Безрассудная девственница - Андреа Парнелл

Увидав его в дверях, она на время даже потеряла дар речи. Куэйд сбрил бороду, и глазам Глории предстало красивое лицо с прямым носом, чувственно изогнутыми губами и крепким подбородком. В его темных глазах то и дело вспыхивали золотые искорки, которых она не заметила раньше.

Она рассматривала его, забыв о приличиях. Что-то в нем еще осталось от мальчика, которого она помнила, однако перед ней стоял мужчина, знающий себе цену и уверенный в своих силах. От его ласковой улыбки у Глории голова пошла кругом, словно она глотнула вина, припрятанного матерью в шкафу.

На Куэйде была выгоревшая полотняная рубашка отца Глории, и в знакомой одежде он мало походил на дикаря-охотника, провожавшего ее до дому. Ему не хватало только камзола, чтобы занять достойное место в собрании добрых христиан города.

- Так и будешь на него смотреть или все-таки пригласишь к столу? - не удержалась Моди-Лэр.

Она поняла, что дочь глаз не может оторвать от охотника, хотя обычно, когда приходили гости, неумолчно болтала и задавала множество вопросов. Неужели в Глории проснулся интерес к мужчинам? Если так, понятно, почему ей понравился Куэйд. Он симпатичный парень и с годами становится все более привлекательным.

- Прошу вас.

Глория тотчас взяла себя в руки и повела Куэйда к столу, на котором стояли два подсвечника и лежали три доски с хлебом, возле каждой из которых была одна оловянная кружка с пивом, а две с козьим молоком.

В камине, выложенном камнем, горел огонь, отблески которого играли на начищенных до зеркального блеска горшках и кастрюлях. От аппетитных запахов у Куэйда аж слюнки потекли.

До этого он даже не предполагал, что настолько оголодал и соскучился по нормальной, хорошо приготовленной еде. От свежеиспеченного хлеба шел одуряющий аромат. Заметив около полудюжины закрытых крышками горшков на столе, он не заставил просить себя дважды.

- Вы даже не представляете, как мне хочется нормально поесть.

Засунув салфетку за ворот рубашки, он налег на колбасу и вареное мясо, приправленное морковкой, репой и травами по специальному рецепту Моди-Лэр.

Больше всего ему понравились мягкий хлеб и только что сбитое масло. Но, хотя он и не забыл оставить место для яблок с медом, под конец ужина все равно почувствовал себя как хорошо откормленный рождественский гусь.

Глория же, никогда не страдавшая отсутствием аппетита, ела мало, зато засыпала Куэйда вопросами о его странствиях. Ей даже стало жалко, что она на десять лет его младше. Будь она постарше, ее не отправляли бы спать, когда он приходил к ним при жизни отца.

- Я был и на севере и на юге, - сказал ей Куэйд. - В Канаде хорошая охота, но зимы очень холодные. Всем заправляет там Бэй-компани. Думаю, этой зимой я опять поохочусь на севере, - Куэйд отодвинул от себя пустую доску и положил на стол салфетку. - Не люблю подолгу задерживаться на одном месте да и, пока силы есть, не вижу в этом смысла. В прошлом году я неплохо заработал, - он улыбнулся и согласно кивнул, когда Моди-Лэр взялась за кувшин, чтобы вновь наполнить пивом его кружку, а потом принялся медленно смаковать горьковатый напиток. - У меня было несколько монет в кармане и много пороха в мешке, и я пошел с наррагансетами на юг.

Куэйд помедлил. Нобл Уоррен был не такой. Он тоже любил охоту и свободу, но, когда кончался сезон, его неудержимо влекло к полю и к дому, где его ждала любящая жена с дочерью.

- С наррагансетами? - Моди-Лэр выпрямилась в кресле и с любопытством посмотрела на дочь. - Это они недавно поселились за речкой? И ты с ними пришел из Канады?

- Да, - подтвердил Куэйд, сразу же пожалев, что заговорил о них, тем более что сам велел Глории молчать. - Их совсем немного. Они бежали в Канаду, а теперь вернулись, чтобы жить на земле своих предков. Надеются обрести прежнюю силу.

Глория побледнела, а Моди-Лэр нахмурилась. Интерес дочери к индейцам не укрылся от глаз матери, хотя забеспокоилась она из-за неприятностей, которыми грозило возвращение наррагансетов.

- Боюсь, они пожалеют об этом, - проговорила умудренная жизнью женщина, немало повидавшая горячих голов. - Не будет им тут мирной жизни.

- Да, - согласился с ней Куэйд, - я им то же самое говорил, но они мне не поверили. Лучше бы им поселиться у французов или на западе, где их некому ненавидеть. А Томаник и его люди убеждены, что должны были вернуться в родные места, потому что иначе им не возродить свое племя.

- Возродить? - переспросила Глория.

