Район-55 - Дмитрий Манасыпов

Если пройти ее нормально, без потерь…

Ага, вот и она, родимая. Как будто железной щеткой по хребту провели. Дисплей шлема мигает, на какое-то время полностью вырубаясь. Вперед, не сворачивая ни на сантиметр.

Вмятая в землю банка из-под колы, почти совсем без краски, блестящая даже без солнца, – это первая вешка. Прямо напротив нее, сантиметров через сорок, вбитый железный штырь с номером «пять». Это вторая.

Никогда не доводилось идти по минному полю? Нет? Мне доводилось. И ни хрена не для выполнения ответственного боевого задания. Дурак просто был и домой хотел. Было нас, таких дебилушек, целых четыре человека. Так мы не просто шли, а бежали, торопясь на последнюю вертушку. И целыми остались, и успели. Хорошо хоть, что не зарекся тогда больше по минам не бегать. А то сам бы себя сейчас не уважал.

Хотя здесь кое-что пострашнее будет. Мин-то нет, и днем с огнем их в Районе и возле Города не найдешь. В отличие от всяких пакостей, которых здесь в избытке: «провалы», «конфорки», «горючки», «с добрым утром», «битум». Все, что вашей душеньке угодно, одним словом.

Лирика, не пойми откуда приходящая в голову в самый неподходящий момент. А что поделать, если натура такая? Черт с ней, пора двигаться вперед.

Десять вешек, отгораживающих около семи метров коридора внутри Черты. Осторожно втиснуться в этот узкий проход – каждый раз, когда опускаешь ногу, думаешь: не стал ли он за прошедшее время ложным? А вот и последняя – деревянная рогулька, на которую, явно после нашего последнего визита, какой-то шутник насадил череп бабуина. Или резуса, или шимпанзе… хрен редьки не слаще.

Все, вышли. Четко ощущаешь струйку пота на спине. Влажная, ненормального иссиня-черного цвета трава под наколенником. И, как обычно, пропавшие в никуда пятнадцать минут времени вместо тех десяти, которые мы потратили на Черту. Это уже сам Город, проклятое место, в которое мы возвращаемся вновь и вновь.

Впереди старое, полуразвалившееся здание подстанции, от которого нам прямо и до упора. На последних метрах перед самим Городом всегда кажется, что в нем самом будет легче. Это не так. Здесь не легче, а просто есть возможность краткой передышки, в самом-самом начале. Потом становится даже тяжелее, чем в пригороде, когда местные понимают, что на них свалилась свежая порция вкусного и полезного мышечного белка, вдобавок ко всему еще и увешанная ценной и качественной аппаратурой и амуницией.

Идем вперед, отсекая секторы наблюдения, внимательно прислушиваясь к внутренним голосам и писку зуммеров встроенных приборов наблюдения. Чаще всего в подстанции никто не прячется. Местное зверье, обычное, а также полностью разумное, здесь предпочитает не таиться. Оно давно привыкло, что, выйдя с Черты, рейдеры имеют одну приобретенную в Районе отвратительную привычку, которая выражается в шквальном огне по всему, что проявляет агрессивные наклонности.

Первые сто метров пройдены спокойно, никто и ничто не пытается каким-либо образом напороться на пулю. Останавливаемся аккурат за когда-то и кем-то привезенными, растрескавшимися армированными плитами. Концы арматурин, сейчас выставившие напоказ свои проржавевшие зубья, – штука опасная. Можно пропороть ткань легкого комбинезона, если напорешься на бегу. Хотя лично я не рисковал бы здесь бегать. Затаившихся, «якорных» опасностей-ловушек в этом квадрате много. Добираемся до плит и присаживаемся. Пять минут на отдых и определение обстановки.

Сегодня мы не в своем обычном составе. Подрядились провести каких-то стукнутых на всю голову туристов. Вон они, приземлились на пятые точки и жадно, это видно через прозрачные забрала, глотают воздух, приходя в себя. Последние двести метров перед Чертой мы неслись сломя голову, уходя от туманных волков. Стая решила взяться за нас крепко, вот и пришлось уносить ноги. Хорошо, что заметили мы их еще издалека, вот и успели драпануть. Если бы не эти, которые щас подняться не могут, то, может быть, и отогнали зверюг, а так… Волки – это звери «внешние», через Черту они не ходят, и проще удрать, а не тратить на них патроны.

Ну, да черт с ними. Поднимаю бинокль, хороший, немецкий, полностью совместимый с электронной начинкой шлема. Шарю искателем, пытаясь заранее рассмотреть опасность. Ну-с, что у нас есть интересного?!

