Жокей в маске - Пьер Сувестр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тело Жоржетты Симоно обмякло, глаза закатились, и она потеряла сознание.
Глава 3
ТРУП В СЕН-ЖЕРМЕН
В ночь с пятницы на субботу, когда Жоржетта Симоно еще только раздумывала, идти ли ей на свидание со своим новым поклонником, двое мужчин двигались со стороны Мезон-Лафит к Сен-Жерменскому лесу. Они шли быстрым шагом, посасывая сигары, и время от времени перекидывались отрывистыми фразами. Похоже было, что они не в восторге друг от друга.
– Может, все-таки возьмем машину? – спросил один.
– Не стоит, – бросил его спутник.
– Но почему? Ведь путь не близкий!
– Послушайте, я прекрасно знаю эту дорогу. Быстрее дойти пешком.
– Ну что ж…
Они свернули направо, на маленькую тропинку. Вышедшая из-за туч луна осветила их. Один был одет в клетчатый костюм, овальная шапочка натянута на уши. На втором же был изысканный жакет, мало подходящий для прохладного времени года, – стоял конец октября. Брюки его были заправлены в высокие сапоги, рука сжимала хлыст. Он шел тяжелой, валкой походкой человека, привыкшего к верховой езде.
– Ну что ж, – продолжал человек в клетчатом костюме, – раз вы хорошо знаете дорогу и в конце нас ждет стаканчик вина – тогда в путь.
При словах «стаканчик вина» его собеседник чуть заметно улыбнулся. Он привык к более благородным напиткам.
Было около десяти вечера. По субботам в это время в Сен-Жерменском лесу не бывает ни души. Лишь изредка со стороны дороги слышался шум проезжающего автомобиля и виднелся отблеск фар. И снова воцарялась тишина, лишь ветер шевелил кроны деревьев, и палая листва шуршала под ногами путников.
Несколько минут мужчины шли молча. Наконец обладатель элегантного жакета щелкнул хлыстом по сапогу и спросил:
– Так что же, вы так и не хотите проявить благоразумие?
Его спутник пожал плечами:
– Благоразумие… Я как раз его и проявляю. По-моему, именно этим вы и хотите воспользоваться, мой дорогой.
– Но, право, ваши запросы слишком велики!
– Я придерживаюсь другого взгляда.
Мужчины помолчали. Потом первый вновь заговорил:
– Итак, вы просите тридцать тысяч франков. Это крупная сумма!
– Совершенно с вами согласен, – ответил второй. – Сумма немалая.
– А ваша лошадь ее не стоит!
– Ну, это как посмотреть…
– Да ведь она никогда толком не бегала!
«Клетчатый костюм» расхохотался:
– Так значит, если бы она бегала, вы бы ее купили, не так ли?
Этот невинный вопрос заставил мужчину вздрогнуть:
– Что такое? Вы говорите какими-то возмутительными намеками!
Хлыст снова щелкнул по голенищу.
– Ну, хорошо, – сбавил тон его обладатель. – Может, вас устроят двадцать тысяч?
– Ну, нет, дружище. Я сказал – тридцать кусков. Это мое последнее слово.
– Двадцать пять!
«Клетчатый костюм» хмыкнул:
– Вы торгуетесь, как на базаре. Поверьте, это пустая трата времени. Тридцать тысяч франков и ни одним су меньше. Вы ведь знаете мою лошадку. Ровная рысь, прекрасный аллюр… Усталости не знает, и препятствие ей нипочем!
Он помолчал и добавил:
– А упряжь? Упряжь ведь тоже стоит денег!
Последние слова прозвучали с непонятной иронией. «Жакет» дернул плечом.
– Не валяйте дурака, – буркнул он. – Упряжь тут ни при чем.
Однако голос его звучал неуверенно. Он подумал и проговорил:
– Послушайте, двадцать восемь тысяч! Неужели этого мало?
– Тридцать, – спокойно ответил «клетчатый». – И не будем спорить.
Он принялся насвистывать какой-то мотивчик, давая понять, что разговор закончен. Потом повернулся к собеседнику и ухмыльнулся:
– Да что там говорить! Я уверен, что деньги у вас с собой. Вы ведь давно все решили, верно? Я-то знаю, что не требую невозможного. Поэтому…
– Ладно, – перебил его спутник и снова щелкнул хлыстом по голенищу. – Сегодня, Бодри, вы пользуетесь ситуацией. Но, видит Бог, так не будет продолжаться вечно!
Бодри всплеснул руками.
– Силы небесные, да ничем я не пользуюсь! – воскликнул он. – Просто…
Собеседник снова перебил его:
– Довольно слов. Деньги действительно со мной. Давайте заканчивать.
Бодри кивнул:
– Пожалуйста, мсье, если вам так хочется…
Тропинка вывела мужчин на перекресток Крест-Ноай, прозванный так из-за большого креста, возвышающегося в центре. Неподалеку виднелась небольшая забегаловка. Столики стояли прямо на пронизывающем ветру. «Жакет» указал хлыстом в ту сторону.
– Поговорим здесь?
– Как вам угодно.
Они уселись за столик и заказали шартрез. По просьбе Бодри официант принес перо и бумагу.
