Конек-Горбунок - Пётр Ершов

ЧАСТЬ 3

Та-ра-ра-ли, та-ра-ра!Вышли кони со двора;Вот крестьяне их поймалиДа покрепче привязали.Сидит ворон на дубу,Он играет во трубу;Как во трубушку играет,Православных потешает:«Эй! Послушай, люд честной!Жили-были муж с женой;Муж-то примется за шутки,А жена за прибаутки,И пойдёт у них тут пир,Что на весь крещёный мир!»Это присказка ведётся,Сказка послее начнётся.Как у наших у воротМуха песенку поёт:«Что дадите мне за вестку?Бьёт свекровь свою невестку:Посадила на шесток,Привязала за шнурок,Ручки к ножкам притянула,Ножку правую разула:«Не ходи ты по зарям!Не кажися молодцам!»Это присказка велася,Вот и сказка началася.

Ну-с, так едет наш ИванЗа кольцом на окиян.Горбунок летит как ветер.И в почин на первый вечерВёрст сто тысяч отмахалИ нигде не отдыхал.

Подъезжая к окияну,Говорит коне Ивану:«Ну, Иванушка, смотри,Вот минутки через триМы приедем на поляну —Прямо к морю-окияну;Поперёк его лежитЧудо-юдо Рыба-кит;Десять лет уж он страдает,А доселева не знает,Чем прощенье получить:Он начнёт тебя просить,Чтоб ты в Солнцевом селеньеПопросил ему прощенье;Ты исполнить обещай,Да, смотри, не забывай!»Вот въезжает на полянуПрямо к морю-окияну;Поперёк его лежитЧудо-юдо Рыба-кит.Все бока его изрыты.Частоколы в рёбра вбиты,На хвосте сыр-бор шумит,На спине село стоит;Мужички на губе пашут,Между глаз мальчишки пляшут,А в дуброве, меж усов,Ищут девушки грибов.

Вот конёк бежит по ки?ту,По костям стучит копытом.Чудо-юдо Рыба-китТак проезжим говорит,Рот широкий отворяя,Тяжко, горько воздыхая:«Путь-дорога, господа!Вы откуда и куда?» —«Мы послы от Царь-девицы,Едем оба из столицы, —Говорит ему конёк, —К Солнцу прямо на восток,Во хоромы золотые». —«Так нельзя ль, отцы родные,Вам у Солнышка спросить:Долго ль мне в опале[64] быть,И за кои прегрешеньяЯ терплю беды-мученья?» —«Ладно, ладно, Рыба-кит!» —Наш Иван ему кричит.«Будь отец мне милосердный!Вишь, как мучуся я, бедный!Десять лет уж тут лежу…Я и сам те услужу!..» —Кит Ивана умоляет,Сам же горько воздыхает.«Ладно. Ладно, Рыба-кит!» —Наш Иван ему кричит.Тут конёк под ним забился,Прыг на берег и пустился:Только видно, как песок,Вьётся вихорем у ног.

Едут близко ли, далёко,Едут низко ли, высокоИ увидели ль кого —Я не знаю ничего.Скоро сказка говорится,Дело мешкотно[65] творится.Только, братца, я узнал,Что конёк туда вбежал,Где (я слышал стороною)Небо сходится с землёю,Где крестьянки лён прядут,Прялки на небо кладут.

Тут Иван с землёй простилсяИ на небе очутился,И поехал, будто князь,Шапка набок, подбодрясь.«Эко диво! Эко диво!Наше царство хоть красиво, —Говорит коньку ИванСредь лазоревых полян, —А как с небом-то сравнится,Так под стельку не годится.Что земля-то!.. Ведь онаИ черна-то и грязна;Здесь земля-то голубая, —А уж светлая какая!..Посмотри-ка, горбунок,Видишь, вон где, на восток,Словно светится зарница…Чай, небесная светлица…Что-то больно высока!» —Так спросил Иван конька.«Это терем Царь-девицы,Нашей будущей царицы, —Горбунок ему кричит, —По ночам здесь Солнце спит,А полуденной пороюМесяц входит для покою».

Подъезжают; у воротИз столбов хрустальный свод:Все столбы те завитыеХитро в змейки золотые;На верхушках три звезды,Вокруг терема сады;На серебряных там ветках,В раззолоченных во клеткахПтицы райские живут,Песни царские поют.А ведь терем с теремамиБудто город с деревнями;А на тереме из звёзд —Православный русский крест.

