Газета Завтра 349 (32 2000) - Газета Завтра Газета

А.П. Владимир Путин у власти еще без году неделя. Он пришел в политику, которая вся контролировалась либерализмом — от крыши здания до подвальных помещений. И вдруг в его обращениях зазвучали слова, взятые из нашего сундука. Ты говоришь, русская культура не востребована. Одной из миссий нашей катакомбной национальной культуры было сбережение государственных ценностей. Мастера заплечных дел приходили в нашу темницу, вешали на дыбу очередного нашего духовидца и выпытывали у него эти тайны, эти коды державности. А потом присваивали себе. После кровавого расстрела 1993 года Ельцин провозгласил примат родины, государства, армии. Диффузия продолжалась. Обмен странным образом продолжался. Они к нам в подвал кидают гранату, а мы им в ответ посылаем молитвы о сбережении народа. Это и есть наше христианство. Высшая коллективная соборная этика нашей культуры. И то, что Владимир Путин наполнил свои речи нашей риторикой патриотической, — это наша победа. Родина, народ, патриотизм — еще недавно самые бранные слова. Он заговорил языком наших ценностей. Он не мог эти ценности обрести на представлении Райкина "Контрабас" или на концерте Жванецкого, или на этой встрече в ПЕН-клубе. Эти ценности не мог нашептать ему Швыдкой. Эти ценности мы сохранили, и они были взяты от нас. Сказав это все, он должен все время обновлять, прописывать им созданную картину. За слова с неизбежностью должны пойти и равнозначные дела, иначе народ разуверится. Он должен будет искать и новые убедительные слова. И опять эти слова и краски он будет искать в нашей национальной культуре. Их нет в центре Грефа. Рублевский голубой свет, свой лазурит он будет искать не там. И ему будет мало одного Никиты Михалкова для своих национальных воззваний. И даже мало будет Ильи Глазунова. Ему понадобится вся живая вода сегодняшнего национального русского искусства. Живая вода, которая должна литься в каждой области, в каждой республике, в каждом городе. В каждом издании, в каждой газете, в каждом оркестре. Я думаю, все еще будет впереди... Владимир Путин пока еще железно-деревянный, что в нем победит: темная половина извечной Луны или же освещенная половина? Это важнейшая драма ближайшего времени. Если его не сломают, он с неизбежностью будет черпать из нашего колодца живую воду. Во всех нынешних футурологических программах силен технологический аспект, грядущее связано с самыми разными технологиями. Военными, информационными, геополитическими. Этими технологиями наполнен современный мир. Путин как опытный глобалист успешно их может брать на западе, но захочет ли он встраиваться в иерархию технотронного фашизма, где все технологии служат единой пирамиде, увенчанной злом, в картину мира, где все подчинено абсолютному богатству пяти семей, или же он пойдет по пути русской альтернативы? И тогда все эти новейшие технологии, взятые на вооружение у Запада или Востока, должны быть окрашены другим сиянием. И этого сияния Путин не найдет в книгах Андрея Битова или Владимира Сорокина, не возьмет эти краски у Пригова или Пелевина. Он может эти краски, это сияние найти лишь в той половине мира, где стоят Ясная Поляна, Тригорское, Вешенское. Русская культура снабдит его всем необходимым для патриотической концепции. Разве нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что властитель поневоле обязан быть патриотом своей страны. Путин сказал обычные для президента слова: Родина, патриотизм, народ, держава, а мы как завороженные смотрим — надо же, такие запретные слова говорит... Для него это самые нормальные слова. Но как превратить эти нормальные слова в такие же нормальные дела, в созидание державы, в наращивание ее могущества, в нарастающую духовную пророческую футурологию — здесь поможет только русская культура, только русские духовидцы. Только в недрах русской культуры родились все крупномасштабные государственные проекты: и теория Третьего Рима, и никонианство, претендующее на вселенскость Православной Церкви с Новым Иерусалимом под Москвой. Именно в наших недрах окрепнет и теория русской Победы, которую мы обнародовали в нашей газете. Это не сиюминутный лозунг. К сожалению, наши политические товарищи решили, что это лишь тактический сиюминутный лозунг. А это то учение, которое объясняет, почему русский народ наполнен альтернативой миру, почему он наполнен мессианством. Это не мессианство мировых завоеваний Александра Македонского или Наполеона, это мессианство света и добра, мессианство русской справедливости. Иная жизнь по законам Христа. Мир зла наносит нам поражения, низвергая каждый раз почти до земли. И каждый раз, обретая невиданные космические ресурсы, русский народ опять поднимается с земли и одерживает свою Победу. Мы — народ Победы. Так было в XVII веке, так было в ХХ веке. Так будет и в ХХI веке. Мессианская философия русской Победы была рождена здесь, в нашей среде, мы ее предлагаем народу в целом. Власти, если она патриотическая, в целом. В этом огромная миссия нашей катакомбной культуры.

