Конгломерат - Поль-Лу Сулицер

Поэтому изначально группа «Verdi» создавалась как огромный кооператив по взаимопомощи и распространению высококлассной сельскохозяйственной техники, давая в долг семена и оборудование мелким крестьянам и получая высокие проценты с полученных урожаев. Поэтому уже в семидесятые годы дона Мельчиорре стали сравнивать с Агнелли и, позже, с Раулем Гардини. Однако он отличался удивительной скрытностью, нежеланием видеть в газетах свое фото и зорко следил за тем, чтобы никто не публиковал цифры, которые хоть что-то могли сказать о его состоянии. Все, что нужно было дону Мельчиорре для счастья, — это быть абсолютно уверенным в том, что его жизнь — тайна за семью печатями. Крестьянин в душе, он неодобрительно относился к стремлению выставлять напоказ свое богатство.

Его жена, донна Луиза, родила ему троих дочерей, брюнеток со смуглой матовой кожей, с глазами, напоминающими спелые вишни. Две из них были замужем за бизнесменами из Милана и практически не приезжали в Бертоццо, потому что считали замок слишком мрачным и скучным. Младшая же, Орнелла, наоборот, принимала активное участие в жизни группы «Verdi». Она обожала своего старого отца, благодаря которому о курсе сои на чикагской торговой бирже ей было известно гораздо больше, чем о том, как следует наряжаться, кокетничать, общаться с молодыми людьми.

Дон Мельчиорре уже давно воспринимал свою супругу как прислугу или как старую привычку, несмотря на то что она была младше мужа на десять лет. Дочь Орнелла и бизнес занимали все его мысли и чувства. Если у дона Мельчиорре когда-нибудь и возникала мысль о том, что у него нет сына, он тут же отгонял ее, успокаивая себя тем, что молодая девушка была достойной наследницей своего отца, креативная и упрямая, очень амбициозная и понимающая все с полуслова.

Экран компьютера показал хозяину группы «Verdi», что для сектора продаж зерна предыдущий день был великолепным — от вовремя занятых позиций на рынке до поставок муки в пекарни.

Просмотрев новости, дон Мельчиорре отметил, что во Франции накануне разгорелся серьезный конфликт между производителями молока и кооперативами, которые хотели снизить цены сборов. Говорилось о потере предполагаемого дохода в сотни миллионов евро в этом секторе, ослабленном снижением спроса. Кризис затронул граничащие с Италией районы. Хозяин группы «Verdi» распечатал новость и прочитал ее еще раз.

Затем его взгляд остановился на картине, украшавшей стену его кабинета в течение уже долгих лет. Она представляла собой роскошное образное изображение лета, увиденное знаменитым живописцем Арчимбольдо, творившим в эпоху Габсбургов. Арчимбольдо, как и дон Мельчиорре, был миланцем по происхождению. Свою профессиональную деятельность художник начинал с украшения витражами главного собора их прекрасного родного города. Посетители всегда говорили о впечатляющем сходстве между хозяином дома и мужчиной, изображенным на картине Арчимбольдо. На ней был нарисован человек зрелого возраста с почтенным профилем, лицо которого было создано из изображений винограда, слив, яблок, орехов, баклажанов и чеснока. Глаз персонажа — такой же черный, как у хозяина, — спелая вишня, рот — слегйа приоткрытый стручок гороха, щека — сочный персик, а нос — простой кабачок. На месте подбородка находился перец. Пучки цветов и колосьев пшеницы заменяли густые брови, а одежда соткана изо ржи.

Ни за что на свете дон Мельчиорре не променял бы эту картину ни на одно из современных полотен, украшающих офисы крупных промышленных магнатов. Он хотел оставаться как можно ближе к земле и ее плодам, а в слиянии человеческого и растительного в этой картине было нечто притягательно языческое, хотя он всегда исправно посещал капеллу Бертоццо, не пропуская ни воскресные службы, ни великие праздники.

На мгновение взгляд дона Мельчиорре утонул в картине Арчимбольдо, но внезапно лицо его прояснилось, будто патрона осенила блестящая идея.

6

После своей лондонской ссылки Грегуар с наслаждением вдыхал воздух Парижа, несмотря на то что столица не была для него родным городом. Выйдя из отеля, который находился в квартале Оперы, он прогулялся по Большим бульварам, а затем устроился на террасе кафе, предварительно купив несколько газет.

