Значит, надо надевать безветренную шапочку. Что это там бормочет кусок стены?

— Я всегда думала, что угловая стена ни на что не годится. Для дома угол — еще куда ни шло, но для стены угол совсем ни к чему! — бормотал кусок стены себе под нос.

— Что вы говорите? — попробовала перекричать грохот кошка.

— Ой, а я вас и не заметила, — всполошилась стенка. — Я говорю, что угловая стена никуда не годится.

— Верно, — мяукнула кошка. — Но какое вам дело до угловой стены? Вы же прямая!

— Не больше часа назад стала такой, — охотно принялась объяснять угловая стена. — Сотни лет я была углом в доме гномов. Меня презирало все прямое! Особенно те деревья, что тянутся в небо, у которых нет ни сучка, ни задоринки. А таких полно росло вокруг дома гномов.

— Дома гномов? Дома бабушки Белоснежки? — испугалась Беляночка. Она совсем забыла, что шла знакомиться с новой бабушкой. Но, наверное, бабушка Белоснежки хорошая только в сказках. В жизни она почему-то пугала Беляночку.

— Да, да, да, гномов и Белоснежки! — немного рассердился на перебившую его девочку бывший угол. — Я их всех там бросил! А старый дом давай меня упрекать: я-де подвожу остальные углы, как им быть, если я вдруг выпрямлюсь. А я потихоньку все выпрямлялся и выпрямлялся, и в один прекрасный день даже такая прямая, как спичка, елка, не могла меня больше ни в чем упрекнуть. Даже стройный тополь, который вечно дразнил меня горбуном, должен был замолчать. Старый дом проклял меня и велел назад не возвращаться, пока я снова не стану приличным углом. Немного жаль, конечно, гномов и Белоснежку, но, думаю, они найдут приют у Дюймовочки.

— Вот бессовестная! — взорвалась кошка.

Никогда еще Беляночка не видела кошку такой сердитой.

— Мы торопимся изо всех сил, чтобы Беляночке успеть до вечера к Белоснежке, а ты из-за склок елки и тополя устраиваешь такую неразбериху. Теперь нам придется возвращаться, и Беляночка не сумеет повидать свою самую новую бабушку, — выпалила кошка.

— Не беспокойтесь обо мне! — попыталась скрыть свою радость Беляночка. — Мне пока хватит и старой бабушки, пойдем в другой раз.

— Ступай немедленно домой и впредь будь повежливее с гостями! — прикрикнула кошка на бывший угол, пытавшийся изображать стенку.

Перепуганный угол повернулся и заковылял сквозь заросли в обратную сторону.

— Сегодня туда идти нет смысла. Пока они там между собой разберутся! — кошка устало опустилась на траву.

— Кошечка, милая, пойдем лучше назад. — Беляночка погладила кошку по спинке. — Моя прежняя бабушка, наверное, уже ждет. А сюда вернемся завтра, или послезавтра, или после-послезавтра уж обязательно.

— Мне все равно, — отрезала кошка, — мы же пришли сюда ради тебя.

Оскорбленная кошка встала и пошла. Истории кончились. Беляночка шла следом. Кошка не остановилась даже на приветствие сороки. Не стала насмехаться над выдрой, к которой больше не толпились в очереди жаждущие водографий. Лишь возле заросшего мхом камня кошка забыла про обиду и удивленно спросила:

— Эй, браток, как же ты так оброс? Другие камни с жутким грохотом носятся по лесу, а ты…

— А я… Я чудо-камень, — лениво зевнул лежебока.

Камень действительно был необыкновенный, не такой, как камни бегуны. По бокам у него нарос светло-зеленый мох, на макушке — темный, местами мох был полосатый, местами — золотистый, просто удивительный мох был.

— Сначала меня упрекали, почему я лежу не двигаясь, — охал камень, вспоминая былые дни. — Только и знали, что укоряли и предупреждали, что лежачий камень обрастает мхом. А теперь все ходят смотреть на мой чудо-наряд. Больше и в мыслях ни у кого нет стыдить детишек-каменишек и пугать их мхом. Приходят по одному и компаниями, детей приносят сюда в обязательном порядке, чтобы поглядели на чудо.

За кустами раздался шум, и целая команда камней-детишек обсыпала камень.

— Задавайте вопросы, задавайте вопросы! — приказывал неуклюжий необтесанный камень, который рядом с нарядным моховиком казался безликим и голым.

— Разве это честно, что на ленивом лежебоке вырос такой замечательный мох? — пропищал вдруг самый маленький камушек.

— Фу, какой глупый вопрос! Я на такой не стану отвечать, — обиделся лежебока.

