Охвен. Аунуксиста - Александр Бруссуев

Охвен предавался воспоминаниям и не заметил момент, когда верный пес, доселе исправно бегающий кругами, исчез из виду. Карай бегал по насту, лишь временами проваливаясь лапами в снег. То, что он задержался для изучения кустов, было маловероятно. Скорее всего, улучил момент и удрал, подлец, охотиться на домашних котов. Охвен рассердился, но не возвращаться же домой! Он пошел дальше, отметив про себя, что идти стало тяжелее. Теперь искать лежбища тетеревов придется самостоятельно. Однако что-то случилось с лыжами — перестали они легко скользить. Охвен остановился, собираясь разобраться: здесь-то, что не так?

Бросив мимоходом взгляд назад, он обнаружил присутствие за собой собачьего хвоста. Эта новость была удивительна. Охвен снова начал движение, одновременно заглядывая себе за спину, до предела выворачивая шею и закатывая глаза к левому уху: за ним пристроился на лыжах верный Карай. Устал, бедняга, бегать и вытаскивать из снега то одну лапу, то другую. Нашел выход, поставив на левую лыжу свои левые лапы, на правую — свои правые. Какая радость, что у собак четыре ноги, а не гораздо больше. Карай не заметил, что обнаружен, потому что был сосредоточен: невольно приходилось подстраиваться под движение лыж. Некоторое время Охвен так и шел, поражаясь сообразительности пса. Потом решил, что все-таки это как-то неловко выглядит со стороны. Собаки должны лаять на непрошеных гостей, бегать по лесу в поисках дичи в любое время года, сопровождать хозяина в походах и предупреждать его о возможной опасности. А тут что же такое получается: он отправился не на охоту, а заниматься развлечением своего пса.

— А ну-ка, щенок, пошел вон с лыж! — заорал он во всю глотку, разрушив глубокую предутреннюю тишь. Можно было, конечно, и не кричать, но так уж как-то получилось. Это было неожиданно: с ближних кустов осыпался снег, Карай присел на все четыре ноги и неожиданно и стремительно наложил кучу.

— Вот так молодец! — протянул Охвен, и в его голосе ощущался стыд и досада.

Пес посмотрел снизу вверх на хозяина, потом назад: от кучи поднялся парок. Тогда Карай осторожно ступил на наст и потряс поочередно задними ногами, как кошка, наступившая в лужу.

— Не стыдно тебе, пес смердящий? — укорил Охвен.

Но тот не ответил, пошевелил ушами, посмотрел по сторонам, будто выискивая того, кто только что обделался между лыжами, и легонько потрусил вперед. Он был очень сосредоточен, будто сейчас решил найти всю дичь, какую только возможно в недалеком уже лесу.

Охвену ничего не оставалось, как развести руки в стороны: ай, да пес!

Совсем скоро подошли к месту, где стояли отдельные от чащи деревья. Поблизости было достаточно пустого места, куда можно было нырнуть с дерева. Если здесь нет тетеревов, то их вообще нет. Однако, проходя по болоту, Охвен замечал то там, то здесь капли клюквенного сока, оброненного тетеревами, когда те добывали из-под снега ягоды.

— Карай! Иди сюда, пес! — позвал он. Тот приблизился как ни в чем не бывало, виляя хвостом и пожирая хозяина глазами.

— Ищи, приятель, птицу! Только тихо, — добавил Охвен.

Карай, словно понял в чем дело, пошел по насту, поводя носом над самой поверхностью. В одном месте он неожиданно остановился и посмотрел на хозяина, словно в нерешительности.

— Нашел? — обрадовался Охвен. — Ай, молодец! Сейчас я подойду.

Но собака решила по-другому.

— Эй, что ты делаешь? — попытался закричать шепотом охотник, отчаянно работая лыжами.

