Я – меч, я – пламя! - Василий Кононюк

На Ростика выйдут либо по пальцам, либо по описанию. Интересно, когда его в колонию отправляли, фотографию делали? Если есть фотография, его начнут искать завтра к вечеру, если нет, то в выходной. Это, конечно, ежели хорошо работать будут. В любом случае за три дня найдут пальчики в картотеке. А как только начнут искать Ростика, так сразу весь наш двор на уши поставят. Поэтому думай, Олечка, что ты будешь рассказывать.

Итак, утром прямо из больницы ты направилась к Ростику домой, надеялась, что он еще никуда не ушел. Столкнулись вы на выходе со двора, Ростик хотел тебя послать подальше, но ты вцепилась в него как клещ. Он спешил по делам в рабочий поселок возле старого карьера. Вышел от железки, зашел в хозмаг и купил моток бельевой веревки. Затем вы отправились в посадку, где немножко покувыркались. Ростик дал тебе пару рублей, послал купить сумку, гвоздодер и молоток без ручки. После этого отправил домой и велел ждать его после четырех во дворе, а сам пошел в поселок, сказал, что у него там дела. Вернувшись, ты пошла в милицию, а затем сидела во дворе и ожидала ненаглядного, только в магазин сбегала за хлебом. Точка.

С кем Ростик встречался, не знаешь, знакомых и друзей у него половина поселка, бандитский район. Если спросят, кого помнишь, назовешь, пусть ищут. Что он делал в последние дни, ты не знаешь, в больницу к тебе не заходил. Пусть пацанов трясут. Наверняка он возле дома барыги в последние дни крутился. А Ростик так все делает, что слепой заметит. Недаром бабуля такая заводная была, небось не первый раз его возле дома увидела.

За это сочинение четверку получишь, хуже другое сегодняшнее сочинение, которое ты следователю писала, переписывать заставят, скажут, чересчур короткое вышло. А тут имеется небольшая засада. Надо придумать очень правдоподобную историю: за что Ростик мог тебе дать по голове. Впрочем, зачем выдумывать, чем больше выдумываешь, тем легче запутаться. Такому кадру, как Ростик, особых причин не нужно. Просто вышло неудачно, ты отлетела к стене и добавила головой.

Бандюкам, а они обязательно опросят всех, тоже все рассказать придется. Впрочем, может, и не успеют спросить. Валить отсюда надо в любом случае. После того как дашь показания, сам Бог велел. Не сразу, недельку посидеть придется. А потом уезжать далеко-далеко. Тут пускай народ себе дальше ломает голову. Оборудовать хорошую нычку, все с собой не заберешь, спрятать нажитое непосильным трудом, собрать вещи – и на поезд. Из документов у тебя только свидетельство о рождении, а больше ничего и не нужно. Как говорится, новую жизнь лучше начинать с чистого листа».

Пацаны пошли шляться по городу, Оля осталась во дворе ждать Ростика, но вскоре отправилась домой спать. Пьяный отчим получил по печени за то, что распускает руки, следом полились клятвенные обещания познакомить его с Ростиком поближе. Оля грустно подумала: Ростик, конечно, был большая сволочь, но без него ей тут не жить. Как только станет ясно, что он исчез, пацаны начнут выяснять между собой, кто из них Ленин. Поскольку явного лидера нет, разборки затянутся. А Олей будут пользоваться коллективно. И ничего тут не поделаешь, выберешь одного, остальные на него ополчатся, он вынужден будет делиться. Даже Ростику приходилось иногда это делать. Ее мнение вообще никого не будет интересовать. Силовые методы мало помогут, начнешь гасить, расстреляют, тут уж концы в воду не спрячешь, а бить не насмерть… так против всех не повоюешь. И ничего нельзя поделать, кроме как свалить, трясина очень неохотно отдает свою добычу, и редко кому удается из нее выбраться.

Несмотря на напряженный и хлопотный день, Оля легко заснула бы, она отличалась крепкой нервной системой, но внутренний голос все поражался, как ей удалось так спокойно прикончить людей, и не давал заснуть. Она не понимала: чего он все время зудит, покоя не дает, ведь она все делает, как голос велит, а тот еще удивляется. Действуя, Ольга вообще не ощущала раздвоенности, и голос переставал звучать. Она просто знала, что нужно сделать в следующее мгновение, и делала. «Понимаешь, – объяснял голос, – когда ситуация напряженная, мы действуем как одно целое, а когда ситуация спокойная, каждый может осознать себя». Олю эти премудрости не интересовали, ей хотелось спать. «Да, вот чем голое знание отличается от практики, – задумчиво сказал голос, – ты, Оленька, у нас просто терминатор, нервы как канаты, аж завидно». Засыпая, Оля думала, можно ли самой себе завидовать, мучительно пыталась вспомнить ускользающую мелодию и слова песни, как-то связанные с этим вопросом. Но не могла.

«Странный этот голос, попробовал бы он терпеть, когда тебя пользуют те, кого охота убить, вот где нервы нужны, а тут что, вогнал нож в спину, и всего дел-то», – подумала она, засыпая.

Утром, после того как мать с отчимом ушли на работу, Оля постирала все, что на ней было, кое-как помылась в домашних условиях. Голос рассказывал про сыскных собак, но ее это не интересовало, постираться и помыться всегда приятно. Затем, переодевшись, впервые в жизни пошла в читальный зал городской библиотеки. Посещать школу в последние дни пребывания в городе голос считал непозволительной роскошью. Взяла с собой чистую тетрадку и карандаш, попробовала писать левой рукой. У нее неожиданно легко стало получаться. «Наверное, в прошлой жизни я была левшой!» – мелькнула в голове странная мысль. Их много стало мелькать в последние сутки. Затем Оля начала просматривать различные учебники, пыталась разобраться, какие эмоции и воспоминания возникают у нее о прошлой жизни. Она была уверена, что рано или поздно должна вспомнить. Все, что она просматривала, вызывало ощущение узнавания, мысли, обрывки воспоминаний вновь нахлынули волной, в голове закружилось.

Выйдя из библиотеки, Ольга направилась домой варить суп и перерабатывать информацию, пытаться из обрывков выстроить цельную картину. Каши на всех домочадцев она наварила еще с утра. Заодно нужно было посмотреть на обстановку: не появилась ли уже милиция, жаждущая с ней пообщаться. Поев луково-картофельного супа на постном масле и закусив ячневой кашей, тут же решила, что нужно более серьезно относиться к запросам растущего организма. Но к сожалению, пока приходилось обходиться тем, что было в доме. А в доме было немногое.

Цельной картины пока не появлялось, но все, связанное с физикой и математикой, вызывало ощущение чего-то родного. «Значит, будем поступать в университет на физфак, – подытожила Оля, – а там разберемся». Она уже чувствовала, что это не самое трудное из того, что ей предстоит сделать в ближайшее время.

Вышла во двор, пошла к местным старушкам посмотреть в газету, которую читала вслух единственная грамотная бабуля на всю компанию, и узнать последние местные новости. Пока никто ничего нового не знал, старушки обсуждали соседей. На просьбу Оли дать ей почитать газету все отреагировали открытыми ртами.

– Ты ж никогда не читала газет, Оля.

– Не знаю, что со мной делается, баба Катя. После больницы так и тянет газету почитать. Может, у меня с головой что-то случилось.

– Ничего, девочка, бывает и хуже. Заодно газетку нам дочитаешь, а то Томочка устала.

– А Ростика не видели?

– Не видели, и слава богу, дался тебе тот Ростик.

– Я люблю его, баба Зина.

– Ничего, еще пару раз головой ударишься, разлюбишь, хотя, кто его знает, по-разному бывает. Давай, читай уже.

Почитав газету, Оля наткнулась на короткое сообщение: нарком иностранных дел Литвинов выехал с официальным визитом во Францию. Череда мыслей и воспоминаний замелькала калейдоскопом, в голове закружилось. Договор с Францией, с Чехословакией, Мюнхенский сговор, война, в ее голове выстраивалась хронологическая картина событий.

– Что с тобой, Оля?

– Все хорошо, голова закружилась.

– Да, тяжело тебе с непривычки читать, раньше-то не пробовала, иди отдохни, мы без тебя остальное прочтем.

Пацаны из ее компании уже начали собираться во дворе. Сегодня в парке перед выходным днем на танцевальной площадке допоздна играл оркестр, такое событие никто не пропускал, погода была отличной, но немного парило, ночью обещали дождь.

Дефилируя по парку в ожидании оркестра, Оля пришла к выводу, что построенная логическая схема нуждается в последнем элементе, персонаже из поселка возле старого карьера. А то нехорошо выйдет, начнет милиция искать, никого не найдет, и может возникнуть недоверие ко всему ее рассказу. А дело ведь надо закрывать, начнут Олю на допросы тягать, мешать ей, а уедет, в розыск объявят. Значит, ее задача состоит в том, чтобы это дело было закрыто, виновные наказаны, а материальные ценности возвращены семье. Не все, конечно, кто их там считал, но хоть некоторые, все ж подспорье в трудные времена.

Перебирая в памяти всех знакомых в поселке, Оля радостно улыбнулась. Она уже знала, к кому пошел вчера утром Ростик после того, как они расстались.

Следователь младшего начсостава Петр Цыбудько курил папиросу на лестничной площадке и радовался, что он просто входит в группу, занимающуюся этим делом, а не руководит ею. За все отдуваться будет следователь прокуратуры в должности среднего начсостава Илья Шапиро. Дело, на которое они выехали в последний рабочий день шестидневки, обещало стать крайне неприятным. Начать с того, что жена убитого, отправив дочку в больницу, наотрез отказалась покидать квартиру, несмотря на то что пролежала всю ночь связанной на полу, а перед этим достаточно сильно получила по голове. Она сразу начала названивать по телефону, затем подозвала к телефону Илью и дала ему трубку. По тому, как вытянулся в струнку с телефонной трубкой в руке Илья, нетрудно было догадаться, что особа, с которой он общается, весьма представительная, а значит, дело будут держать на контроле. После разговора Илья запретил делать обыск в квартире, аргументировал это тем, что у них нет санкции прокурора, и велел ограничиться поверхностным осмотром места преступления. Петро и не подозревал, что для обыска квартиры, где произошло убийство, нужна дополнительная санкция прокурора. За все пять лет работы в милиции он как-то обходился и без нее, но работникам прокуратуры виднее. Осмотрев квартиру и три взломанных тайника, узнав должность и зарплату покойного, Петро прикинул, что даже того, что он увидел в квартире, достаточно, чтобы завести на покойника уголовное дело, поскольку на свою зарплату купить этого нельзя. А что бы они нашли, разреши им устроить в квартире полноценный обыск? Об этом Петро и думать не хотел. Поэтому ни жалости к покойнику, ни особой неприязни к его убийце следователь не испытывал. Его больше занимали несколько головоломок этого дела. Факты не ложились в логический ряд.