Вот конёк во двор въезжает;Наш Иван с него слезает,В терем к Месяцу идётИ такую речь ведёт:«Здравствуй, Месяц Месяцович!Я – Иванушка Петрович,Из далёких я сторонИ привёз тебе поклон». —«Сядь, Иванушка Петрович! —Молвил Месяц Месяцович. —И поведай мне винуВ нашу светлую странуТвоего с земли прихода;Из какого ты народа,Как попал ты в этот край, —Всё скажи мне, не утай». —«Я с земли пришёл Землянской,Из страны христианской, —Говорит, садясь, Иван, —Переехал окиянС порученьем от царицы —В светлый терем поклонитьсяИ сказать вот так, постой!«Ты скажи моей родной:Дочь её узнать желает,Для чего она скрываетПо три ночи, по три дняЛик какой-то от меня;И зачем мой братец красныйЗавернулся в мрак ненастныйИ в туманной вышинеНе пошлёт луча ко мне?»

Так, кажися? МастерицаГоворить красно царица;Не припомнишь всё сполна,Что сказала мне она». —«А какая то царица?»«Это, знаешь, Царь-девица». —«Царь-девица?.. Так она,Что ль, тобой увезена?» —Вскрикнул Месяц Месяцович.А Иванушка ПетровичГоворит: «Известно, мной!Вишь, я царский стремянной;Ну, так царь меня отправил,Чтобы я её доставилВ три недели во дворец;А не то меня отецПосадить грозился на кол».Месяц с радости заплакал,Ну Ивана обнимать,Целовать и миловать.«Ах, Иванушка Петрович! —Молвил Месяц Месяцович. —Ты принёс такую весть,Что не знаю, чем и счесть!А уж как мы горевали,Что царевну потеряли!..Оттого-то, видишь, яПо три ночи, по три дняВ тёмном облаке ходила,Всё грустила да грустила,Трое суток не спала,Крошки хлеба не брала,Оттого-то сын мой красныйЗавернулся в мрак ненастный,Луч свой жаркий погасил,Миру божью не светил:Всё грустил, вишь, по сестрице,Той ли красной Царь-девице.Что, здорова ли она?Не грустна ли, не больна?» —«Всем бы, кажется, красотка,Да у ней, кажись, сухотка:Ну, как спичка, слышь, тонка,Чай в обхват-то три вершка;Вот как замуж-то поспеет,Так небось и потолстеет:Царь, слышь, женится на ней».Месяц вскрикнул: «Ах, злодей!Вздумал в семьдесят женитьсяНа молоденькой девице!Да стою я крепко в том —Просидит он женихом!Вишь, что старый хрен затеял:Хочет жать там, где не сеял!Полно, лаком больно стал!»Тут Иван опять сказал:«Есть ещё к тебе прошенье,То о китовом прощенье…Есть, вишь, море; чудо-китПоперёк его лежит:Все бока его изрыты,Частоколы в рёбра вбиты…Он, бедняк, меня прошал[66],Чтобы я тебя спрошал:Скоро ль кончится мученье?Чем сыскать ему прощенье?И на что он тут лежит?»Месяц ясный говорит:«Он за то несёт мученье,Что без божия веленьяПроглотил среди морейТри десятка кораблей.Если даст он им свободу,Снимет бог с него невзгоду.Вмиг все раны заживит,Долгим веком наградит».

Тут Иванушка поднялся,С светлым Месяцем прощался,Крепко шею обнимал,Трижды в щёки целовал«Ну, Иванушка Петрович! —Молвил Месяц Месяцович. —Благодарствую тебяЗа сынка и за себя.Отнеси благословеньеНашей дочке в утешеньеИ скажи моей родной:«Мать твоя всегда с тобой;Полно плакать и крушиться:Скоро грусть твоя решится, —И не старый, с бородой,А красавец молодойПоведёт тебя к налою.»Ну, прощай же! Бог с тобою!»Поклонившись, как умел,На конька Иван тут сел,Свистнул, будто витязь знатный,И пустился в путь обратный.

На другой день наш ИванВновь пришёл на окиян.Вот конёк бежит по киту,По костям стучит копытом.Чудо-юдо Рыба-китТак, вздохнувши, говорит:«Что, отцы, моё прошенье?Получу ль когда прощенье?» —«Погоди ты, Рыба-кит!» —Тут конёк ему кричит.

