Земляника под снегом. Сказки японских островов (с илл.) - Фолклор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взял мальчик старый меч без рукояти и пошёл к берегу моря.
Дело шло к полудню. Было так жарко, что казалось, вот-вот море закипит. Сморила мальчика дремота. Положил он меч под голову и уснул.
Шёл мимо вор. Увидел он меч под головой спящего мальчика, подкрался и протянул было руку к мечу. Вдруг меч превратился в страшную змею. Вытянула змея голову и злобно зашипела. Отдёрнул вор руку. А змея опять превратилась в меч. Думает вор, ему почудилось. Снова попробовал он схватить меч. Да не тут-то было. Меч опять принял образ рассерженной змеи и как кинется на вора. Бросился тот бежать без оглядки.
Стоял в гавани заморский корабль. Был на корабле старый кормчий. Увидел он всё это и подумал: «Э-э, не простой это меч!»
Позвал он мальчика громким голосом:
— Эй, мальчуган, проснись! Иди ко мне сюда!
Поднялся мальчик на корабль. Стал кормчий просить:
— Продай мне твой сломанный меч.
— Продать не продам, а сменять, изволь, сменяю.
— Что же ты хочешь в обмен?
— Дай мне за него шёлковые ширмы.
— О-о, у меня богатый выбор расписных шёлковых ширм. Выбирай, какие хочешь.
— Дай мне вот эти, рваные.
— Ну, я вижу, ты чудак. Бери, коли понравились.
Взвалил мальчик рваные ширмы на спину и отправился в царский сад. Пропустили его стражники. Подумали они, что несёт он ширмы по царскому приказу.
А в саду у царя красиво. Ручьи журчат. Через ручьи мосты переброшены с точёными перилами. Перешёл мальчик через семь мостов и поставил свои ширмы в тени ветвистого дерева. Лёг и уснул.
А на ширмах был соловей нарисован.
Вдруг соловей встрепенулся и запел, да так чудесно!
Сбежались люди послушать его.
Сам царь вышел из своего дворца. Никогда он не слышал такого прекрасного соловьиного пения.
— Проснись, мальчик, проснись. Продай мне эти ширмы, я за них гору денег тебе насыплю.
— Нет, не продажные эти ширмы, царь. Не возьму я за них ни серебра, ни золота. А вот обменять — обменяю.
— Что же ты просишь в обмен?
— Отдай мне, царь, всю воду в твоих владениях, и морскую и речную.
«Мальчик-то, видно, не в своём уме. Ну, как он унесёт всю воду, и морскую и речную?» — подумал царь. Усмехнулся и говорит:
— Что ж, согласен. Бери себе всю воду в моём царстве.
— Смотри же, царь, ты дал слово, сдержи его.
В тот же день вышел царский указ. Отдал царь во владение мальчику всю воду на острове Окинава.
Не стал мальчик мешкать, нанял много сборщиков денег.
На другое утро пошли женщины, как всегда, черпать воду в реке. А сборщики тут как тут. Требуют с каждой десять медных монет. Пошли женщины к морю. И здесь сборщики стерегут. Плати пять медных монет за морскую воду.
Поднялся крик, шум. Побросали женщины вёдра, кувшины, плачут в голос. Побежали люди к царю:
— За что нам такое разорение?
Понял тут царь свою ошибку. Призвал он к себе мальчика:
— Возьми с меня сколько хочешь денег, только верни мне воду, морскую и речную.
— Хорошо, царь, верну тебе всю воду, только ответь мне правдиво на один вопрос.
— Спрашивай, отвечу.
— Вот что случилось когда-то на нашем острове. Была у одного человека жена, добрая и разумная. Как-то раз взглянула она на море и воскликнула: «Какой большой корабль!» За это муж выгнал её из дома. А у прогнанной жены сын родился. Горькую нужду терпела она с ребёнком, пока от горя не умерла. Теперь скажи мне по совести, царь: хорошо ли поступил тот человек?
Долго молчал царь и наконец ответил:
— Нет, дурно поступил он с женой и несправедливо.
— К какому же наказанию, царь, ты приговоришь его?
Тут понял царь, кто перед ним стоит, и снял с себя свой царский венец.
— С этого дня, мой сын, правь здесь на острове вместо меня.
— Так вот моя первая воля. Пусть отныне на острове Окинава каждый любуется морем сколько захочет. Нет большей радости на свете, чем смотреть, как вольно и весело плывут по морю корабли на белых парусах.
Горное чудище — Омои
(Сказка острова Сикоку)
Давно-давно это было.
Жил в одной деревне бочар. Как-то раз пошёл он в соседнюю деревню бочки чинить. Было раннее утро, ещё третьи петухи не пропели. Верхушки гор красным огнём горят, а в бамбуковой чаще хоть фонарь зажигай, так темно.
