i 1cdedbafc07995a6 - Admin

   Однако теперь это даже кстати. Как и зэкам, нам сейчас не до привередства.

   В магазине, естественно, никого. В каком-то смысле нам повезло, что Армагеддон случился ночью, а не днем -- больше магазинов уцелеет. Сбиваем топором подвесной замок и открываем дверь. Впервые в жизни учувствую в краже со взломом, однако совершенно не чувствую за собой вины. У меня есть веское оправдание, а это еще нашим дедам помогало мочить нацистов налево и направо.

   В магазине темно -- полчаса назад город обесточили, а железные ролл-ставни на окнах не дают солнечному свету проникнуть внутрь. Находим самые большие пакеты и самозабвенно грабим магазин. Берем только то, что может долго оставаться свежим, а так же все, что пригодится в дороге. В пакеты летят консервы, упаковки лапши быстрого приготовления, все виды пивных снэков -- от сушеной корюшки до соленых кальмаров и свиных ушек, шоколадки и кексы, копченая колбаса и сало, чипсы, орешки, чай, кофе, вода, кола, хлебобулочные изделия, конфеты и мармеладные шарики. Отдельный пакет Артем набивает спиртным: водка, вино, пиво и еще раз водка. В отделе хозтоваров обносит полки Витос. Туалетная бумага, брикеты мыла, спички, зажигалки, салфетки, тряпки, стиральный порошок, щетки, зубная паста и даже гелевые дезодоранты.

   Через двадцать минут у каждого из нас по два тяжеленных пакета в каждой руке. С чувством выполненного долга двигаемся к выходу.

   09:25

   Недовольное звериное урчание пригвождает нас к месту. Урчание переходит в рык, и из-под прилавка медленно выползает существо, ранее не замеченное нами в темноте.

   -- Ебать... -- вырывается у Витоса.

   Перед нами собака -- доберман-пинчер. Ну, или то, что когда-то было собакой. Существо явно заражено: шкура ободрана, в некоторых местах почти до мяса, вокруг ран свисает лоскутами кожа, уши откусаны под корень, вся морда испещрена глубокими кровоточащими порезами. Вокруг пасти пушистая темно-красная пена... Очевидно, пес подвергся нападению зараженных сородичей, но каким-то образом умудрился спастись. Если, конечно, перерождение в кровожадную бешеную тварь можно назвать спасением.

   Как он попал в магазин для меня загадка. Что он тут делает? Ответ приходит сам собой -- как и все, прячется от света. А может, охраняет еду...

   -- Да-а, бля... -- полушепотом тянет Витос. -- Животные не болеют бешенством. Ебаный Женя...

   Стоим, как изваяния, боимся пошевелиться. Доберман собирает в гармошку изорванные губы, обнажая смертоносные (и ядовитые) клыки. Делает несколько шагов в нашу сторону, пригибается к земле, готовясь к прыжку. Я вижу, как шерсть на его холке встает дыбом...

   -- Бежим? -- то ли просит, то ли спрашивает у нас Михась.

   Естественно, бежим!

   Бросаем пакеты и вылетаем на улицу. На задворках отупевшего от страха сознания различаю за спиной цокот когтей по кафельному полу...

   На крыльце магазина бросаемся врассыпную. Михась и Арт бегут в авангарде, поэтому они выбирают ступеньки. Мы же с Витосом, перемахнув через перила, спрыгивает с крыльца и разбегаемся в разные стороны -- он к гаражам, я на дорогу, к тюрьме. Все еще слышу цокот когтей (теперь уже по асфальту), с парализующим мозг ужасом сознаю, что тварь выбрала для преследования именно меня.

   Перебегаю дорогу и, ломая кусты жидкой живой изгороди, врываюсь на пешеходную дорожку вдоль тюремной стены. Цепкие ветки немного сбивают темп добермана, и я мчусь по дорожке, не чуя под собой ног. Но вот зловещий цокот возвращается, а значит, пес тоже прорвался через зеленый заслон. Четыре лапы против двух ног очень быстро компенсируют отставание.

   Снова ныряю в кусты и выбегаю на дорогу.

   Что-то огромное, розово-белое на адской скорости проносится мимо, обдав с головы до ног пурпурной грязью... Я слышу удар, треск ломающегося пластика и предсмертный собачий взвизг...

   Останавливаюсь -- меня больше никто не преследует. Пытаюсь вернуть сбитое дыхание. Сердце колотится где-то в горле, и, кажется, вот-вот выпрыгнет из ушей. Посреди дороги полубоком ко мне стоит белая иномарка, за задними колесами тянется двадцатиметровый тормозной след, а в десяти метрах от разбитого переднего бампера лежит изувеченный труп добермана. Веер кровавых брызг покрывает правое крыло и часть лобового стекла.

   -- Еб твою мать! -- слышу до боли знакомый голос из приоткрытого окна.

   Потом дверь открывается, и из салона появляется грузная фигура. На лице моего друга детства испуг, смятение и радость от встречи со мной.