– Итак, мы сговорились на тридцати тысячах. Небольшие формальности, и все права на лошадку – ваши. Очевидно, бесполезно просить вас о чем-либо еще. Это ведь не обычная сделка…
Бодри хихикнул:
– Что вы несете?!
Постоянные намеки продавца явно выводили из себя покупателя. Он заломил бровь и процедил сквозь зубы:
– Не понимаю, какого черта вы тут темните. Все предельно ясно – у вас есть лошадь, которую вы продаете, а я покупаю. Плачу вам цену, которую вы запросили, и дело с концом.
Собеседник криво улыбнулся:
– Что ж, будь по-вашему. Допустим, я обыкновенный лопух, допустим, я никогда не бывал в ваших конюшнях и не видел…
– Все, хватит, – оборвал его «жакет».
Он достал бумажник, вытащил пачку купюр и принялся пересчитывать.
– Надо же, – заметил Бодри, с интересом следящий за его действиями. – Здесь тридцать пять бумажек. Похоже, вы собирались выложить за лошадку побольше!
Покупатель метнул на него испепеляющий взгляд и промолчал.
– Вот видите, – мягко сказал Бодри. – Я вовсе не такой уж лопух.
«Жакет» молча протянул ему тридцать купюр, которые мгновенно исчезли в кармане клетчатого пиджака. Оттуда же появилась бумага, сложенная вдвое.
– Вот купчая, мсье.
Покупатель внимательно просмотрел документ и спрятал его в карман.
– Значит, я забираю лошадь?
– Конечно.
– Ну, тогда и говорить больше не о чем.
Потеряв интерес к собеседнику, владелец лошади поднялся и бросил на столик несколько монет. Дремавший неподалеку официант удовлетворенно хмыкнул. Наконец-то уберутся эти два полуночника, которым больше нечего делать субботним вечером, как шататься по лесу!
Бодри тоже встал.
– Ну, раз уж говорить нам больше не о чем, – сказал он, – так давайте хоть попрощаемся. Вы возвращаетесь в Мезон-Лафит?
– Именно. А вы в Сен-Жермен?
– Точно.
– Тогда счастливого пути.
И, не обменявшись рукопожатиями, мужчины разошлись в разные стороны. Один уходил, взбешенный тем, что выложил за покупку слишком много, другого же терзали воспоминания о пяти банковских билетах, которые он получил бы, будь немного понастойчивее. Бодри процедил:
– Этот надутый идиот воображает, что моя лошадка у него в кармане. Посмотрим! Пусть не слишком выставляется. Одна моя записочка президенту жокей-клуба может надолго отбить у него аппетит!
Его недавний собеседник тем временем также не стеснялся в выражениях.
– Ничтожество! – шептал он. – Урвал тридцать тысяч и считает, что надул меня. Да в этих обстоятельствах я заплатил бы и пятьдесят, и сто!
Пройдя несколько сотен метром он заговорил спокойнее:
– Забавный, однако, тип этот Бодри! Не могу понять, кто же он на самом деле? Выпендривается, как профессиональный лошадник. А встретишь его на бульваре – типичный белоручка, прожигатель жизни. Интересно, откуда он взял такую лошадь? Впрочем, черт с ним. Главное, что я добился своего.
Спустя двадцать минут Рене Бодри, вернувшись в забегаловку, сидел за тем же самым столиком. Он не спеша выкурил сигару, выпил бокал дорогого портвейна и двинулся по дороге, ведущей в Сен-Жермен.
Ночь была сырой и холодной. Бодри поднял воротник и глубоко засунул руки в карманы пиджака. Однако тридцать тысячефранковых билетов поддерживали его настроение на соответствующем уровне. Бодри напевал и прищелкивал в такт пальцами.
– Нет, господа, лопухом меня не назовешь, – приговаривал он. – Никак не назовешь!
На дороге не было ни души. Ветер зловеще шумел в кронах деревьев. Бодри обеспокоенно огляделся.
– Чертовски темно, – пробормотал он. – Не очень-то осторожно с моей стороны гулять здесь ночью, да еще с такими деньгами…
Он поежился.
– А вдруг в этом трактире кто-нибудь увидел, как я славно поживился?
Он снова обернулся. Дорога была пуста, шагов не слышно…
– Успокойся, приятель, – решительно сказал себе Бодри. – Что-то ты становишься слишком трусливым. Вряд ли найдется сумасшедший, который караулил бы здесь кого-нибудь по ночам.
Нарочито громко напевая, он двинулся дальше. Сухие листья шуршали у него под ногами.
Вряд ли Рене Бодри чувствовал бы себя столь уверенно, если бы, оглянувшись, увидел темную фигуру, прячущуюся за деревом. Счастливый обладатель тридцати тысяч франков с самого начала был не слишком внимателен. Иначе он заметил бы незнакомца, покидая придорожную забегаловку. Тот стоял у поворота, прячась в кустах. И от самого перекрестка неизвестный следовал за Бодри в каких-нибудь двадцати метрах. Естественно, он не напевал и не хрустел сучьями. Ступая по влажному мху, он двигался совершенно бесшумно. Каждый шаг его был соразмерен с шагом Рене Бодри. Так рысь, идущая по следу, копирует движения своей жертвы.
