Возлюбленный мой - Дж. Уорд

Все в ней очень сочеталось с Куином. Она была им же, только в женском обличии.

И что сказать, разноцветные взгляд Куина уже остановился на ней, и он заулыбался девушке своей фирменной улыбкой ловеласа.

Рука Блэя скользнула в карман кожаной куртки и нашла там пачку красных Данхилл[5]. Господи, ничто не вызывало у него такого желания затянуться сигаретой, как любовные похождения Куина.

И было очевидно, что сегодня он получит еще парочку гвоздей в гроб своего настроения: медленно прогуливаясь перед администраторшей, Куин смотрел на нее так жадно, словно та была высоким запотевшим бокалом со свеженалитым пивом, а он только что вернулся домой с жаркого и тяжелого трудового дня. Его взгляд не отрывался от ее груди, и пока они продолжали красоваться друг перед другом, девушка помогала ему получить более ясную картину своих достоинств тем, что оперлась на руки и еще ниже склонилась над витриной.

Хорошо, что вампиры не болеют раком.

Блей отвернулся от этой живой версии канала «Спайс»[6] у кассового аппарата и переместился ближе к Джону Мэтью.

– Круто, – Блэй показал на эскиз с кинжалом.

Не хочешь сделать себе татуировку когда-нибудь? – показал знаками Джон.

– Не знаю.

Бог свидетель, ему нравилось подобное на коже...

Его взгляд вновь обратился к Куину. Огромное тело парня стремилось навстречу человеческой женщине, его широкие плечи, плотные бедра и длинные, мощные ноги гарантировали ей захватывающее дух приключение.

В сексе он был потрясающим.

Не то, чтобы Блэй знал это по собственному опыту. Он видел это, и слышал... и представлял, как это могло бы быть. Но когда подобная возможность возникла, его сразу же отнесли к особому малочисленному классу – отвергнутый.

На самом деле, это была больше категория, чем класс... потому что, он был единственным, с кем Куин отказался заняться сексом.

– Эмм... а что, постоянно будет так болеть? – послышался женский голос.

Когда ей ответил мужской бас, Блэй посмотрел на стул для клиентов. Блондинка, над которой только что работали, осторожно натягивала рубашку на целлофановую повязку и смотрела на парня, который набивал ей татуировку, как на доктора, который должен был сообщить ей о ее шансах на выживание.

Затем парочка подошла к администраторше; той, что передумала делать тату, вернули ее деньги, и они обе с интересом уставились на Куина.

Так было везде и всегда, где бы парень ни появлялся, и когда-то этот факт заставлял Блэя преклоняться перед своим лучшим другом. Но теперь это вызывало лишь отторжение: каждый раз, когда Куин говорил «да», то единственное «нет» всплывало в голове Блэя огромными буквами.

– Парни, если вы готовы, то я тоже, – позвал их мастер татуажа.

Джон и Блэй направились в заднюю часть салона, а Куин сразу же забыв об администраторше, как о страшном сне, последовал за ними. Его огромным плюсом была та серьезность, с которой он относился к своей роли Аструкс Нотрам Джона: он должен находиться рядом с парнем двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. И к этой обязанности он относился с еще большей ответственностью, чем к сексу.

Джон сел в мягкое кресло, в центре рабочего кабинета, достал бумажку, развернул ее и положил на стол татуировщика.

Человек нахмурился и посмотрел на то, что набросал Джон.

– Так, эти четыре символа на верхней части плеча?

Джон кивнул и показал знаками: Вы можете украсить их как угодно, но они должны быть четкими.

После того, как Куин перевел, мастер кивнул.

– Круто. – Взяв черную ручку, он нанес вокруг символов элегантную рамку из узоров. – Что это, кстати?

– Просто символы, – ответил Куин.

Мастер снова кивнул и продолжил рисовать.

– Как вам?

Все трое склонились над рисунком.

– Черт, – тихо сказал Куин, – Охренительно.

Так и было. Абсолютное совершенство, которое Джон носил бы на своей коже с гордостью – и из-за шикарного узора не каждый сможет различить символы на Древнем Языке. Он не хотел, чтобы все видели, что было нарисовано – но с татуировками всегда так – им не обязательно быть на виду, и видит Бог, у парня было достаточно футболок, чтобы скрыть надпись от посторонних глаз.

Когда Джон кивнул, мастер встал.

– Я принесу переводную бумагу. Перенести это на твое плечо не займет много времени, а затем мы сразу приступим к работе.

Когда Джон положил на стол стеклянную баночку с чернилами и начал снимать куртку, Блэй сел рядом и протянул к нему руки. Учитывая сколько оружия было упаковано по карманам Джона, вешать этот предмет одежды на вешалку было плохой идеей.

Сняв рубашку, Джон сел и подался всем телом вперед, положив тяжелые руки на специальную мягкую стойку. Татуировщик нанес изображение на переводную бумагу, плотно приложил ее к верхней части плеча Джона, а затем сильно дернул.

Рисунок идеально лег на покрывающую мускулы кожу, занимая всю поверхность плеча Джона.

Древний Язык действительно прекрасен, подумал Блэй.

Глядя на символы, на одно короткое, дурацкое мгновенье, он представил свое имя на плече Куина, высеченное на этой гладкой коже, на манер брачной традиции.

Этому не бывать. Им предназначено быть лишь лучшими друзьями... в сравнении с тем, чтобы не знать друг друга вообще, это было чем-то колоссальным. В сравнении с тем, чтобы быть любовниками? Подобно холодной улице по ту сторону запертой двери.

Он взглянул на Куина. Парень следил за Джоном и одновременно пялился на администраторшу, которая заперла входную дверь и теперь стояла рядом с ним.

Выпуклость ширинки его кожаных штанов была очевидна.

Блэй посмотрел на кучу одежды на своих коленях. Одну за другой, он аккуратно сложил майку, рубашку, а затем и куртку Джона. Когда он поднял глаза, Куин уже медленно водил пальцем по руке женщины.

Несомненно, скоро они окажутся за той занавеской, слева. Входная дверь в салон была заперта, занавес был довольно тонким, и Куин обработает женщину, даже не снимая оружия. Поэтому, все это время Джон будет в безопасности ... и зуд Куина в определенном месте утихнет.

И это значило, что Блэю остается лишь мучиться, слушая их стоны.

Но это лучше, чем травить себя никотином. Тем более, что Куин был таким красивым, когда занимался сексом. Очень... красивым.

Бывали времена, когда Блэй пытался вести себя как гетеро, и они часто трахали человеческих женщин вдвоем – не то, чтобы он мог вспомнить лица этих женщин, их тела или имена.

Его мысли всегда занимал только Куин. Всегда.

***