Няня для главы сыскной полиции (СИ) - Маш Диана

Обрадовавшись ее предложению, и решив, что до вечера еще далеко, что-нибудь придумаю, я, естественно, согласилась.

Глава 4. Какой еще жених?

Глафирия Петровна весь оставшийся день варила из заготовленных заранее ингредиентов свою вкуснейшую похлебку. Порция стоила две копейки — как я поняла, дешевле быть не могло — а потому недостатка в покупателях у нас не наблюдалось.

Основные клиенты — торгаши по соседству. Но и без заезжих гостей дело не обходилось.

Моей работой было наполнять деревянный поднос мисками и аккуратно разносить их от одного ярмарочного домика к другому и обратно. Собирать монеты в карман выданного мне бабкой Глашей передника. И следить, чтобы не обсчитали.

Через час заныла спина. Дыхание стало сбиваться с ритма. Но спасибо моему фитнес-тренеру Аркаше и разработанной им программе тренировок, выносливость у меня была самой большой из силовых показателей.

Все вроде бы шло хорошо, но из-за надвигающегося вечера, и тех неприятностей, что он должен принести, внутри меня зрела жуткая тревога.

Не выдержав, я поинтересовалась у старушки, нет ли по близости дешевых гостиниц. Но, как выяснилось, из-за рождественских праздников, все постоялые дворы были забиты до предела.

И куда мне идти?

Прилавки, постепенно, закрывались. Люди расходились в разные стороны. Площадь начала пустеть. И чем больше, тем сильнее становилось мое отчаяние. А когда бабка Глаша выдала мне заработанные пятьдесят копеек и стащила с себя передник, меня вдруг осенило…

— Глафирия Петровна, а можно я в вашем домике на лавке переночую? Закроете меня здесь, а утром и ждать не придется. Я даже от выручки своей откажусь. Пожалуйста. Мне совсем некуда идти.

— Да кумекала уж об этом, — тяжело вздохнула старушка. — Но не мой это домик. Мифодий Кирилыч, хозяин ярмарки, нам их в наем дает. А по ночам его сторожа ходют тут… проверяют.

— А я тихо как мышка сидеть буду, — чуть не плача, взмолилась я. — А если кто-то войдет, скажу, что сама сюда залезла. Про вас никто плохого не подумает.

После продолжительной паузы, она, наконец, махнула рукой,

— Бог с тобой, оставайся. Шаль тебе свою отдам, чтобы не замерзла совсем. Спрячься только поглубже, а то…

Дослушать ее наставления я не успела. На плечо легла чужая ладонь и слегка потормошила.

— Машка! — раздался за спиной звонкий мальчишечий голос. — Я ее везде ищу, а она на ярмарке гуляет.

Резко обернувшись, я уставилась на пухлощекого парнишку лет четырнадцати, у которого из-под черной шапки выглядывали рыжие кудри.

Сотни вопросов промелькнули в голове. От самого простого: кто он? К сложному: откуда знает мое имя?

Пока я удивленно хлопала глазами, Глафирия Петровна выступила вперед.

— А ты кто такой будешь?

— Братишка я ее меньшой, по отцу, — не смутился малец.

— Маша, чего он мне зубы заговаривает? — повернулась она ко мне. — Ты же молвила, нет у тебя родни.

Вот тут передо мной встала дилемма. Откреститься от родственных уз и остаться в холодной избушке метр на метр, откуда среди ночи могу выселить сторожа? Или пойти с этим мальчишкой к той бородавчатой Бабе-яге, отдать ей заработанные за день копейки и лечь спать в пусть и воняющую клопами, но теплую кровать?

- Машка, айда домой, — снова схватил меня за руку «братец». — Там маменька рвет и мечет, жених твой приперся!

Это еще что за новости? Какой такой жених?

4.2

Ни предстоящая встреча со злобной мачехой, ни знакомство с неизвестным женихом не смогли повлиять на мое решение, провести ночь в более-менее просторном и отапливаемом помещении. А потому, пообещав Глафирии Петровне, что вернусь завтра утром, я, вместе со своим «братцем» отправилась в путь.

Ноги, после тяжелого рабочего дня, гудели невероятно. А проезжающие мимо экипажи и повозки, так и манили отдать последнее заработанное и прокатиться с ветерком. Но стоило представить, какой скандал последует, явись я без гроша в кармане…

Да ну его, лучше потерплю!

Идущий рядом мальчишка трещал без умолку. Только темы были для меня совсем не интересные. То друг у него ерша с аршин длиной сегодня поймал, то какая-то Мария Ивановна вкусными блинами угостила.

Хотелось перебить и задать уже более насущные вопросы — про него, про мачеху, про непонятного жениха, а самое главное, про Машку, в тело которой я, по всей видимости, вселилась.

Впрочем, о последнем вообще думать не хотелось. Я даже у бабки Глаши зеркало просить не стала. Боялась, погляжу и все — новая паническая атака, инфаркт, остановка сердца… Лучше доберусь до дома, останусь одна и испытаю судьбу.

— … Малую конюшенную перекрыли. Весь город гудит.

— Что? — вернувшись в реальность, переспросила я.

— Говорю, банда «котов» снова объявилась. Княжий дом обнесли. Все цацки поворовали и деньги из сейфу, — выпучив от восторга глаза, вещал парнишка.

— Кажется, что-то такое я сегодня слышала, — нахмурилась я. — Снова объявились?

— Да они уже месяц как в городе делишки промышляют. Раньше через день знать грабили, а потом на неделю затихарились. Думали, в столицу мож свалили. А они снова-здорово.

— А полиция чего?

— А ничего. Шашками только трясти умеют, да за уши таскать, — паренек потер озвученный орган, давая понять, что заключения почерпнуты из личного опыта. — Пусть бы лучше не поймали их никогда. Все равно от этих арастикратов не убудет.

— Аристократов, — машинально поправила его я. — И что это еще за романтизация бандитизма? Тебя мать не учила, что воровать — не хорошо?

Черт, как же его зовут? И ведь не спросишь прямо. Решит, что сошла с ума и матушке своей разболтает.

— Не хорошо, — насупившись, согласился мальчик. — Но коты добрый люд не трогают. Только богатых обносят.

— И отдают все честно награбленное бедным?

Он замялся.

— Нет конечно. Не дураки же.

— Ну и чем они лучше этих богатых? Я-то уж решила, там «робингуды» местного разлива…

— Кто? — паренек от удивления приоткрыл рот.

— Забей, — махнула я рукой. И тут же перевела тему. — Долго еще до дома? Ноги устали.

— Да вот же он, — кивнул паренек на потрепанное двухэтажное здание.

Утром, из-за раздрая, я его разглядывать даже не пыталась. Зато сейчас запоминала каждую деталь.

Выцветший рыжий кирпич когда-то давно был увит густым плющом, от которого сейчас остались только сухие ветки. Ставни на окнах почти везде заколочены. А деревянная дверь, казалось, дунешь — упадет.

Но вошли мы не через нее, а ту, что находилась неподалеку и больше напоминала подвальную.

Малец постучал. Раздался скрип. Высунулась посеревшая рука и схватила его за ухо.

— Ай, мамка! — завизжал он на всю улицу.

— Лешка, охламон этакий! — значит, Алексей. Запомним. — Ты где ходил столько времени? Только за смертью посылать! Нашел?

— Нашел, — продолжал ныть «братец».

Голос Бабы-яги был так сильно пропитан злостью, что я не спешила показываться ей на глаза. Но ее сынок быстро заложил меня, ткнув пальцем.

— Вон она стоит. На ярмарке отыскал.

— Ох и стерва! Мы с Пал Сергеичем ее ждем, а она по ярмаркам скачет!

Не успела я поинтересоваться, что там еще за Пал Сергеич нарисовался, как эта ведьма, выскочив на улицу в своем мешковатом сером платье, схватила меня за локоть — спасибо хоть не за волосы — и потащила внутрь.

Лешка, проводив жалостливым взглядом, быстро испарился где-то в недрах небольшой квартирки. А я, едва переставляя и без того ноющие конечности, влетела в свою комнату и чуть не распласталась на пыльном полу.

— Только не бейте меня, я не с пустыми руками! — выхватив из кармана копейки, принялась ссыпать их на кровать.

В голову тут же полетел ворох одежды, состоящий из юбки, платья — чуть новее того, что было на мне — и штопаных колготок.

— Умывайся, — вполголоса прошипела женщина и кивнула на табурет, поверх которого устроился таз с водой. — Переоденешься и живо на кухню. А вздумаешь задерживаться — не посмотрю на гостя, за лохмы оттаскаю!