Ловушка - Говард Лавкрафт

Еще из первых наших с Робертом бесед мне удалось выяснить, что в заточении он находится не один. Позже я увидел его компаньонов. Все они были облачены в одежды примерно двухсотлетней давности и представляли собой довольно разношерстную публику: дородный господин средних лет с туго сплетенной косичкой он носил бархатные панталоны, доходившие ему до колен, и говорил по-английски с сильным скандинавским акцентом, хотя и достаточно бегло; красивая девочка лет восьми-десяти с очень светлыми волосами, которые здесь, естественно, казались иссиня-черными; двое негров, по всей вероятности, немых; черты их лиц являли совершенно дикий контраст с неестественной бледностью их кожного покрова. Было здесь трое молодых людей, одна молодая женщина, совсем еще маленькое дитя почти младенец и, наконец, пожилой худощавый датчанин с умным и в то же время каким-то недобрым выражением лица. Звали его Алекс Хольм; в полном соответствии с модой двухсотлетней давности он носил короткие сатиновые штаны в обтяжку, широкополый сюртук и алонжевый парик. На его личности стоит остановиться подробнее, ибо не кто иной, как Алекс Хольм, став некогда искусным стеклодувом и тогда же получив глубокие познания в области магии, изобрел и выстроил эту странную многомерную тюрьму, где были сейчас заключены те, кого он силой либо обманом завлек сюда на веки вечные; их заточение могло окончиться только при нарушении целостности зеркала, но увы! оно было сработано Хольмом настолько искусно, что имело все шансы просуществовать в нашем обычном трехмерном мире практически бесконечно долго.

Хольм родился в начале XVII века и уже в молодости добился больших успехов в освоении ремесла стеклодува и формовщика. Учился он в Копенгагене, там же и остался работать. Его изделия из стекла, в особенности большие зеркала для гостиных, пользовались хорошим спросом и всегда шли за большую цену. Он мог бы прожить припеваючи до самой глубокой старости, если бы не его незаурядный ум, который не давал покоя его мятежной душе. Пытливо изучая законы окружающего мира, он дошел на этом поприще до высот, с коих достижения тогдашней науки казались просто ничтожными.

По-видимому, он стремился достичь бессмертия, и волшебное зеркало должно было помочь ему в этом намерении. Для того далекого времени, более чем за два века до Эйнштейна с его теорией относительности, проводимые Хольмом исследования четвертого измерения являлись вершиной изобретательности и профессионализма. Их результаты убедили его, что смерть как биологический процесс принципиально невозможна в зазеркальном мире, и, следовательно, физическое вхождение в эту скрытую от простых смертных фазу пространства может означать для вошедшего подлинное бессмертие. Хольм пришел к выводу, что благодаря явлению оптического отражения можно получить универсальный вход во все измерения пространства, помимо наших обычных трех; и случай вложил в его руки маленький кусочек старинного стекла, тайные свойства которого Хольм надеялся обратить себе на пользу. По его мнению, жизнь в Зазеркалье (а под жизнью он понимал сознательное физическое существование индивидов) могла продолжаться практически бесконечно при условии, что поверхность зеркального стекла всегда оставалась бы неповрежденной и неискажающей отражаемые предметы.

Специально для этой цели Хольм изготовил зеркало, превосходящее по своему качеству все предыдущие его изделия, такое произведение искусства должно было иметь немалую художественную ценность, что гарантировало бы его сохранность в течение многих столетий. В это свое зеркало Хольм искусно встроил тот самый кусочек странного реликтового стекла с завихряющимися линиями, который волею случая оказался у него в руках. Подготовив таким образом убежище для себя и ловушку для других, он приступил к осуществлению пробных вхождений в созданную им четырехмерную обитель. Первыми ее жителями стали двое привезенных из Вест-Индий негров-рабов, которые в соответствии со злой волей своего хозяина вошли в Зазеркалье, чтобы навсегда остаться там. Можно только догадываться, что он почувствовал, наяву увидев практические результаты своих теоретических изысканий.

Разумеется, он не мог не понимать, что его отсутствие в нормальном мире, по длительности своей значительно превышающее естественную продолжительность обычной человеческой жизни, должно повлечь за собой мгновенное обращение в прах его телесной оболочки при первой же попытке возвратиться в этот мир. В этой связи, разумеется, он изначально надеялся на то, что зеркало останется навечно целым и неизменным так же, как и он сам, и его будущие пленники, которые должны были навсегда оставаться в том же состоянии, в каком они угодили в это зеркало. Им не должна была грозить смерть от старости, а равным образом и гибель от голода и жажды в Зазеркалье они могли свободно обходиться без пищи и воды.

Чтобы как-то скрасить это убогое существование, Он забросил в Зазеркалье кое-какие книги и письменные принадлежности, а также весьма прочно сработанную мебель и другие предметы привычной ему обстановки. Образы поглощенных или отраженных предметов должны были быть неосязаемыми и просто разбросанными вокруг в качестве фона этого фантастического мира, в который он вошел собственной персоной в 1687 году. Переход был столь же мгновенным, сколь и болезненным; более чем вероятно, что, оказавшись по ту сторону зеркала, он ощутил чувство триумфа вперемешку с ужасом ибо если бы в его планы вмешалось что-то непредвиденное, он мог бесследно исчезнуть в темных и непостижимых многомерных мирах.

Первые пятьдесят лет он довольствовался обществом своих невольников, но затем, в совершенстве овладев методом телепатической визуализации прилегавших к отражающей поверхности зеркала сегментов внешнего мира, он сумел постепенно завлечь в свое четырехмерное пристанище нескольких оказавшихся рядом с зеркалом людей завлечь сквозь тот же самый вход, сквозь который он вошел сюда полвека тому назад и который представлял собой таинственный кусочек стекла с движущимися в нем вихревыми линиями. Именно таким образом несчастный Роберт, движимый непонятным желанием нажать пальцем на эту "дверь", был втянут внутрь. Обнаружение потенциальных жертв строилось у Хольма на чистейшей телепатии, поскольку это я узнал от Роберта никто из обитателей Зазеркалья не мог видеть того, что происходило за его пределами.

Странной была жизнь, которую вел внутри зеркала Хольм и его окружение. Так как в течение последних ста лет зеркало стояло обращенным к пыльной каменной стене сарая, где я и раскопал его, Роберт оказался первым, кто попался на удочку коварного датчанина после более чем векового интервала. Разумеется, его появление здесь было весьма заметным событием помимо того, что мальчик был новым человеком в обществе пленников Зазеркалья, он еще и принес новости о мире людей, который по сравнению с тем миром, откуда попали сюда его слушатели, изменился настолько, что это вызвало у них едва ли не самый настоящий шок. В свою очередь, и Роберту было не по себе от общения с людьми, что появились на свет полтора-два столетия тому назад.