За нами – Россия! - Дмитрий Манасыпов

– К нашему, то ли счастью, то ли наоборот, это не атомное оружие. – Медведев завел руки за спину. – Они там занимаются какими-то биологическими исследованиями. Не с теми, что полк столкнулся в Башкирии. Что именно, сейчас расскажет профессор.

Головы всех развернулись в сторону седого с бородкой. Тот открыл лежащий перед ним серебристый портсигар с витиеватой монограммой, достал оттуда длинную сигарету с картонкой мундштука. Прикурил от бензиновой зажигалки, протянутой комполка, подвинул к себе пепельницу, сделанную из снарядной гильзы, и повернулся к брюнетке-симпатяшке с родинкой. Затянулся, вопросительно прищурился.

Девушка кашлянула, рукой отмахнулась от густых клубов дыма и начала рассказывать. Ни капли не смущаясь вытаращенных на нее глаз военных, оторопевших от подобной неожиданности. Куминов, к примеру, захлопнул варежку лишь после того, как внимательно смотрящий на нее Синицын наступил ему каблуком на ногу. Чуть не взвыл от боли, но собрался с силами и перестал таращиться на девушку, как на заморскую чудо-фруктину ананас, которую сподобился в первый раз увидеть в госпитале. Мало ли чего не бывает, и с чего вдруг все взяли, что профессором может быть лишь так похожий на Калинина курильщик?

Мягкий и глубокий голос сразу наполнил все не такое уж и большое помещение. Ученая говорила не очень громко, но так, что воспринимал каждый. Куминову, правда, было очень интересно – а что слышно тому, кто скрывается в тени, но вслух этого не сказал. Естественно.

– Меня зовут Александра Венцлав. Я профессор Военно-биологического института при академии Генерального штаба Народного комиссариата обороны, – девушка чуть запнулась. – Сейчас я посвящу вас в суть того, из-за чего вас всех собрали. Поверьте, что информация чрезвычайно важная и секретная. По окончании нашего разговора с каждого из вас возьмут подписку о неразглашении. Ну, а теперь к делу, товарищи командиры.

Она поправила выбившуюся прядь, отпила давно остывшего чая из своего стакана и продолжила:

– Ни для кого не секрет, что Куйбышев еще в тридцатые годы подготовили к выполнению функции второй столицы. И какое-то время он ею был, во всяком случае, именно в него были перевезены основные производства из Москвы и Ленинграда, до того, как оба города оказались в блокаде. Дипломатические миссии, правительство, народные комиссариаты, Ставка и лично товарищ Верховный главнокомандующий. И так было вплоть до сорок четвертого года и до бомбардировки Великобритании атомными бомбами. Что произошло впоследствии, каждый из вас знает.

Так вот, начиная с конца тридцатых годов под городом велось обустройство системы подземелий и бункеров. И в этом нет ничего странного, так как уже тогда разведывательные органы нашей родины знали о ведущихся разработках атомного оружия. Параллельно строительству в Куйбышеве создавалось особое хранилище на берегах Волги.

Также в самих Жигулях, напротив одной из пристаней, при помощи нескольких тоннелей к общей системе убежищ был присоединен целый город. Все это делалось с запасом прочности на случай рассчитанных ударов и со сроком живучести до года в автономном режиме. Воспользоваться им, как сами понимаете, не пришлось. Нам не пришлось…

Девушка сделала паузу, видимо, собираясь с мыслями для продолжения рассказа. Военные сидели молча, переваривая только что услышанное. Куминов не был исключением, хотя и не слишком удивился. Про что-то подобное ему доводилось слышать раньше. По выражению лиц комполка, особиста и командира разведки можно было понять, что информацией они владеют, пусть и не в той же степени, что молодая ученая.

Да и странно было бы не знать подобное разведчику. Слухами, как известно, земля полнится. Пусть Куминов никогда не держал в руках каких-либо планов подземных коммуникаций, не говоря про нанесенные на карты места входов и выходов. Но работу по этому городу, который стал на какое-то время второй столицей страны, вести доводилось. В том числе «на гражданке» на захваченных территориях. Ну-ну, товарищ профессор, дождемся продолжения? Ожидание оказалось совсем недолгим. Перед тем, как продолжить, сидевший рядом с девушкой мужчина в очках раздал каждому из присутствующих по картонному плотному скоросшивателю, под завязку наполненному бумагами. Когда он это сделал, профессор Венцлав продолжила:

– Откройте, пожалуйста, папки. Сразу откройте пятую страницу и посмотрите фотографии, которые на ней.