Вот в село он прибегает,Мужичков к себе сзывает,Чёрной гривкою трясётИ такую речь ведёт:«Эй, послушайте, миряне,Православны христиане!Коль не хочет кто из васК водяному сесть в приказ,Убирайся вмиг отсюда.Здесь тотчас случится чудо:Море сильно закипит,Повернётся Рыба-кит…»Тут крестьяне и миряне,Православны христиане,Закричали: «Быть бедам!»И пустились по домам.Все телеги собирали;В них, не мешкая, поклалиВсё, что было живота,И оставили кита.Утро с полднем повстречалось,А в селе уж не осталосьНи одной души живой,Словно шёл Мамай войной!

Тут конёк на хвост вбегает,К перьям близко прилегаетИ что мочи есть кричит:«Чудо-юдо Рыба-кит!Оттого твои мученья,Что без божия веленьяПроглотил ты средь морейТри десятка кораблей.Если дашь ты им свободу,Снимет бог с тебя невзгоду,Вмиг все раны заживит,Веком долгим наградит».И окончив речь такую,Закусил узду стальную,Понатужился – и вмигНа далёкий берег прыг.

Чудо-кит зашевелился,Словно холм поворотился,Начал море волноватьИ из челюстей бросатьКорабли за кораблямиС парусами и гребцами.Тут поднялся шум такой,Что проснулся царь морской:В пушки медные палили,В трубы кованы трубили;Белый парус поднялся,Флаг на мачте развился;Поп с причетом всем служебнымПел на палубе молебны;А гребцов весёлый рядГрянул песню наподхват:«Как по моречку, по морю,По широкому раздолью,Что по самый край земли,Выбегают корабли…»

Волны моря заклубились,Корабли из глаз сокрылись.Чудо-юдо Рыба-китГромким голосом кричит,Рот широкий отворяя,Плёсом волны разбивая:«Чем вам, други, услужить?Чем за службу наградить?Надо ль раковин цветистых?Надо ль рыбок золотистых?Надо ль крупных жемчугов?Всё достать для вас готов!» —«Нет, кит-рыба, нам в наградуНичего того не надо, —Говорит ему Иван, —Лучше перстень нам достань, —Перстень, знаешь. Царь-девицы,Нашей будущей царицы». —«Ладно, ладно! Для дружкаИ серёжку из ушка!Отыщу я до зарницыПерстень красной Царь-девицы», —Кит Ивану отвечалИ, как ключ, на дно упал.

Вот он плёсом ударяет,Громким голосом сзываетОсетриный весь народИ такую речь ведёт:«Вы достаньте до зарницыПерстень красной Царь-девицы,Скрытый в ящичке на дне.Кто его доставит мне,Награжу того я чином:Будет думным дворянином.Если ж умный мой приказНе исполните… я вас!..»Осетры тут поклонилисьИ в порядке удалились.

Через несколько часовДвое белых осетровК киту медленно подплылиИ смиренно говорили:«Царь великий! Не гневись!Мы всё море уж, кажись,Исходили и изрыли,Но и знаку не открыли.Только Ёрш один из насСовершил бы твой приказ:Он по всем морям гуляет,Так уж, верно, перстень знает;Но его, как бы назло,Уж куда-то унесло».«Отыскать его в минутуИ послать в мою каюту!» —Кит сердито закричалИ усами закачал.

Осетры тут поклонились,В земский суд бежать пустилисьИ велели в тот же часОт кита писать указ,Чтоб гонцов скорей послалиИ Ерша того поймали.Лещ, услыша сей приказ,Именной писал указ;Сом (советником он звался)Под указом подписался;Чёрный рак указ сложилИ печати приложил.Двух дельфинов тут призвалиИ, отдав указ, сказали,Чтоб, от имени царя,Обежали все моряИ того Ерша-гуляку,Крикуна и забияку,Где бы ни было, нашли,К государю привели.Тут дельфины поклонилисьИ Ерша искать пустились.

Ищут час они в морях,Ищут час они в реках,Все озёра исходили,Все проливы переплыли,Не могли Ерша сыскатьИ вернулися назад,Чуть не плача от печали…

Вдруг дельфины услыхали,Где-то в маленьком прудеКрик неслыханный в воде.В пруд дельфины завернулиИ на дно его нырнули, —Глядь: в пруде, под камышом,Ёрш дерётся с Карасём.«Смирно! Черти б вас побрали!Вишь, содом какой подняли,Словно важные бойцы!» —Закричали им гонцы.«Ну, а вам какое дело? —Ёрш кричит дельфинам смело. —Я шутить ведь не люблю,Разом всех переколю!» —«Ох ты, вечная гуляка,И крикун, и забияка!Всё бы, дрянь, тебе гулять,Всё бы драться да кричать.Дома – нет ведь, не сидится!..Ну, да что с тобой рядиться, —Вот тебе царёв указ,Чтоб ты плыл к нему тотчас».

Тут проказника дельфиныПодхватили под щетиныИ отправились назад.Ёрш ну рваться и кричать:«Будьте милостивы, братцы!Дайте чуточку подраться.Распроклятый тот КарасьПоносил меня вчерасьПри честном при всём собраньеНеподобной разной бранью…»Долго Ёрш ещё кричал,Наконец и замолчал;А проказника дельфиныВсё тащили за щетины,Ничего не говоря,И явились пред царя.

«Что ты долго не являлся?Где ты, вражий сын, шатался?» —Кит со гневом закричал.На колени Ёрш упал,И, признавшись в преступленье,Он молился о прощенье.«Ну, уж бог тебя простит! —Кит державный говорит. —Но за то твоё прощеньеТы исполни повеленье».«Рад стараться, Чудо-кит!» —На коленях Ёрш пищит.«Ты по всем морям гуляешь,Так уж, верно, перстень знаешьЦарь-девицы?» – «Как не знать!Можем разом отыскать». —«Так ступай же поскорееДа сыщи его живее!»

Тут, отдав царю поклон,Ёрш пошёл, согнувшись, вон.С царской дворней побранился,За плотвой поволочилсяИ салакушкам шестиНос разбил он на пути.Совершив такое делоВ омут кинулся он смелоИ в подводной глубинеВырыл ящичек на дне —Пуд по крайней мере во сто.«О, здесь дело-то не просто!»И давай из всех морейЁрш скликать к себе сельдей.

Сельди духом собралися,Сундучок тащить взялися,Только слышно и всего —«У-у-у!» да «О-о-о!».Но сколь сильно ни кричали,Животы лишь надорвали,А проклятый сундучокНе дался и на вершок.«Настоящие селёдки!Вам кнута бы вместо водки!» —Крикнул Ёрш со всех сердцовИ нырнул по осетров.

Осетры тут приплываютИ без крика подымаютКрепко ввязнувший в песокС перстнем красный сундучок.«Ну, ребятушки, смотрите,Вы к царю теперь плывите,Я ж пойду теперь ко днуДа немножко отдохну:Что-то сон одолевает,Так глаза вот и смыкает…»Осетры к царю плывут,Ёрш-гуляка прямо в пруд(Из которого дельфиныУтащили за щетины).Чай, додраться с Карасём, —Я не ведаю о том.Но теперь мы с ним простимсяИ к Ивану возвратимся.

Тихо море-окиян.На песке сидит Иван,Ждёт кита из синя моряИ мурлыкает от горя;Повалившись на песок,Дремлет верный горбунок,Время к вечеру клонилось;Вот уж солнышко спустилось;Тихим пламенем горя,Развернулася заря.А кита не тут-то было.«Чтоб те, вора, задавило!Вишь, какой морской шайтан! —Говорит себе Иван. —Обещался до зарницыВынесть перстень Царь-девицы,А доселе не сыскал,Окаянный зубоскал!А уж солнышко-то село,И…» Тут море закипело:Появился чудо-китИ к Ивану говорит:«За твоё благодеяньеЯ исполнил обещанье».С этим словом сундучокБрякнул плотно на песок,Только берег закачался.«Ну, теперь я расквитался.Если ж вновь принужусь[67] я,Позови опять меня;Твоего благодеяньяНе забыть мне… До свиданья!»Тут Кит-чудо замолчалИ, всплеснув[68], на дно упал.

Горбунок-конёк проснулся,Встал на лапки, отряхнулся,На Иванушку взглянулИ четырежды прыгнул.«Ай да Кит Китович! Славно!Долг свой выполнил исправно!Ну, спасибо, Рыба-кит! —Горбунок-конёк кричит. —Что ж, хозяин, одевайся,В путь-дорожку отправляйся;Три денька ведь уж прошло:Завтра срочное число[69],Чай, старик уж умирает».Тут Ванюша отвечает:«Рад бы радостью поднять;Да ведь силы не занять!Сундучишко больно плотен,Чай, чертей в него пять сотенКит проклятый насажал.Я уж трижды подымал:Тяжесть страшная такая!»Тут конёк, не отвечая,Поднял ящичек ногой,Будто камышек какой,И взмахнул к себе на шею.«Ну, Иван, садись скорее!Помни, завтра минет срок,А обратный путь далёк».

