Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этом совещании в докладах И.И. Петрункевича, А.А. Мануйлова, М.Я. Герценштейна начала кристаллизоваться позиция, легшая затем в основу аграрной программы Конституционно-демократической партии: крестьянские наделы должны быть увеличены за счет государственного выкупа (за адекватное вознаграждение) излишков собственности и передачи их крестьянам в аренду. Тогда же в рядах умеренных земцев возникла оппозиция, активно проявившая себя впоследствии в стенах I Думы. Одним из лидеров этой правой оппозиции и стал Н.С. Волконский.
В своем выступлении на совещании князь отметил, что за, казалось бы, большим разбросом мнений проступают, по существу, две основные позиции: за и против частной собственности на землю. Аграрный проект «земского большинства» по своей сути совсем недалек от идеи национализации, ибо в конечном счете оставляет за государством (и, как следствие, – за чиновничеством) право собственности на землю. Волконский полагал, крестьянство желает не просто «прирезки земли» на правах аренды, а полноценной собственности. Ссылаясь на свое знание положения на родной Рязанщине, он заявил, что местный крестьянин-земледелец «жаждет получить землю в полную частную собственность»: «По крайней мере у нас, на черноземе, получить кусок земли в полную частную собственность, столь же хорошо защищенную законом, как и собственность любого другого владельца, составляет венец желаний всякого крестьянина. И уже некоторые крестьяне стали осуществлять это желание, приобретая землю при помощи Крестьянского банка и без такой помощи. Но лица, предлагающие добавочное наделение землею, эти прирезки к надельной земле, считаются ли с таким желанием? Нет. Напротив, если проводить предлагаемое наделение последовательно, пришлось бы отбирать землю и у таких мелких собственников для наделения ею неимущих. Но эти-то уж добровольно не отдадут ее. Идя этим путем, надо готовиться к междоусобной войне. И если такой войне суждено разгореться, то победителем, думается мне, выйдет из нее тот, кто обещает частную собственность на землю».
Итак, вместо экспроприаторской (согласно убеждениям Волконского – «полусоциалистической») программы «отчуждения земельных излишков», чреватой новым перераспределительным диктатом бюрократии и социальной нестабильностью, князь предложил ограничиться чисто рыночными мерами: расширением деятельности преобразованного с участием земств Крестьянского банка, введения нового поземельного налога на крупную собственность и т. д. По его мнению, «налог выбросил бы на рынок наиболее слабые в хозяйственном отношении земли и указал бы, что подлежит отчуждению; внимательное изучение особенностей каждого отдельного случая местными общественными учреждениями даст путь, как достигнуть остального».
Впрочем, по мнению Волконского (известного тем, что он никогда не объявлял свою точку зрения единственно верной), вопрос о степени укорененности и популярности идеи частной собственности в России остается открытым: «Если я ошибаюсь, если желание земледельческого населения не заключается в стремлении к частной собственности, – кто так думает, тому надо последовательно идти к национализации земли, но разрешится этот процесс междоусобной войной». Эти слова оказались пророческими: в конечном итоге Россия оказалась разделенной на два лагеря – защитников и ненавистников частной собственности, и кто победил в этой войне – известно.
Поражение в Русско-японской войне вызвало новую волну общественно-политических выступлений. 24 мая 1905 года в Москве, в особняке Ю.А. Новосильцева на Большой Никитской собрался так называемый коалиционный съезд земских деятелей, в котором приняло участие около трехсот человек. Председатель съезда граф П.А. Гейден, ближайший единомышленник Н.С. Волконского, во вступительном слове выразил общее настроение: «Истребление русского флота поразило всю Россию; люди всевозможных политических фракций пришли к заключению, что продолжение существующего порядка более немыслимо и что правительство, виновное перед народом, долее существовать не может». Участники съезда высказали общее недовольство усилением репрессивного курса в стране (буквально накануне полицейский генерал Д.Ф. Трепов получил от императора фактически диктаторские «особые полномочия») и высказались в пользу безотлагательного созыва народного представительства. Несмотря на многие разногласия «партий», по сути, уже сложившихся в русском освободительном движении, съезду удалось составить «адрес» на Высочайшее имя. В нем выражалась обеспокоенность ситуацией в стране, содержались критика правительственного курса (особенно его «полицейской» составляющей) и призыв к скорейшему созыву народных представителей как единственному способу успокоения страны. «Адрес» стал, разумеется, компромиссом многих разных настроений (по словам одного из участников – «бледной равнодействующей всех желаний»). Радикалы, нисколько не верившие в его действенность, считали эту инициативу «исполнением долга», «успокоением собственной совести» и т. д. Похоже, однако, что такие умеренные земцы, как князь Н.С. Волконский (а также близкие к нему Д.Н. Шипов, М.В. Родзянко и др.), напротив, все еще рассчитывали «достучаться до императора» и потому настояли на внесение в итоговый текст ряда поправок, призванных смягчить общую оппозиционную тональность.
И во второй день съезда, при обсуждении вопроса о выборе депутации для вручения царю утвержденного «адреса» (это заседание прошло в особняке В.А. Морозовой), Н.С. Волконский, Д.Н. Шипов и другие умеренные сделали все, чтобы обеспечить демонстративную лояльность государю. Радикалы настаивали на максимально широком составе; Н.Н. Ковалевский, например, предложил избрать в депутацию по два человека от губернии и по одному от города – иначе: «Кто с ней станет считаться?.. Пусть нас хоть нагайками разгонят – я не боюсь нагаек!» В противовес им Д.Н. Шипов заявил: «Спасти Россию может только единение власти с народом. Депутация должна быть составлена так, чтобы Государь мог ее принять… В депутацию нужно выбрать от 3-х до 5-ти лиц…» С аналогичных позиций выступил и Н.С. Волконский: «Если я принимаю участие в этом совещании, то потому, что желаю подать адрес Государю. Поэтому я здесь могу иметь в виду только мою совесть и Государя. Предлагаю выбрать трех депутатов…»
В итоге избрали депутацию из двенадцати человек; вместе с присоединившимися к ней тремя представителями Петербургской городской думы, а также профессором Московского университета князем С.Н. Трубецким она была принята императором в Петергофе 6 июня 1905 года. По общему мнению, эта встреча, хотя и прошла внешне вполне благожелательно, никаких практических последствий не имела. И двор, и либеральная общественность взяли паузу, изготовляясь к дальнейшему противостоянию.
А пока в либеральной среде шло дальнейшее размежевание. Радикалы (во главе с И.И. Петрункевичем, П.Н. Милюковым, Ф.И. Родичевым) составили затем костяк Конституционно-демократической партии, умеренные шли за Д.Н. Шиповым, П.А. Гейденом, М.А. Стаховичем, Н.А. Хомяковым. В этом противостоянии Н.С. Волконский становится одним из лидеров «умеренных». Земец-практик и специалист по аграрным и финансовым вопросам, он считал главной российской проблемой дезорганизацию хозяйства, а основную опасность видел в нарастающем революционном движении, способном сорвать обещанную царем конституционную реформу. Но вместе с тем
