Рок-посевы: PINK FLOYD - Всеволод Новгородцев

Любителям «Пинк Флойд» эта пластинка хорошо известна, для многих в ней воплотилось все лучшее, что было создано группой. Звукорежиссурой занимались сами пинкфлойдовцы, которые не пожалели ни сил, ни времени на то, чтобы добиться наилучших результатов. Действительно, качество записи на пластинке такое высокое, что я знаю несколько человек, которые и по сей день выверяют по ней, как по эталону, звучание незнакомой стереоаппаратуры.

Альбом разошелся гигантским по западным понятиям тиражом — 8 миллионов экземпляров. Сейчас счет уже потерян, потому газеты писали, что в Западной Германии одна из пластиночных фабрик только и занимается тем, что штампует «Темную Сторону Луны». Пластинка вышла на первое место списка в Америке, а в Англии не покидала списка лучших альбомов последующие два года. Успех «Темной Стороны Луны» привлек внимание и к другим, более ранним пластинкам «Пинк Флойда», которые тоже начали продаваться большими тиражами — короче, участники группы стали в одночасье богатеями.

Возвратившись в мае 73-го года из гастролей по Америке и Канаде, «Пинк Флойд» выступили в Лондоне в огромном выставочном зале <Earls Court> перед восемнадцатью тысячами зрителей. Целая батарея эффектов была использована на этом концерте: в луче прожектора под потолком появлялся самолет, который медленно пролетал над аудиторией, врезался в сцену, взрываясь с оглушительным снопом огня. Со сцены в зал по направляющим натянутым проводам над головами зрителей летали ракеты, а в воздухе парил огромный надувной дядька с зелеными глазами прожекторов.

Остаток года «Пинк Флойд» посвящают звукозаписи, появляясь на публике только в ноябре, когда группа выступила с концертом-бенефисом в пользу Роберта Вайатта, барабанщика группы <Soft Machine>, который по пьяному делу выпал из окна, повредил себе позвоночник и был парализован ниже пояса. Бенефис собрал десять тысяч фунтов.

Теперь, когда финансовые трудности были улажены основательно, можно было никуда не торопиться, творить, выдумывать, пробовать и воплощать в жизнь самые, казалось бы, безумные затеи. Так, в ноябре 1973 года обсуждалась идея записи альбома вообще без музыкальных инструментов. На нем должны были быть только звуки, производимые предметами, например, бутылками, заполненными водой до разных уровней, резинками, зажигалками, спичечными коробками, кусками натянутой липкой ленты или одеколоном в аерозольной упаковке. Ребята ухитрились записать на ленту три полных композиции, однако при планировании следующей пластинки от этих записей, в конце концов, отказались. За годы работы в студиях пинкфлойдовцы накопили большой музыкальный и технический опыт и по праву считались лучшими звукорежиссерами того времени. Неудивительно, что к их помощи обращались многие знакомые музыканты — в 74 году Дэвид Гилмор и Ник Мейсон часто продюсируют различные группы.

Примерно в это время в музыкальной печати стали появляться разные намеки и догадки о том, что, мол, «Пинк Флойд» не в состоянии больше создать музыку на уровне их предыдущей пластинки «Темная Сторона Луны». Сами пинкфлойдовцы к газетным интервью не стремились и историй подобных опровернуть не пытались.

Общественный ажиотаж по поводу следующей пластинки использовали разные ловкачи, которые записали ноябрьский концерт 74 года в городе Stoke в графстве Staffordshire и эту нелегальную запись выпустили пластинкой, оформив ее, надо сказать, профессионально, вполне в стиле самих «Пинк Флойд». В результате — многие сочли, что это и есть следующий альбом группы и он за несколько недель разошелся тиражом в 150 тысяч. Такого рода пластинки называются «bootleg», так вот, этот «бутлег» штамповался в Голландии и, по мнению специалистов, всей операцией руководили из Германии. Теперь эту пластинку в магазинах не найдешь и «бутлег» имеет коллекционную ценность.

Начало 75 года участники «Пинк Флойд» проводят в студии. После шести месяцев работы, два с половиной года спустя после «Темной Стороны Луны», выходит их следующая пластинка под названием «Wish You Were Here — Хорошо Если Бы Ты Был Здесь».

Во время записи заглавной композиции Дэвид Гилмор предложил — неплохо было бы в конце ее записать звуки деревенской скрипки. Сказано — сделано. В это время внизу, в студии номер один на Abbey Road записывался известный джазовый скрипач

Стефан Грапелли с гигантом классики Иегуди Менухиным. Ребята послали общих знакомых на разведку. Грапелли, опытный профессионал, сразу начал интеллигентно торговаться и, в конце концов, согласился записаться за триста фунтов. "Если

очень, очень внимательно вслушиваться в самый конец композиции — говорит Роджер Уотерс — "то после шума ветра можно еле-еле уловить звуки скрипки. Это и есть то, что записал Стефан Грапелли. Мы решили не указывать его имя на конверте, потому что от его скрипки на пластинке практически ничего не осталось, он мог бы и обидеться."