Стал четвёртый день зориться,Наш Иван уже в столице.Царь с крыльца к нему бежит, —«Что кольцо моё?» – кричит.Тут Иван с конька слезаетИ преважно отвечает:«Вот тебе и сундучок!Да вели-ка скликать полк:Сундучишко мал хоть на вид,Да и дьявола задавит».Царь тотчас стрельцов позвалИ не медля приказалСундучок отнесть в светлицу.Сам пошёл по Царь-девицу.«Перстень твой, душа, найден, —Сладкогласно молвил он, —И теперь, примолвить снова,Нет препятства никакогоЗавтра утром, светик мой,Обвенчаться мне с тобой.Но не хочешь ли, дружочек,Свой увидеть перстенёчек?Он в дворце моём лежит».Царь-девица говорит:«Знаю, знаю! Но, признаться,Нам нельзя ещё венчаться». —«Отчего же, светик мой?Я люблю тебя душой,Мне, прости ты мою смелость,Страх жениться захотелось.Если ж ты… то я умруЗавтра ж с горя поутру.Сжалься, матушка царица!»Говорит ему девица:«Но взгляни-ка, ты ведь сед;Мне пятнадцать только лет:Как же можно нам венчаться?Все цари начнут смеяться,Дед-то, скажут, внуку взял!»Царь со гневом закричал:«Пусть-ка только засмеются —У меня как раз свернутся:Все их царства полоню![70]Весь их род искореню!» —«Пусть не станут и смеяться,Всё не можно нам венчаться. —Не растут зимой цветы:Я красавица, а ты?..Чем ты можешь похвалиться?» —Говорит ему девица.

«Я хоть стар, да я удал! —Царь царице отвечал. —Как немножко приберуся,Хоть кому так покажусяРазудалым молодцом.Ну, да что нам нужды в том?Лишь бы только нам жениться».Говорит ему девица:«А такая в том нужда,Что не выйду никогдаЗа дурного, за седого,За беззубого такого!»Царь в затылке почесалИ, нахмуряся, сказал:«Что ж мне делать-то, царица?Страх как хочется жениться;Ты же, ровно на беду:Не пойду да не пойду!» —«Не пойду я за седого, —Царь-девица молвит снова. —Стань, как прежде, молодец, —Я тотчас же под венец». —«Вспомни, матушка царица,Ведь нельзя переродиться;Чудо бог один творит».Царь-девица говорит:«Коль себя не пожалеешь,Ты опять помолодеешь.Слушай: завтра на зареНа широком на двореДолжен челядь ты заставитьТри котла больших поставитьИ костры под них сложить.Первый надобно налитьДо краёв водой студёной,А второй – водой варёной,А последний – молоком,Вскипятя его ключом.Вот, коль хочешь ты женитьсяИ красавцем учиниться —Ты, без платья, налегке,Искупайся в молоке;Тут побудь в воде варёной,А потом ещё в студёной.И скажу тебе, отец,Будешь знатный молодец!»

Царь не вымолвил ни слова,Кликнул тотчас стремяннова.«Что, опять на окиян? —Говорит царю Иван. —Нет, уж дудки, ваша милость!Уж и то во мне всё сбилось.Не поеду ни за что!» —«Нет, Иванушка, не то,Завтра я хочу заставитьНа дворе котлы поставитьИ костры под них сложить.Первый думаю налитьДо краёв водой студёной,А второй – водой варёной,А последний – молоком,Вскипятя его ключом.Ты же должен постараться,Пробы ради, искупатьсяВ этих трёх больших котлах,В молоке и двух водах». —«Вишь, откуда подъезжает! —Речь Иван тут начинает. —Шпарят только поросят,Да индюшек, да цыплят;Я ведь, глянь, не поросёнок,Не индюшка, не цыплёнок,Вот в холодной, так оноИскупаться бы можно,А подваривать как станешь,Так меня и не заманишь.Полно, царь, хитрить-мудритьДа Ивана проводить!»Царь, затрясши бородою:«Что? Рядиться мне с тобою? —Закричал он. – Но смотри!Если ты в рассвет зариНе исполнишь повеленье, —Я отдам тебя в мученье,Прикажу тебя пытать,По кусочкам разрывать.Вон отсюда, болесть злая!»Тут Иванушка, рыдая,Поплёлся на сеновал,Где конёк его лежал.