Впереди парк и гаражи. Место нехорошее, мы обычно стараемся обойти его стороной. Хуже из близлежащих «плохих» территорий Района может быть только Колыма, бывший частный сектор в северной части города, и из-за этого так и названный первыми жителями. С десяток улиц – слошь полуразрушенные дома, потрескавшийся асфальт с участками, густо заросшими кислотником, развалившиеся сараи и подсобки, в которых кто только не водится. И еще там встречаются гуманоиды, которые зачастую куда опаснее любого животного. Хорошо все-таки, что мы смогли выйти не со стороны Колымы.

Так… между развалинами гаражей, мягко и обманчиво лениво перекатываясь, двигаются шары полевиков. И их много, не меньше пятнадцати. Лохматые, внешне вялые и медлительные ежи-переростки, выстреливающие полуметровыми щупальцами с десятками загнутых острых крючков. Это плохо, дробовик у нас один, а против них именно картечь – самое то.

Видоискатель цепляется за махину вышки, останавливается на четко видимой серой массе, плотно облепившей металлоконструкции где-то посередине. Вот черт его знает, что это. Может быть, остатки паутины, может быть, просто ветром занесло какой-нибудь брезент, сорванный с одной из трех проржавевших фур на стоянке.

Серая масса шевелится, подается вперед, расправляет темные, с прорехами паруса крыльев. Гибкая шея клонится в нашу сторону, водит по воздуху вытянутой массивной головой, челюсти дергаются, раскрываясь. Спустя несколько секунд до нас доносится рокочущий рев. Смок, мать твою!!!

Ребята вскакивают на ноги, понимая, что единственный шанс, который у нас остается, – это бой. Если уж он нас заметил, то разбежаться не получится, не успеем добраться ни до гаражей, ни до развалин домов. Да и бесполезно это, не поможет…

Туристы мечутся. Один рвет все-таки в сторону, несмотря на мой крик, надеясь скрыться от визжащего кошмара, который заходит на нас на бреющем полете. Далеко не убегает, споткнувшись о неприметную кочку и угодив точно на густой газон разрыв-травы. Сложенные в острые четырехгранные пирамидки листья мгновенно протыкают беднягу и тут же разворачиваются, разрезая его изнутри, подняв в воздух густую красную пыль.

А нам уже не до него, потому что смок приближается, широко раскрыв голодную пасть, утыканную кинжалами блестящих от слюны зубов. Громадные провалы черных глаз, развернутые крылья и кожистые мешки на шее, готовые плюнуть в нашу сторону кислотой…

Глава вторая

ночь – столкновения

Наталья кричала, захлебываясь собственным криком, и не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Ее сознание туго и жестко скрутила жестокая воля странного существа, стоявшего перед ней. Где был Вадим, она так и не поняла.

Когда она наконец-таки выбралась из темной глубины забытья, в которое ее закинула Волна, любовника в комнате не было. Вместо него прямо перед ней, застыв неподвижным изваянием и поблескивая в тусклом зеленоватом свете какими-то чешуйками и наростами, высилась странная мощная фигура, следившая за ней чуть светящимися глазами. А потом существо шагнуло вперед, попав в полосу довольно яркого света, падающего через выбитое стекло. И тогда Наталья закричала…

Свет выхватил из темноты мощные грудные пластины мышц под темно-желтоватой кожей, покрытой кожистыми буграми и чешуйками повсюду, где были сгибы и складки. Темная голова с какими-то выступами на макушке качнулась вперед, показав девушке себя во всей красе.

Вытянутое вперед рыло, заканчивающееся хоботом, образованным четырьмя мясистыми «лепестками», которые находились в постоянном движении. В самом центре мелькал, то прячась, то появляясь, черный язык-жало, свернутый в узкую трубочку. Далеко выступающие надбровные дуги, вернее, мясистые наросты над большими и глубокими черными глазами.

Голый череп, переходящий в костяной гребень с торчащими во все стороны редкими и острыми иглами. Резко вырубленные скулы, ограничивающие верхнюю часть морды со свисающими кожистыми брылами. Точащие в стороны, вытянутые, с острыми кончиками хрящеватые уши.

Существо сделало еще один шаг вперед, зашипев и резко развернув лепестки, образующие хобот. Блеснули мелкие острые зубы, усеивающие их внутреннюю поверхность, мелькнул темный язык, покрытый вязкой и тянущейся слюной.

Казалось, куда уж сильнее можно было бы кричать, но…

Наталья поперхнулась криком, уставившись на одну-единственную деталь, которую смогла заметить только сейчас. Нательный крест. Точно такой же, как и у ее мужа! Крест, который болтался сейчас на тоненькой золотой цепочке на шее этого монстра. Крест-близнец того, что всегда висел на шее Егеря. Их было два, абсолютно одинаковых, купленных на крещение Егерю и Вадиму, ее любовнику, приходящемуся Егерю двоюродным младшим братом.