Брачный приговор - Владимир Колычев

Один важный вопрос Игнат уже решил. Теперь он будет работать сутки через двое, как оно и положено, а не через день. У него появилось дело поинтересней, чем охрана больницы.

Он собирался уходить, когда появился Райков. Весь такой же важный напоказ, но недостаточно уверенный в своих силах. Игнат уже переоделся, поэтому следователь, столкнувшись с ним на лестнице, не сразу его узнал. Если бы Игнат не встал у него на пути, он прошел бы мимо.

– О чем думаешь, капитан? – спросил Каратаев, кивнув в знак приветствия.

– Это ты. – Райков сдержанно улыбнулся.

– Если тебе нужна Калинина, то пользы от нее ноль.

Сегодня утром Игнат пытался завести с ней разговор, но зря. Не помнила она ничего. Да и на контакт шла очень неохотно.

– Да? Это плохо.

– На месте был?

– Да, и зеркало видел. Пальчики с него сняли.

– Кровь на экспертизу взяли? – спросил Игнат.

– Да, и уголовное дело завели, – сказал капитан.

– А преступника повязали?

– Нет.

Игнат цокнул языком и стал спускаться по лестнице. Своим укоризненным молчанием он создавал за собой вакуум, который как магнит тянул Райкова.

Они вместе вышли во двор, где вовсю светило солнце. Погода отличная, теплый ветерок. Только вот тополиный пух настырно лез в глаза.

– А с видеокамер что сняли? – спросил Игнат и остановился.

– Ничего. Видели, как Калинина выбралась из машины и двинулась на выход. Никто за ней не шел.

– Там стоянка во дворе. Оттуда удобно наблюдать за паркингом. Возможно, преступник ждал жертву в автомобиле. Увидел машину Калининой, вышел, забрел в подъезд, затаился между третьим и четвертым этажами.

– И зеркало установил, – добавил Райков.

– Он мог сделать это загодя.

Капитан кивнул, соглашаясь.

– Я тут кое-что узнал, – в раздумье проговорил Игнат и внимательно глянул на Райкова. – Если тебе интересно.

– Да, интересно, – заинтригованно сказал тот.

– Есть один товарищ, которого надо бы проверить на причастность.

Игнат рассказал капитану о своем разговоре с Миронниковым, упомянул Эдика.

– А разве суд признает договор недействительным? – спросил Райков. – Если в этом случае кого-то вводили в заблуждение и обманывали, так это Диану. Насилия в отношении Севрюгина не было.

– А если был сговор между Дианой и Калининой?

– Надо это доказать. Без Калининой оспорить сделку будет очень сложно. Выходит, мотивы были у Дианы и у ее парня. Если у них отношения…

– Все это нужно выяснить.

– Снимем пальчики с этого Эдика.

– Он, конечно, мог оставить отпечатки на зеркале… – в раздумье проговорил Игнат, но фразу не закончил.

Действительно, чего судить-рядить, когда можно просто провести экспертизу и посмотреть на результат.

Райков открыл свою папку, вынул из нее лист бумаги, авторучку, приготовился писать. Он зачем-то облизнул губы. Люди делают так, перед тем как обслюнявить кончик карандаша.

Игнат удивленно повел бровью, заметив это. Откуда у Райкова такой рефлекс? Он что, когда-то химическими карандашами писал? Может, это пришелец из прошлого века? Или такое передалось ему от отца, даже деда?

– Севрюгин, говоришь.

– Севрюгин Аркадий Анатольевич, – подтвердил Игнат.

– Какой там холдинг?

– «Нов-Хаус».

– Хорошая у тебя память.

– А что здесь запоминать? – поскромничал Каратаев. – «Новый дом холдинг». Видно, что-то со строительством связано.

– Разберемся.

– С Миронниковым поговори. Он заинтересован в том, чтобы огласку этому делу придать.

– Вот как?

– А зачем он тогда меня к этому делу подключил? – вслух подумал Игнат.

– Да, зачем?

Игнат попытался найти ответ на этот вопрос, но ничего не сказал.

Миронников был первым, кто догадался, что на Калинину могли покушаться. Он пришел к ней в больницу, встретил там своего знакомого Макеева. Тот указал ему на охранника, который накануне удачно раскрыл преступление. Бывший опер легко мог провести дознание, установить факты, необходимые для возбуждения уголовного дела. Поэтому Игнат и получил возможность подзаработать.

В случае успеха Миронников убивал двух зайцев. Он возвышался в глазах Леры, которая могла обрести память в любой момент, и придавал делу с подменой договоров определенный резонанс. Да, Ярослав выставлял своего начальника нехорошим человеком, но при этом помогал ему вернуть состояние.