- Да нет, им никогда не стать прежними, - ответил Куэйд, и глаза у него погрустнели. - Среди них много и ненарраган сетов. Мужчины взяли себе новых жен в Канаде, после того как прежние были проданы. Так что настоящих наррагансетов совсем мало, - он тяжело вздохнул и покачал головой. - Они даже себе в этом не признаются, но пришли они сюда умирать. Это самое большое, на что они могут рассчитывать в родных местах.

Глория вспомнила смеющихся женщин, расшалившихся детишек и гордых воинов. Ей тоже стало грустно, и она задумалась о том, почему люди не могут жить в мире и покое. Земли хватает. Зачем надо одному народу прогонять другой? Из страха? Из жадности? Почему?

Она мало что знала об индейцах. Даже священник называл их дикарями, а что уж говорить о бондаре Колльере? Тот вообще вопил, что надо стереть их q лица земли. Глории было жалко убить даже комара, и она никак не могла понять, зачем Богу надо, чтобы один человек убивал другого. Не лучше ли научить их чему-нибудь? Надо будет спросить об этом у мистера Колльера, когда представится удобный случай.

- Они там останутся, где они теперь, или пойдут дальше? - спросила, вставая, Моди-Лэр.

- Останутся на лето, если их не будут трогать.

Он уселся поудобнее в кресле и поставил кружку на колено. Ему так же, как и Моди-Лэр, не верилось, что его друзьям дадут здесь пожить спокойно. Если даже девчонка перешла реку, чтобы посмотреть на них, неужели остальные, к тому же ненавидящие наррагансетов, не отправятся на разведку?

- А как ты с ними познакомился? - спросила Глория, совершенно забыв, что надо помочь матери убрать со стола.

Куэйд отпил пива. Давно ему уже не приходилось наслаждаться таким изысканным столом. Глория не отрывала от него своих колдовских глаз, и он сам не знал, то ли обожание, которое он читал в них, то ли пиво дарило ему удивительное ощущение покоя и уюта.

- Набрел на них в Канаде. На одного сначала. Это был сын Томаника. Снег только начал таять, а мальчишка провалился в реку. Пошел один ловить рыбу и не рассчитал толщину льда. Ну, я увидел, как он барахтается, помог ему вылезти и согреться. После этого они тоже помогли мне расставить силки. Когда же они решили идти на юг и я не смог их отговорить, я тоже пошел с ними. К тому же, как я уже сказал твоей матери, мне надо было навестить вас, - и он застенчиво улыбнулся Моди-Лэр. - Сколько я у вас не был?

- Летом будет шесть лет, - повернулась к нему Моди-Лэр. - С тех пор, как Нобл умер.

Куэйд кивнул, вспомнив тот день и свое желание поскорее уйти, после того как он убедился, что жена его друга ни в чем не нуждается. Как быстро пролетело время. Моди-Лэр не могла ошибиться. Белые люди умеют хранить в памяти множество дат, деля время на короткие периоды, чтобы делать его управляемым.

Охотнику важен сезон охоты, а не дни и не месяцы. Один год или четыре - не имеет для него большого значения. Почему же он все-таки не сдержал слова, данного Ноблу Уоррену? Слава богу, Моди-Лэр не из тех, кто не умеет за себя постоять. Куэйда немножко удивило, что она не вышла замуж во второй раз. Обеспеченная вдова могла бы неплохо устроить свою судьбу. А потом он вспомнил Нобла Уоррена и понял, что найти второго такого совсем не просто.

Уютно устроившись на пуховой перине, Куэйд представил себе, что он лежит на облаках, которые обволакивают вершину горы, и мгновенно заснул. Утром его разбудил петух, и он спросонья никак не мог выбраться из постели, отчего очень развеселился, и решил еще поваляться.

Весеннее солнце еще только начинало пригревать землю. Как давно он не вставал так поздно? Год? Больше? А когда он в последний раз спал раздетым? Нет, все-таки хорошо в постели. Выпростав из-под одеяла голые ноги, он прыгнул на пол и с удовольствием потянулся, чего не мог позволить себе в лесной спальне. Там он отдыхал, бодрстсул, и спал, прикрыв только один глаз.

Его кожаные штаны висели на деревянном крюке на стене. Проветривание пошло им на пользу. Кожа была мягкой и прохладной. Тщательно завязав шнурки, Куэйд подошел к умывальнику, на котором Глория оставила кувшин с водой и бритву. Ему даже не пришло в голову попросить горячей воды, так он привык к холодной.

Немного погодя, одевшись, он открыл окно и увидел Глорию в темнозеленом платье, с распущенными волосами и без чепчика. Она торопливо шагала с ведром к сараю. Ворон Пэдди, усевшись на флюгере на крыше сарая, отчаянно кричал, чтобы никто, не дай Бог, не проспал лишнюю минуту.