— Если вы не умеете вести себя и задавать вопросы, то сейчас же уйдем отсюда, — прорычал необтесанный камень.

— Что для обросшего мхом камня самое трудное? — спросил плоский карапуз.

— Самое трудное то, что у меня под самым носом вздумала вырасти нахальная сосенка. Раньше отсюда открывался чудесный вид. Я спокойно дремал, жаворонки время от времени спрашивали, как я могу так безмятежно полеживать. Тогда я открывал глаза и любовался прекрасными горами и долами. Красотища! Какое-то время жаворонки меня не тревожили, и тут вдруг выросла нахальная раскидистая молодая сосенка и закрыла мне очаровательный вид. Ничего больше не видно. Ах, как трудно быть чудом!

— А вы бы выкатились из-за сосны, многоуважаемое чудо, — посоветовал маленький камешек.

— Да, да, да, — закричали остальные, — а мы можем помочь вам, подтолкнем сзади.

— Я, мшистое чудо-юдо, должен еще ворочаться? — запыхтел оскорбленный камень. — Вы же знаете, что не лежачий камень мхом не обрастает!

И чудо-камень решительно закрыл глаза, дав понять, что он намерен подремать.

Остальные камни потихоньку отступили в лес, а Беляночка вышла на опушку и воскликнула:

— Ой, смотри, кошечка, из-за сосны виден наш сад и липы! И моя настоящая бабушка там сидит! Бежим скорее, миленькая, бежим!

Беляночка помчалась во весь дух вниз, даже несколько раз перекувыркнулась, словно боялась, что иначе обрастет мхом.

— Бабушка, бабушка, я познакомлю тебя с кошкой, которая знает все истории и даже больше, — крикнула Беляночка.

— Послушай, Лийз, куда ты пропала? Я как раз собиралась идти искать тебя, — сказала бабушка, притворяясь сердитой. — Я вернулась с новым клубком, а тебя и нет!

— Мы с кошкой… — начала Беляночка, которая, кажется, снова превратилась в Лийз.

— Какой кошкой? — удивленно спросила бабушка.

— С моей кошкой, которая живет голосами, — объяснила Беляночка-Лийз, или Лийз-Беляночка.

Но кошка пропала.

Не слышно было ее мурлыканья ни впереди, ни позади, ни сбоку.

На скамейке сидела только бабушка, держа на коленях недовязанный носок и спицы.

Лийз посмотрела на важно шелестящую листьями липу. Не было кошки, не было ее писклявого голоса, не было змеиного жала и собачьих клыков.

Кошка бесследно исчезла.

Липа была такой могучей, а кошка такой исчезнувшей, что Лийз пришлось забраться к бабушке на колени и жалобно прошептать:

— Как хорошо, что тебя не так много, как липы. Если бы это было так, то я бы тебя боялась.

Бабушка ласково погладила девочку по голове.

Лийз знала, что слезы легче всего проглотить вместе со словами, все равно как съесть слова, а слезы будут вроде подливы.

— Бабушка, бабушка, — быстро заговорила она, — сейчас сюда придет моя кошка и расскажет тебе про ежика, у которого огромный кругозор. И про выдру, которая делает водографии. И про куницу, которая решила сменить шкуру…

— Смотри, Лийз, — улыбнулась бабушка, взяв в свою руку ладошку девочки, — твой пальчик совсем побелел. Каждый раз, когда ты начинаешь сосать палец, я знаю, что ты что-то придумала. Видно, ты не совсем настоящая Лийз, ты немножко Беляночка.

— Значит, кошка была права, когда сказала, что я должна жить в домике гномов? — испугалась Лийз.

— Ну и выдумщица же ты! Твоими выдумками можно было бы накормить всех загадочных кошек, которые живут только голосами и больше ничем. Пойдем-ка скорее домой, может, там что-нибудь сладенькое со вчерашнего дня осталось.

— Не хочу сладенького, — вскочила Лийз. — Хочу кислой капусты.

— Что за чудеса, — удивилась бабушка, — вчера ты ее вообще не ела.

— Вчера я еще не знала, что возмущенные зайцы едят только кислую капусту! — объяснила девочка.

— И чем же ты возмущена? — улыбнулась бабушка.

— Тем, что мне грустно, а хочется возмутиться, потому что и кошка, и ежик, и куница — все пропали, — всхлипнула девочка. — Может, кошка никогда больше не вернется и не отведет меня к гномам!

— Ежик и куница, пожалуй, и правда забудут тебя, — тихо сказала бабушка, — а вот кошки обязательно возвращаются. Обычно тогда, когда ты уже устаешь их ждать. У моей бабушки, а твоей прабабушки, была такая кошка. Видно, и твоя кошка такая же.