   -- Макс! -- кричит мне Ваня. -- Сука, я по ходу сбил кого-то!

   Если бы я сейчас мог нормально дышать, я бы плакал и смеялся одновременно.

Глава 4

Супер-Арсенал

   10:00

   После истории с доберманом мы приходим к единогласному решению, что нуждаемся в оружии. Пожалуй, даже больше, чем в еде и хозприпасах. В нашем новом мире без еды человек способен продержаться пару десятков дней, без воды чуть меньше недели, без сна семьдесят два часа. Без оружия ты можешь не прожить и сутки.

   Забрав брошенные в магазине пакеты, мы снова собираемся во дворе. На этот раз с нами на одного человека больше. Мой друг Ваня чудесным образом появился из ниоткуда, когда никто его не ждал, и, возможно, спас мне, тем самым, жизнь. Пусть и случайно. Мы все жутко рады его приезду, и даже на лице брата, морально истощенного сражением с бабушкой (в конце концов, нам пришлось запереть ее в доме, и теперь мы слушаем ее вопли с улицы), появляется тень улыбки.

   Однако история его возвращения быстро развеивает поднявшееся было настроение, и мы снова впадаем в уныние. Мой друг пребывает в крайней степени перевозбуждения, от кипящего в крови адреналина его буквально трясет, и без того немаленькие глаза лезут из орбит. Рассказ Вани спешен и сумбурен, но мы изо всех сил стараемся понять его, замерев от напряжения.

   -- Почему вы не уехали с военными?! -- это первое, что мы слышим от него.

   И недоуменно молчим, не зная, что ответить.

   Потом Женя с Артом переглядываются, и мой брат, нахмурившись, произносит:

   -- Мы с Артом слышали автоматные очереди под утро. Походу, это вояки шмаляли. А вы разве нет?

   Мы с Витосом и Мишей качаем головами. Уж очень заняты были небольшой свалкой во дворе, чтобы прислушиваться к тому, что творится за его пределами.

   -- К вам чо, не приезжали? Еба-ать! -- Ваня хлопает себя по потному лбу. -- Вот суки! Короче, ночью военные начали эвакуацию! Макс, Женька, -- он хватает нас с братом за предплечья и делает свое классическое лицо "сейчас-я-вас-приятно-удивлю", -- для вас у меня хорошие новости. Додохянов увезли из города, часа в три утра примерно.

   Семейство Додохянов -- наши с Женей ближайшие родственники: бабка по материной линии, дядя с тетей и двое их детей, наши двоюродные брат и сестра. Артемке восемь, его сестре Кате скоро пятнадцать. Их дом в полукилометре отсюда, на горе -- пять минут пешком. Ваня живет рядом, на смежной улице. В детстве мы с братом каждое лето проводили у Додохянов, тогда же и познакомились с Ваней. Этот толстяк для меня с Женей почти как брат, а мы для него, наверное, и того ближе.

   Слава богу -- первая хорошая новость за последние сутки.

   -- Моих тоже, -- продолжает Ваня. -- Я видел Додохянов, когда сажал своих в кузов. К нам приехало три военных "КРАЗа", разбудили посреди ночи, ни хуя не объясняют. В машины, в машины! Пока будили соседей и строили всех на улице, я перетер с одним бойцом. Короче, пиздец!

   Ваня качает головой, выпятив нижнюю губу. Теперь его лицо выражает "мне-очень-очень-жаль":

   -- Все началось с "западного", и это, пацаны, -- он обводит нас взглядом, -- для вас всех, наверное, плохая новость. Ну, кроме Миронюков.

   Братья Миронюк живут с родителями на "северном", на другом конце города. Мне кажется, или я вижу на лицах Арта и Виталика облегчение? Что ж, здесь нет ничего предосудительного. На их месте я реагировал бы так же.

   -- В смысле -- началось? -- потусторонним голосом переспрашивает Женя.

   -- Дождь! Заражение! Вся эта хрень! -- Ваня взмахивает руками. -- То, что у нас здесь было -- это херня! На "западном" дождь начался раньше, и, думаете, тоже розовый? Хуй! Розовый, это здесь, а у них был красный! Люди заражались очень быстро... Кому эта хрень попадала с дождем в организм, в течении часа теряли сознание. Потом... короче, потом вставали. Уже на всю башку ебанутые.

   Я вспоминаю соседского толстяка Костю-Диму и тот черный холмик на земле, в который превратилось его бесчувственное тело, когда мы возвращались в дом. Костю-Диму, труп которого до сих пор лежит у нас во дворе. Витос оттащил его за сарай и спрятал, укрыв куском рубероида, но это все, на что его хватило. Рыть человеческую могилу для адского отродья никто не захотел. Если загробный мир действительно существует, то пускать в райские кущи это заразное существо небезопасно. "Местные" вряд ли скажут нам спасибо за еще одну эпидемию.