Все это могло быть так. Если, конечно, Миронников говорил правду. Возможно, он что-то утаивал и даже нарочно вводил следствие в заблуждение.

– Ты поговори с Миронниковым, – повторил Игнат. – А я попробую пообщаться с Ирочкой.

– Кто такая?

– Не знаешь. Миронников тоже о ней не слышал. Мать Калининой удивилась, когда увидела ее, – вспоминал Игнат. – А она появилась и проявила интерес. Что-то с ней не так.

Да, с Ирочкой стоило познакомиться поближе. Для этого требовалась коза, на которой можно было бы к ней подъехать. Еще надо бы узнать адрес, по которому она живет. С первым Игнат разберется сам. Со вторым ему поможет Райков. Если он, конечно, не откажется пробить номер Ирочкиного «Инфинити».

Блейзер от Армани, джинсы от Роберто Кавалли, «оксфорды» от Гуччи. Пусть все не новое, но в отличном состоянии и сидит как надо. Это сейчас Игнат воротил нос от брендовых шмоток. Было время, когда он любил пофорсить. Татьяна его в этом поддерживала, потому как сама обожала модно одеваться.

Деньги на дорогие вещи у них были. Дело даже не в тесте, который мог помочь материально. Хотя он тоже поспособствовал решению, которое принял тогда Игнат. Каратаев взял деньги, которые ему предложил хороший приятель за спасение своей шкуры. Этот выбор нельзя было назвать честным. Хотя и подлым, пожалуй, тоже.

Поступив так, Игнат перешел черту, за которой о дальнейшей службе не могло быть и речи. Во всяком случае, для него. Он уволился из органов, забрал Татьяну и вместе с ней рванул из города Подвойска в Москву. Здесь Каратаев купил квартиру, хорошую машину, часть денег вложил в акции, которые и сейчас приносили дивиденды.

Еще он получил деньги по страховке за дорогую иномарку, в которой погибли его жена и дочь. Игнат не обращался в компанию, не писал заявления, все произошло как будто само собой. Правда, прошло больше года, прежде чем деньги поступили на его счет. За это время интерес к жизни не пробудился, поэтому Игнат едва обратил внимание на это событие. Пришли бабки, да и ляд с ними.

А сейчас у него вдруг появилось желание вложить эти деньги в дело. Если невозможно вернуть жену и дочь, то почему бы не воскресить хотя бы машину. Нет, «Мерседес», какой у них был, он брать не станет, возьмет хороший джип. Ему всегда нравились дорогие внедорожники, просто жена в свое время настояла на «мерине».

– Берите! Не пожалеете!.. – уговаривал его менеджер, паренек среднего роста с бегающими глазками, которые он изо всех сил пытался удержать на месте.

– Да, не пожалею, – согласился Игнат, разглядывая машину изнутри.

Отличный дизайн, тонкая отделка, все по уму. А как головокружительно пахнет новой жизнью!..

– В этом году еще можно будет взять за два двести, а в следующем меньше чем за три миллиона не выйдет.

– Неужели? – Игнат усмехнулся.

– Я серьезно. Будет произведен рестайлинг. Внешний облик останется без изменений, а внутренняя отделка поднимется до уровня бизнес-класса. Базовая исчезнет как вид.

– Пусть исчезает.

Игнат вышел из машины, закрыл дверцу и, не обращая внимания на менеджера, направился к выходу.

Нет, он не станет покупать это искушение. Бренды свои повесит обратно в шкаф или даже выбросит на помойку. Игнат вернет себе привычную убогость, взамен обретет душевный покой и будет доживать свой век в одиночестве.

Навстречу ему шла красивая, жутко эффектная мисс в сопровождении коротконогого папика. Она с интересом посмотрела на Игната, можно даже сказать, обласкала его взглядом. Он остановился так резко, как будто уперся в невидимую стену.

Стоп! Ему всего тридцать восемь лет. Жизнь, можно сказать, еще только начинается, а он уже хоронит себя. Разве ж это честно по отношению к природе?

Нет. Он должен жить и даже получать удовольствие от этого процесса. Вряд ли Татьяна его за это осудит. Если Игнат, конечно, не будет ей изменять. Да, он должен жить. В счастливом браке со своим одиночеством.

Игнат повернул назад. За все время, пока шел к машине, он ни разу не глянул на мисс, которая находилась в поле зрения. Это не стало для него испытанием, тем более проверкой на прочность.

Райков сидел за рабочим столом и что-то писал. Спина прямая, плечи ровные. Авторучку он держал так же изящно, как заправский писарь – гусиное перо. В его роду наверняка были такие персонажи.

Игнат мог побиться об заклад, что почерк у него если не идеальный, то близкий к тому. А вот внимательность не на высоте. Игнат уже переступил порог, а Райков его все не замечал.

– Тук-тук!