Идёт бочар по тропинке вверх на гору, вниз с горы, петлей вокруг горы и снова вверх на гору. В руках держит лёгкие бамбуковые обручи. Эти обручи он на бочки набивал, чтобы крепко, дружной семьёй держались вместе дощечки-клёпки.
Идёт и напевает:
Что круглей клубочка-бочка-бочка?
Только бочка, только бочка.
Сутонтон-сутонтон.
Что красивей голубочка-бочка-бочка?
Только бочка, только бочка.
Сутонтон-сутонтон.
Очень бочар своё дело любил.
Вдруг слышит он — хлоп, хлоп! — словно мяч по земле прыгает.
Взглянул бочар вниз с горы — беда!
Скачет ему навстречу по тропинке страшное чудище: нога у него одна и глаз один, а вот рук, как нарочно, две и обе с когтями.
Затрясся бочар от страха. Думает:
«Про такое пугало я никогда не слыхивал».
А чудище смеётся:
— Эй, бочар! Так я, по-твоему, пугало?
Ещё сильнее бочар испугался:
«Откуда он знает, как я его в мыслях назвал? Убегу-ка я скорее направо по тропинке на Кипарисовую гору, к лесорубам. Они меня спасут».
А чудище хихикает:
— Ага, бочар, ты от меня на Кипарисовую гору убежать хочешь вон по той тропинке? А я — прыг-скок — забегу вперёд и поймаю тебя.
«Угадал он, — думает бочар. — Побегу-ка я налево на Сосновую гору к угольщикам под защиту».
А чудище хохочет:
— Так вот что ты затеял! Хочешь на Сосновую гору бежать? Ведь верно? А я твои мысли как в раскрытой книге читаю.
Совсем бочар духом пал: «Все мои мысли горное чудище читает. Всё наперёд знает, что ни придумаю. Пропал я, нет мне спасенья!»
— Правда твоя, бочар, — заливается смехом чудище. — Что ты ни затеешь, я всё разгадаю. Недаром меня зовут Омои — Угадчик мыслей. Но хватит болтать по пустякам, завтракать пора.
Облизнулся Омои, разинул пасть и поскакал вверх по тропинке к бочару. А бочар и бежать не может, ноги к земле приросли.
Посыпались у него обручи из ослабевших рук.
Покатился один обруч вниз с горы, запрыгал, словно заяц, да как щёлкнет вдруг чудище по лбу — пон!
— Ой, ой, ой! — завопил Омои от испуга.
А тут второй обруч его по лбу — пон!
Прыгают обручи, катятся — третий, пятый, десятый, — и каждый Омои по лбу щёлкает — пон, пон, пон!
Завопило чудище диким голосом:
— Ой, боюсь, боюсь, ой, боюсь! Значит, человек может нападать не подумавши. Сначала проглотит, а потом уж подумает, что хорошо бы меня съесть. Как же я хитрости человека разгадаю? Ой, боюсь, убегу на край света, туда, где люди не водятся, а то ещё, чего доброго, съедят меня, беднягу!
С тех пор никто больше не видел страшного Омои.
Слушают люди рассказ про него и смеются: глупое чудище! Ведь бочар нечаянно из рук обручи выронил. В голове у него от страха ни одной мысли и не было.
Но ведь бывает и так. Человеку и надо бы наперёд поразмыслить, а он наобум поступает, не подумав. И покатится у него нужное дело под гору, словно обруч.
Только всем ли, как бочару, от этого счастье?
Бочка, петушок и стрела
(Сказка острова Сикоку)
Давно-давно жил в одной деревне бедный крестьянин, и было у него три сына.
Всем сыновья взяли: и красотой, и умом, но вот беда — не любили работать в поле. С утра до вечера упражнялись они в стрельбе из лука.
Не раз отец бранил их за это:
— На что крестьянину лук и стрелы? Всё равно что летом очаг, а зимой веер. Нет от них пользы.
Однажды во время жатвы отец пришёл с поля усталый и говорит своим сыновьям:
— Хватит, хватит стрелы пускать, попусту воздух рассекать. Возьмите в руки серпы и ступайте в поле.
Послушались было сыновья. Идут они с серпами в руках, но тут вдруг, на беду, где-то в роще птица засвистела. Вспомнили они, как свистит стрела в полёте, и воротились назад.
Смотрит отец, а сыновья опять луки натягивают. Тут уж пришёл конец его терпению.
— Вон из моего дома, непослушные! Знать вас больше не хочу! — И прогнал всех троих из дому.
Что тут будешь делать? Взяли с собой братья каждый по одной лепёшке и пошли, сами не зная куда.
С горы на гору идут они, через реки и потоки переходят.
Вдруг видят братья: перед ними перекрёсток. На три стороны дорога разбегается.
Тут сказал старший брат:
— Всем вместе идти — толку не будет. Пусть каждый выберет себе дорогу.
— Что ж, здесь и простимся, — решил средний брат.