Куминов так же, как и его товарищи, послушно проделал все необходимое. На пятой странице было три фотографии. Присмотрелся, и ему стало ясно, что изображено на них одно и то же здание, но с большой разбивкой по времени. На верхней – небольшой, вероятно, светло-кремового оттенка (фотографии были черно-белыми) особнячок в два этажа. На второй он же, но явно после нескольких бомбежек, наполовину разрушенный, покрытый копотью и следами гари. На последнем из снимков, наиболее четком и явно недавно сделанном, были видны последствия времени. Сам дом практически полностью оказался заросшим крапивой, лебедой по пояс человеку и прочим бурьяном.

Вполне понятное дело, подумалось ему. Война штука такая… мало что после нее может оказаться целым. Что такие вот дома, что люди… Но времени на лирику не было, и капитан продолжил слушать девушку-профессора.

– Это один из входов в систему подземного сообщения Куйбышева. Вы понимаете, почему вам это показывают?

Синицын понимающе хмыкнул:

– Моим ребятам предстоит в ближайшее время идти в Куйбышев, товарищ Венцлав?

– Именно, – ученая кивнула, заставив «хвост» задорно дернуться. – Вы абсолютно верно думаете, товарищ майор.

– Хороша затея, – командир разведчиков чуть побарабанил пальцами по столу. – Все группы должны будут дойти до одного входа? Или пойдет одна, я что-то не полностью понимаю.

– Все, Леш. – Медведев нарезал еще один круг вокруг карты, заложив руки за спину. – Пойдут все, и группа Иванова, если успеет вернуться… наверное.

– Что? – Синицын непонимающе посмотрел на «батю». – Как все? Все разведывательные группы? Для чего, позвольте поинтересоваться, товарищ профессор?

– Вас что-то в этом беспокоит, товарищ майор? – в разговор неожиданно вступил мужчина в очках, до сих пор не произнесший ни слова. И вновь, на данный момент, закуривший.

Синицын немного непонимающе посмотрел на него, приоткрыл было рот, но ничего не сказал. Куминов чуть усмехнулся, глядя на эту немую сцену. Либо «староста» действительно не понимал, чем вызвано недоумение командира всей полковой разведки, либо не понимал того, как работает та самая разведка. Да, на дворе не сороковые годы, а начало шестидесятых, и война позиционная. Но кадры для армии не растут как грибы после дождя. Не говоря про кадры для особых заданий.

Сколько миллионов людей выкосили в стране те самые первые огненные годы, прежде чем успело подрасти его поколение и появиться следующее? Капитану неоднократно приходили в голову такие мысли, но даже озвучивать их в компании самых близких – в голову не приходило. Статью за пораженческие мысли никто не отменял, равно как и товарищей секретных сотрудников, то есть сексотов. А уж как работали машины НКГБ и «СМЕРШа» в сложившейся ситуации, когда каждого десятого стоило подозревать в шпионаже, говорить не приходилось. А тут нате, товарищи офицеры, отправляйте на убой сразу всю полковую разведку. Причем одного из тех полков, которые постоянно на первой линии обороны. То, что идти предстоит на убой, стало ясно сразу после того, как Куминов понял, что фотографии у всех одинаковые. И сложного тут ничего не было.

Фотографии абсолютно одни и те же. Видят их командиры всех разведывательно-диверсионных групп одновременно с заявлением о том, что пойдут все. Что это может означать? Да только одно, к сожалению. А именно: хорошо, если шансы дойти есть хотя бы у одной. И это, опять же к сожалению, просчитано задолго до того, как эти самые непонятные личности оказались здесь.

Куминов встретился взглядом с Иволгиным. Тот вздохнул и пожал плечами. Он-то тоже все понял, в отличие от Абраменко, который, скорее всего, думал только о том, что будет под Куйбышевом. А не о том, КАК им туда предстоит добираться.

– Беспокоит меня? – Синицын хмыкнул и сказал все то, что только что прокрутил в голове его подчиненный. – Да, еще как беспокоит, товарищ, не знаю как вас там. А еще волнует, тревожит и куча прочих синонимов, включая нецензурные. Их-то я не произнесу, как бы мне ни хотелось. И задачу, которую сейчас мы услышим, мои люди выполнят. Но от этого беспокойство мое меньше не станет. Что там такого, в Куйбышеве, что туда должны пойти все мои парни, расскажете? Ведь не может же быть так, что отправляем мы их за каким-то новомодным фрицевским шнапсом. Каковы шансы, что вернутся хотя бы две группы?

Профессор в юбке, которая во время всего этого монолога молчала, вздохнула, виновато покосившись в сторону разведчиков. Ее спутник поправил очки и затушил сигарету в пепельнице. Жестом, по которому сразу стало ясно, что он нервничает, потянулся еще за одной, но передумал. Снял очки, начав крутить их за дужку. Посмотрел на лица каждого из разведчиков и только после этого ответил: