Каратели - Петр Головачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще при первой встрече мне показалось, что Захарченко чем-то обижен, не все договаривает. Я навел справки. В архивах на него было прекращенное уголовное дело. Захарченко обвиняли в том, что он в 1943 г. в группе из пяти человек самовольно ушел из отряда и служил у старосты помощником. Хотя Захарченко утверждал, что они выполняли приказ — выходить из блокады малыми группами добывать продукты для отряда, не допускать угона населения в Германию. Бывшие пособники, муж и жена, оговорили его, пытаясь скрыть свою связь с оккупантами.
После ознакомления с делом у автора возник вопрос — что же толкнуло боевого партизана на такое предательство накануне освобождения? Когда даже матерые ставленники фашистов, чувствуя близкую расплату, стремились как-то «самортизировать» грядущее будущее. Дело несколько раз «футболилось» из одного органа в другой, передопрашивались свидетели.
Но следствие шло туго. Наконец дело переслали в Брянск.
Здесь, на месте, все стало ясно. Захарченко и Смоленков (помните, как они тащили раненного «языка») и еще трое, истощенные, больные скрывались в лесу. А староста поселка, чтобы как-то смягчить свою вину, фактически укрывал их от немцев. Из показаний старосты (кстати, его не судили): «Мне стало известно, что в поселке скрываются партизаны. Это было перед приходом Красной Армии. По просьбе матери я зачислил его в свои помощники, чтобы к нему не цеплялись полиция и немцы. Он ничего не делал, а лишь числился в должности и занимался своими делами». Показания других свидетелей также не подтверждались.
Вот выписка из Определения Военного трибунала Брянского гарнизона от 18.10.46: «…дело прекратить производством. Л.М. Захарченко с конца июля состоял в должности помощника старосты формально, никакой активности в пользу врага не проявлял. После соединения с частями Советской Армии помогал вылавливать и разоружать полицейских. В сентябре 1943 г. перешел на службу в 197 Брянскую Краснознаменную СД. Награжден Орденом Красной звезды, медалью «За отвагу», имеет благодарности командования».
Итак, стало ясно, почему Леонид Мартынович ничего не рассказал об этой трагической стороне в его жизни. Справедливость вроде бы восторжествовала. Но жизнь исковеркана. Из ОВПУ исключили как предателя, слухи об аресте дошли до многих. Косые взгляды знакомых остались. Не будешь же всем показывать Определение Военного трибунала. Горечь обиды в душе осталась.
За долгие годы давняя встреча подзабылась, следы партизана затерялись. Пришло время «собирать камни».
Мы установили сестру Захарченко — Анну Мартыновну. Вот, что она нам рассказала: «Во время оккупации наша семья проживала в поселке Ивановская дача. Отец был на фронте, брат Леонид — в партизанском отряде. Мама Мария Прокофьевна помогала партизанам. Ремонтировала конскую упряжь, седла, хомуты, собирала продукты, пекла хлеб. Мы, дети, собирали летом ягоды, сушили их для партизан. В нашем доме часто бывал командир отряда Катомин. В 1942 или 1943 г. каратели из другой деревни сожгли поселок.
Арест Леонида обрушился на нас, как гром с ясного неба. Это произошло по доносу двух местных жителей-супругов, за то, что брат забрал у них в 1941 г. винтовку. Эта пара была связана с полицией. Они затаили зло.
Из училища брата исключили. Он долго не мог устроиться на работ. В 1993 году умер, похоронен в Навле. Пятно легло даже на мертвого. Он был похоронен тихо, без воинских почестей, семейно, хотя он воевал и в партизанах, и в армии, был ранен. Мы знаем, что его оправдали, но ведь этого не знают односельчане».
Сестра просила хотя бы спустя многие годы восстановить истину. Эта книга — лишь толика в защиту чести и достоинства партизана.
Руководство Управления ФСБ по Брянской области с ветеранами-чекистами
Д. В. Емлютин
Брянск, ул. Емлютина
Д. В. Емлютин проводит совещание с командирами партизанских отрядов
Командиры партизанских отрядов с М. И. Калининым в Кремле после вручения наград. Сентябрь, 1942 года. Третий справа сидит Д. В. Емлютин
На митинге в селе Чернь. Говорит Д. В. Емлютин, 1 мая 1942 года
Пока мужчины на задании
Партизаны Дятьковского района, февраль 1942 года
На марше: комиссар отряда им. Ф. Стрельца Бойков, командир отряда Чапов, зам. командира объединенных отрядов Миршин.