Несмотря на то что была середина рабочей недели, Грегуар чувствовал себя словно в отпуске. Всего только восемь часов утра, а солнце уже припекает вовсю это лето выдалось жарким. Июнь подходил к концу, и молодой человек не мог понять, как он мог такое долгое время находиться вдалеке отсюда: сначала в Токио, где его бурный темперамент не мог найти выход в обществе сдержанных японцев, а затем в Лондоне, где ему пришлось потратить уйму времени, чтобы отыскать какое-то очарование в тумане, смоге и задымленных пабах.

Грегуар был опьянен внезапной свободой, находя все вокруг прекрасным, прохожих приятными, а молодых женщин в легких летних нарядах безумно соблазнительными.

Следует сказать, что до сих пор личная жизнь Грегуара Батая была менее богата, чем финансовая. Слишком много времени и сил Грег посвящал созданию сложных досье, поэтому довольствовался мимолетными отношениями с девушками без будущего, которые соблазнялись его невинным детским видом и, конечно же, расточительностью.

Шесть лет назад, перед отъездом в Японию, у него была продолжительная связь с одной молодой актрисой. Они познакомились у друзей, в таверне на Монмартре, где какие-то несостоявшиеся актеришки читали стихи со шляпой в руках, которую они протягивали в надежде получить за это хоть какую-то плату. В тот вечер Грегуар дал одному из них 500 франков. Это привлекло внимание присутствующих, в том числе и прекрасной Арианы, которая никогда не видела, чтобы так сорили деньгами. Грегуар познакомился с молодой актрисой, и они до поздней ночи гуляли по городу. Ариана была поражена этим молодым человеком, чувствительным, действительно любящим поэзию и который дал актеру 500 франков потому, что ему действительно понравилось, как тот читал Гюго.

Грегуар начал посещать постановки, в которых играла Ариана. Они страстно полюбили друг друга. Так продолжалось в течение года. Но затем взбалмошной Ариане стало сложно с подозрительным Грегом. Девушке казалось, что Грегуар давит на нее, поэтому летом она сбежала в Испанию с другим молодым человеком. С ним ей было легко и весело. Ариана предпочла сделать это, поскольку за наивным видом Грега, по ее мнению, скрывались холодный инстинкт убийцы и материальные амбиции, убивающие все чувства. Молодой финансист напрасно пытался возобновить отношения. Приговор был вынесен, и Ариана своего решения не изменила. Следующей осенью Международный банк предложил Грегу должность маклера в Токио. Он принял предложение не раздумывая, уверенный, что вдали от Арианы быстро избавится от любовных переживаний.

Итак, он покинул Париж и с тех пор был там всего пару раз, да и то проездом, чтобы повидать друзей на юге Франции или побывать в Герэ, чтобы встретиться с семьей.

Грегуар, одетый в кремовый костюм из очень тонкого хлопка с небрежно повязанным галстуком, чувствовал, как в кармане пиджака перекатывается мячик для гольфа.

Официант принес ароматный завтрак — кофе и бутерброды.

За соседним столиком сидел мужчина в темном костюме. Он с аппетитом поглощал жареные сосиски, запивая их красным вином, цвет которого резко контрастировал с его бледным, усталым лицом. Грегуар посмотрел на часы — маленький экран показывал два часа утра по нью-йоркскому времени. Наверняка это был один из парижских маклеров, которые каждую ночь ведут торги с американскими рынками и ложатся спать только под утро с головой, забитой продажами.

Грегуару было знакомо это чувство дискомфорта от смены часовых поясов, когда в Токио поздно вечером он ждал открытия биржевых рынков Франкфурта и Парижа. Внешность его соседа красноречиво свидетельствовала о том, что в мире финансов Парижа тоже не существует времени.

Он нащупал в кармане маленький мячик и повертел его в руке, чувствуя каждую выемку. Восемь дней прошло с того момента, как Амбруаз Беллекдал ему мячик, восемь дней он оттягивал момент его возврата. Как всегда во время принятия важного решения, Грегуар тщательно взвешивал все «за» и «против». Отправившись в Токио после разрыва с Арианой, молодой человек понял, что поступил опрометчиво, и не хотел повторять ошибку.

Быстро проглотив бутерброды из свежайшего багета с маслом, которых Грегуар не пробовал уже целую вечность, он смахнул крошки и принялся за чтение экономической прессы. Он приобрел последние номера «Financial Times» и «Wall Street Journal». На всякий случай, поскольку Беллек говорил о знакомстве с итальянским рынком, он купил «Sole 24 Ore». Но самым большим удовольствием для него было чтение французских газет. Он с наслаждением открыл «Les Echos», затем «Le Figaro», a «Le Monde» решил прочитать после обеда.