Карай в это время деловито передними лапами начал копать снег, не отвлекаясь на приближение хозяина. Через мгновение из-под снега вырвался вихрь, засыпав ледяной пылью глаза псу и запорошив ему всю шкуру. Тетерев взмыл вверх, как камень, пущенный пращой. Пока Карай отряхивался, подоспел Охвен с пикой наперевес. Ему оставался выбор: воткнуть свое оружие в снежную ямку, либо в бок ни мало не смущенной собаки. Он постоял в раздумье и всадил копье в снег на расстоянии в три шага от себя.

Под пикой что-то заворочалось, ломая наст и окрашивая снег в красный цвет. Охвен надавил сильнее, дожидаясь, когда невидимая пока птица перестанет негодовать и буянить. Собака села рядом, перебирая ногами и поглядывая то на взрыхленный снег, то на хозяина.

— Учись, щенок, что надо делать! — проговорил Охвен и добавил. — Не дай бог попробуешь и эту дичь обгрызть!

Но Карай всем своим видом показывал, что ему просто любопытно наблюдать — есть он вовсе не намерен. Однако, Охвену некогда было следить за собакой: он чувствовал, что разбуженные тетерева рвутся наружу из своих ледяных темниц.

Вытащил пику с насаженной безжизненной птицей, резким толчком сбросил ее к ногам и тут же воткнул в обнаруженный ранее сугроб. На этот раз удар был точнее, тетерев даже каркнуть не успел. Вокруг начали снежными взрывами разлетаться куда попало косачи. Карай заметался по полю, не представляя, что же ему делать: то ли бежать к хозяину, то ли лететь вместе с птицами. Охвен тем временем сумел пришпилить встающего на крыло тетерева, и все стихло. Дичь разлетелась по лесу, оставив двух мертвых сородичей на снегу и третьего, теряющего свои силы в борьбе, переходящей в агонию.

Перед тем, как собрать свои трофеи, охотник подозвал к себе собаку, сел на корточки, схватив ее за лохматые щеки, и заглянул в глаза. Псу совсем не хотелось меряться с человеком взглядами, он норовил удрать.

— Ну, и что ты прикажешь с тобой делать?

Карай не ответил. Он, прижав уши, сначала начал косить глазами по сторонам, избегая человеческого взора, потом положил на державшие его руки свою лапу.

— Ладно, ступай! — вздохнул Охвен. Он понимал, что охотничьей собаки из этого пса не получится. Обещанная карельская лайка при взрослении превращалась в непонятного тунеядца, который был равнодушен к охоте, и который был слишком молчалив для цепной охранной службы. Бестолковых собак убивали или привязывали на ночь в лесу волкам на съеденье. Но Охвен понимал, что у него просто рука не поднимется, чтобы принести в жертву такого оболтуса, в которого превратился его Карай.

Впрочем, особо печалиться не следовало: засунув одного косача в наплечный мешок, подвязав двух других по бокам, он почувствовал изрядную тяжесть трофеев. То-то матушка похвалит его за удачную охоту! Охвен пошел домой, нагруженный добычей, и лыжи его проваливались в снег несколько больше, чем по дороге сюда. Карай, пристроившийся сзади и сохраняющий равновесие путем энергичных взмахов хвостом, тоже заметил это. Он был несказанно рад возвращению домой, где можно болтаться, где вздумается, караулить жирных котов и метить свою территорию. Это ли не жизнь!

3

Лето пронеслось стремительно, как оно всегда проходит в краях, где на теплое время приходится мало снега. Удалось вдоволь накупаться, изрядно попотеть на сенокосе, покормить надоедливых оводов и комаров при сборе ягод, помокнуть под дождями на выпасе скотины. А еще каждодневные уроки ратного искусства, потому что каждый карел был воином. Мечи, изготавливаемые местными кузнецами, считались самыми крутыми даже за морями. Утром, с трудом продирая глаза, всегда была одна мечта — выспаться. Да и как этого не желать, если солнце зашло за горизонт совсем недавно, и ночь получалась в три раза короче, чем зимой. А вечером спать рано ложиться — невозможно, потому что еще хочется на рыбалку на вечернюю зорьку сгонять. Вот и незаметно подкрадывается осень. А всех летних дел, как оказывается, еще не успели сделать.