Агитационная листовка гитлеровцев
Брянский лес, 1942 год, партизанский наблюдатель
Часть вторая
«Серые волки»
Документальная повесть о карательном полку «Десна»
В 1957 году из Заполярья я был переведен на работу в Брянское управление КГБ. Мне определили участок работы — оперативный розыск. Дело для меня было новое. До этого я занимался контрразведывательной работой в авиации — обеспечение безопасности полетов. Теперь мне предстояло заниматься розыском бывших полицейских и других лиц, сотрудничавших с немецкими оккупантами. В те годы это была чуть ли не главная линия работы.
Мой предшественник Иван Степанович Тигин, опытный чекист, передал мне ряд оперативных наработок по Трубчевскому, Навлинскому, Погарскому и другим районам. Это были оперативно задокументированные факты преступной деятельности, совершенные русскими карателями под командованием немецких военнослужащих. Преступники — не местные. Кто они, откуда, их установочные данные — не было известно. «Володька», «Смутька», «Москва» — одни клички, ни имен, ни фамилий. Никаких упоминаний о формированиях, где они служили. Очевидцы называли их просто — «немцы» или «русские» в немецкой форме. И все. Никаких упоминаний об этих карательных русско-немецких формированиях не было и в архивах.
Фактически работа началась с нуля. Прежде всего, я вновь опросил заявителей, нашлись и новые свидетели. Это были старики, в том числе сотрудничавшие с оккупантами — старосты, писари и т. п. Выступали свидетелями и женщины, кое-кто из них сожительствовал с карателями. И те, и другие старались меньше афишировать свое прошлое. Одновременно я смотрел уголовные дела на осужденных. Так постепенно появились материалы, необходимые для дальнейшей работы.
С большим трудом были получены трофейные немецкие документы, купленные за валюту. Их перевод с немецкого делал начальник отделения В.И. Логинов. «Прямо с колес» мы включали их в работу. Это были неполные, иногда отрывочные дневники 184-й полевой немецкой комендатуры 2-й немецкой танковой армии. Но они очень помогли нам на первых порах.
Конечно, в дневниках не было данных о карателях, записывались лишь общая обстановка в тылу армии. Ежедневно фиксировались действия партизан, потери, сведения об операциях против партизан и другие события.
Анализируя эти данные, сопоставляя их с уже имеющимися у нас фактами, параллельно используя уголовные дела, мы выходили на конкретных лиц, объявляли их в розыск. К тому времени они рассеялись по всей нашей необъятной стране, розыск их был затруднен. Особое внимание уделялось Красноярскому краю, Магаданской, Свердловской, Донецкой и другим областям. Там, где были спецпоселения. Работая в лесной, угольной промышленности, спецпоселенцы дополнительно проверялись. Многие из них были осуждены. Розыск их уголовных дел также требовал средств и времени.
Через год у нас появились первые подозреваемые. Образно говоря, ухватившись за одно звено, мы постепенно вытаскивали всю цепь. Примерно через два года следователь Чистихин возбудил первое уголовное дело.
Но вернемся несколько назад, в гущу событий.
К весне 1942 года партизаны, как говорится, «достали» оккупантов. Откроем журнал боевых действий. Вот какие записи сделал дежурный офицер лейтенант Шварц только за один день 2 апреля 1942 г.:
«Со стороны Бороденки совершен обстрел Трубчевска в течение часа из минометов и артиллерии».
«На участке южнее Брянска два взрыва железнодорожного полотна» (6 апреля там же снова два взрыва).
«В 11 час 20 минут санитарная машина наскочила на мину».
«3 км от станции Клюковники — взрыв на ж/д полотне. Пострадал паровоз».
«Команда из кавалерийской части фон Вининга, выехав за сеном, подверглась нападению партизан. Потери — четверо раненых, потери противника неизвестны».
«При столкновении с партизанами в «Рассвете» (27 км от Брянска) дозор 35-го танкового полка понес потери — пять убитых, 1 раненый. Потери противника неизвестны».