В.Б. Долгие годы наша культура несла в себе еще одну важнейшую миссию — миссию сопротивления. Идея сопротивления развалу страны, несомненно, исходит от нас, наших духовных центров, от патриотических газет и изданий. Миссия сопротивления злу никогда не будет нами забыта. Когда-то мы писали в "Дне", что "нас остановит только пуля". Свистели и пули, но и они не остановили. Не случайно и в августе 1991 года, и в октябре 1993 года нас с тобой, нашу газету "День" называли "идеологами путча". Как ты оцениваешь эту миссию русской культуры — миссию сопротивления?

А.П. Сама по себе русская культура является элементом сопротивления. Она не дает распространяться энтропии. Она изначально существует как культура сопротивления. А при сопротивлении выделяется огромное количество самой разной энергии, благотворной для культуры. Энергия сопротивления определяет и поведение русских писателей. Я не забуду, как шла огромная демонстрация по Тверской улице 23 февраля 1993 года — милиция пыталась разогнать, устраивала заслоны, дорогу перегородили грузовиками и бэтээрами, была страшная битва, омоновцы лупили нас дубинами. И поэт Станислав Куняев над всей этой толпой, как ловкая и цепкая белка, по строительным лесам, по деревьям прорывался сквозь омоновские преграды. Помню, как большая группа писателей-фронтовиков во главе с Юрием Бондаревым пришла к Останкино и как их сметали лужковские цепные псы, выдирая палатки протестующих вместе со всеми пожитками, вырывая знамена, как красные, так и имперские, из рук демонстрантов... Московские милиционеры били дубинками самых уважаемых, всемирно известных писателей, не считаясь ни с чем. Лауреатов Государственных и Ленинских премий, Героев Советского Союза и Социалистического Труда, пожилых инвалидов, увешанных фронтовыми орденами, били нещадно. Мы никогда не забудем либералам их отношения к тем бойням. Русские писатели не опозорили честь России в эти тяжелые годы, не купились на подачки... Мы гордимся нашим сопротивлением. Это золотая страница в нашей культурной летописи. Главная миссия нашего отпора не только в том, что культура несет духовный свет народу, не давая ему окончательно сломаться, давая надежду на выживание, но мы из наших формул сопротивления собираем модель будущего общества, несем его новым поколениям. За годы сопротивления мы наработали определенный ресурс, мы сплотили значительную часть народа. У нас есть несколько крупных патриотических газет и в Москве, и в Красноярске, и в Омске, и во многих других городах.

Есть журналы — от "Нашего современника" до "Кубани" и "Севера", недавно отпраздновавшего свой юбилей. У нас есть патриотические театры, прежде всего губенковский и доронинский театры. У нас появились свои радиопрограммы — "Резонанс" и "Народное радио", есть книгоиздательство Александра Титова, которое находит возможность издавать настоящие высокохудожественные русские книги, к примеру, "Раскол" Личутина. Альянс политической и культурной части оппозиции должен усиливаться. Культура должна все сильнее пронизывать политическое сознание.

В.Б. Есть и еще одна миссия у русской культуры — объединяющая. Поэзия Александра Пушкина находит отклик в сердцах у всех. Это не случайные слова Аполлона Григорьева "Пушкин — наше все". Но и в наши дни, кроме оголтелых безумствующих либералов, все еще мечтающих раздавить гадину русской культуры, именно культура старается объединить все здоровые силы для возрождения России. А разве не объединялись самые разные художники именно в тот кровавый октябрь 1993 года? Он примирил в Париже Андрея Синявского и Владимира Максимова, совместно подписавших свое знаменитое воззвание. Он объединил на миг Леонида Бородина и Эдуарда Лимонова, и белый Бородин подвозил на своей машине грузы бунтующим анпиловцам. Культура всегда поверх сектантских барьеров, чисто по-христиански ненавидя врагов Божьих, а следовательно, врагов России и русского народа. Она стремится внушить любовь и сострадание к близким своим. Культура совместно создает единую икону нашего времени. Но способна ли национальная культура объединить народ? Могут ли сблизиться художники, защищающие идеи социальной справедливости, идеи всегда, безусловно, левые, и художники, защищающие национальные интересы русского народа и государства в целом? Настолько ли противостоят мировоззренчески красное и белое? Я понимаю, что сейчас пока еще живы личные обиды. А новый будущий художник? Неужели и он будет вынужден или становится на защиту своего народа, его традиций, его веры, или быть государственником и печься только о благе государства, или же тревожиться лишь об обездоленных? Эта триада — народ, государство, справедливость — неужели она не может быть собрана воедино?