«Что, Иванушка, невесел?Что головушку повесил? —Говорит ему конёк. —Чай, наш старый женишокСнова выкинул затею?»Пал Иван к коньку на шею,Обнимал и целовал.«Ох, беда, конёк! – сказал. —Царь вконец меня сбывает;Сам подумай, заставляетИскупаться мне в котлах,В молоке и двух водах:Как в одной воде студёной,А в другой воде варёной,Молоко, слышь, кипяток».Говорит ему конёк:«Вот уж служба, так уж служба!Тут нужна моя вся дружба.Как же к слову не сказать:Лучше б нам пера не брать;От него-то, от злодея,Столько бед тебе на шею…Ну, не плачь же, бог с тобой!Сладим как-нибудь с бедой.И скорее сам я сгину[71],Чем тебя, Иван, покину.Слушай, завтра на зареВ те поры, как на двореТы разденешься, как должно,Ты скажи царю: «Не можно ль,Ваша милость, приказатьГорбунка ко мне послать,Чтоб впоследни с ним проститься».Царь на это согласится.Вот как я хвостом махну,В те котлы мордой макну,На тебя два раза прысну,Громким посвистом присвистну,Ты, смотри же, не зевай:В молоко сперва ныряй,Тут в котёл с водой варёной,А оттудова в студёной.А теперича молисьДа спокойно спать ложись».

На другой день, утром рано,Разбудил конёк Ивана:«Эй, хозяин, полно спать!Время службу исполнять».Тут Ванюша почесался,Потянулся и поднялся,Помолился на заборИ пошёл к царю во двор.

Там котлы уже кипели;Подле них рядком сиделиКучера и повараИ служители двора;Дров усердно прибавляли,Об Иване толковалиВтихомолку меж собойИ смеялися порой.Вот и двери растворились,Царь с царицей появилисьИ готовимся с крыльцаПосмотреть на удальца.«Ну, Ванюша, раздевайсяИ в котлах, брат, покупайся!» —Царь Ивану закричал.Тут Иван одежду снял,Ничего не отвечая.А царица молодая,Чтоб не видеть наготу,Завернулася в фату[72].Вот Иван к котлам поднялся,Глянул в них – и зачесался.«Что же ты, Ванюша, стал? —Царь опять ему вскричал. —Исполняй-ка, брат, что должно!»Говорит Иван: «Не можно ль,Ваша милость, приказатьГорбунка ко мне послать?Я впоследни б с ним простился».Царь, подумав, согласилсяИ изволил приказатьГорбунка к нему послать.Тут слуга конька приводитИ к сторонке сам отходит.

Вот конёк хвостом махнул,В те котлы мордой макнул,На Ивана дважды прыснул,Громким посвистом присвистнул,На конька Иван взглянулИ в котёл тотчас нырнул,Тут в другой, там в третий тоже,И такой он стал пригожий,Что ни в сказке не сказать,Ни пером не написать!Вот он в платье нарядился,Царь-девице поклонился,Осмотрелся, подбодрясь,С важным видом, будто князь.

«Эко диво! – все кричали. —Мы и слыхом не слыхали,Чтобы льзя[73] похорошеть!»

Царь велел себя раздеть,Два раза перекрестился, —Бух в котёл – и там сварился!Царь-девица тут встаёт,Знак к молчанью подаёт,Покрывало поднимаетИ к прислужникам вещает:«Царь велел вам долго жить!Я хочу царицей быть.Люба ль я вам? Отвечайте!Если люба, то признайтеВолодетелем всего —И супруга моего!»Тут царица замолчала,На Ивана показала.

«Люба, люба! – все кричат. —За тебя хоть в самый ад!Твоего ради талана[74]Признаём царя Ивана!»

Царь царицу тут берёт,В церковь божию ведёт,И с невестой молодоюОн обходит вкруг налою.

Пушки с крепости палят;В трубы кованы трубят;Все подвалы отворяютБочки с фряжским[75] выставляют,И, напившися, народЧто есть мочушки дерёт:«Здравствуй, царь наш со царицей!С распрекрасной Царь-девицей!»

Во дворце же пир горой:Вина льются там рекой;За дубовыми столамиПьют бояре со князьями,Сердцу любо! Я там был,Мёд, вино и пиво пил;По усам хоть и бежало,В рот ни капли не попало.

Примечания