2 декабря 1976 года группа фотографов и кинорепортеров собралась у огромного здания электростанции Баттерси в Лондоне для того, чтобы заснять в полете громадную надувную розовую свинью, наполненную гелием. Свинья была изготовлена по спецзаказу в Германии на заводе, где делают дирижабли. На всякий случай был предусмотрен даже снайпер, вооруженный винтовкой с разрывными патронами. Он должен был продырявить свинью, если ее полет стал бы отклоняться от намеченного.

В объявленный день доставленного гелия оказалось недостаточно, свинья в воздух не взлетала и решено было собраться назавтра. На следующее утро, третьего декабря, пришли все — кроме снайпера. Двенадцатиметровую свинью надули гелием, фотографы защелкали затворами, зажужжали кинокамеры, но тут, ко всеобщему изумлению, веревка удерживавшая свинью, оборвалась и огромная хрюшка начала плавно взмывать в небеса. Первым о полете розовой свиньи доложил пилот реактивного самолета, приземлившегося в лондонском аэропорту Хитроу. Пилота тут же отправили дышать в трубку Раппорта, но, убедившись в том, что он трезв, приняли информацию к сведению. В погоню был послан полицейский вертолет, который обнаружил летающую свинью, следовал за ней некоторое время, а потом возвратился на базу. Розовое парнокопытное парило над Лондоном, взмывая все выше и выше. За ее полетом теперь следили локаторы Гражданской Авиации: на высоте 6 тысяч метров свинья плыла в сторону Германии. "Соскучилась, видно, по дому!" — сострил один из наблюдателей. В конце концов воздухоплавающее животное приземлилось на юго-востоке Англии, в графстве Кент. Вся эта операция была задумана ради фотографии на обложке следующего альбома «Пинк Флойд» под названием «Animals — Животные».

8– 9 ФЕВРАЛЯ 1985 ГОДА

По мере того, как герои рока стареют, или вовсе уходят из жизни, все больше появляется воспоминаний типа "мои встречи с Ленноном". Одну из таких вот историй рассказал мне Михаил Барышников, в прошлом солист Кировского театра в Ленинграде и до недавнего времени — художественный руководитель Американского Театра Балета в Нью Йорке. Несколько лет назад, находясь со своей балетной труппой на гастролях, он познакомился с Миком Джаггером. Джаггер остановился в том же отеле и вместе с «Роллинг Стоунз» приехал выступать на большом стадионе. Джаггер много слышал о Барышникове, Барышников кое-что слышал о Мик Джаггере, короче — они решили вместе пообедать. На обеде Мик Джаггер, заметно стесняясь, пригласил Барышникова на свой концерт. Барышников приглашение принял, потому что концерт был дневной и хотя до стадиона было около сорока километров, после него он успевал в театр на свой спектакль. Столь высокого гостя посадить нужно было особо: Барышникову поставили стул прямо на сцене, да не за кулисами, а перед публикой, на одном из "языков" сценической площадки, по которому Мик Джаггер носился во время концерта как угорелый. Видно было хорошо, слышно было тоже — хорошо, даже слишком, потому что Барышников сидел неподалеку от титанического размера громкоговорителей, изрыгавших звук как Везувий в последний день Помпеи.

Происходившее во время концерта — полет Мика Джаггера на веревке, подвешенной с вертолета над головами зачарованных зрителей в лучах прожекторов, тучи конфетти, изливаемые на публику из огромного шланга, розовые дымовые завесы, световые эффекты и так далее — мы описывать не станем, ибо перо наше решительно не в силах этого сделать. За кулисами Барышникова ждал лимузин, который бесшумно домчал его в театр. В театре было тоже как-то странно тихо, и разминаясь на сцене Барышников понял вдруг, что не слышит обычных звуков оркестра, разыгрывающегося перед началом балета. Выглянув за занавес, он увидел, что музыканты все на местах и пиликают вовсю. Вот тут-то Михаил Барышников с ужасом понял, что он оглох, что музыки он не слышит, а стало быть исполнять сольную партию в балете тоже не в состоянии. Поднялась паника, вызвали врача. Врач осмотрел и сказал, что волноваться не стоит, что к утру слух наверняка восстановится. "То есть как это «к утру»!" — возопила театральная администрация — "нам через десять минут надо занавес поднимать!" Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать, полчаса. Через минут сорок ватная тишина вокруг начала понемногу оживать. Барышников стал слышать звуки, доносившиеся как бы издалека, а еще через пятнадцать минут было решено рискнуть и поднять занавес. На следующее утро Мик Джаггер позвонил Барышникову и спросил, понравилось ли ему, и что он думает о концерте с профессиональной точки зрения. "Спасибо большое" — ответил английскому Мику русский Миша — "впечатление у меня осталось незабываемое!" "Действительно" — сказал мне в заключение рассказа Михаил Барышников — "концерт был потрясающий и я его долго не забуду!"