На Крыльях Надежды : Проза. Избранное - Прохор Озорнин

Потом были лесные прогулки и пение птиц в ветвях деревьев. Было утро и они, усевшись на древесные бревна, заворожено слушали птичью трель.

“Наши лесные братья умеют воздавать хвалу свету”, - как сейчас помню эту фразу Лауры.

Были их совместные прятки-ляпы в лесных буреломах и обильных ветвях росших здесь высоких кустарниках. Были спуски с морозных ледяных гор и игра снегом. Было падение в глубокие сугробы и дружелюбный смех стоящих рядом с тобой друзей. Была радость познания столь громадного и удивительного мира, открытого их взорам.

Они - эти трое - еще только входили в жизнь детьми. Они и потом жили ими.

Они ... Они - трое.

Теперь же из них остался только он.

Это было как удар. Нет - это было страшнее.

Как будто тысяча пламенных молотов разом обрушилась на тебя и придавила так, чтобы ты уже не смог даже дышать ... Как будто тебя засасывает какая-та страшная глубина, и ты не можешь ничего сделать ... Как будто тебя разрывает и кромсает на части какая-та неведомая тебе сила ... Как будто ты перестал жить ...

И все же он был - тот день. Десять лет назад - да, именно тогда он узнал о том, что великие друзья его детства и юности, давшие ему так много - Джим и Лаура ... - оба они умерли. Оба покинули этот мир, и он остался в нем без них.

“Без. Них. Без. Них. Один. Один. Один”, - как молотом в висках отбивало его сознание тогда.

“Без ... них”, - бьющиеся в сознании слова, наконец, сложились в жалкое подобие фразы - и он потерял сознание, упав на внезапно приблизившуюся к нему землю.

После он пришел в себя, хоть и не сразу. Еще год он приходил в себя.

Это была действительно огромная потеря - потеря, быть может, самого ценного, что подарила ему жизнь.

Но он пережил ее. Справился - справился потому, что не мог не справиться. И потому, что сердце - его сердце - никогда не подводившее его, настойчиво и постоянно с того дня этой потери шептало ему, что эта разлука не вечна. Что они, трое, встретятся вновь под солнцем иного мира, что они встретятся, когда его путь здесь будет завершен и долг - выполнен.

Но это было уже позже, это было спустя многие годы. А тогда они были светлыми детьми - и ничто и никто не омрачало их праздника жизни.

* * *

Казалось, тот день был самым обычным днем, каких за год для стороннего наблюдателя бывает ровно триста шестьдесят пять. Но это казалось другим - но не ему. Не ему.

Призрак или человек? Я сначала даже думал, что увидел призрака, когда тот осторожно подошел к моему дому и поздоровался со мной. Как будто бы появился из ниоткуда ...

Я приветствовал его, резко приложив правую ладонь к голове и затем отпустив ее - так почему-то часто делали люди в военной форме на парадах, и я тоже решил так попробовать.

“Боец”, - ответил незнакомец и улыбнулся. “Из тебя выйдет истинный боец”, - добавил он.

Он заговорил. Спрашивал о моем квартале и о том, сможет ли он где-нибудь пожить здесь некоторое время, пока ему не “будет пора двигаться дальше” - кажется, так он тогда выразился.

Мы - я и Лаура, как раз в это время прибежавшая к моему дому с тем, чтобы пригласить меня и Джима в субботу на пикник, который собирались устроить ее родители - оба активно включились в разговор с незнакомцем, наперебой тараторя и перебивая друг друга, чтобы дать этому человеку как можно более точную информацию о том, почему ему, например, стоит остановиться в доме у тетушки Жанетты и ни в коем случае не стоит останавливаться в трактире “Ночной всадник”.

Так мы узнали, что призрака зовут Ричард. “Ричард,- ответил призрак, - так меня зовут. Одно из любимых мною имен”.

Когда мы закончили наши объяснения и оба умолкли, изрядно устав от такой словесной тирады, он улыбнулся и спросил, может ли остановиться у меня в доме.

“А почему вы не хотите остановиться у тетушки Жанетты?”, - опередила меня с вопросом Лаура и взглянула на незнакомца испытующим и заинтересованным взором. Ричард-призрак поднял глаза влево-вверх - как будто бы задумался о чем-то. Затем как-то отвел в сторону руки, выставив их ладонями вверх, как бы прося кого-то неведомого о помощи - так продолжалось секунд десять. Затем он встряхнул головой и вновь посмотрел на нас лучистым взглядом - я как сейчас помню этот чудное сверкание его глаз! - и вновь заговорил.

- Решил посмотреть снова, стоит ли мне останавливаться там, где вы мне предложили. Это будет не лучший выбор. Я должен остаться некоторое время с вами.

Мы, конечно, начали наперебой расспрашивать его, почему же именно с нами и как он узнал об этом, на что он ответил: “Вы все узнаете в свое время. Когда вы вырастете, вы все поймете”.

“Воины”, - добавил он и улыбнулся. “Не бойся, Джон, и ты не бойся, Лаура. Я не причиню вам вреда. Воины добра сражаются вместе - плечом к плечу - а не друг против друга”.

Но ... но я не говорил ему своего имени! И Лаура не говорила тоже! Как же он мог узнать их?

По лицу Лауры я увидел, что она тоже находится в растерянности. “А как вы ...”, - начала было она - и внезапно передумала, не закончив фразу.

Незнакомец повернулся к ней и улыбнулся.

- Хочешь спросить, как я узнал твое и Джона имя? Нет, я не выспрашивал людей о вас - это мне не требуется. Вы получите ответ и на этот вопрос, когда подрастете. Вам многое откроется в свое время.

Больше он не сказал по этому вопросу ни слова, и мы не стали его расспрашивать.

“Я так понимаю, требуется согласие ваших родителей на то, чтобы я пожил с вами?” - и он взглянул на нас. “Ну, разумеется”, - вновь добавил он через пять или десять секунд. “Я достойно оплачу свое проживание, и не буду мешать вам в вашей повседневной жизни. Впрочем, если вам - он посмотрел на меня и на Лауру - потребуется помощь - вы всегда можете обратиться ко мне, пока я буду с вами. Я буду здесь примерно месяц, а потом мне потребуется идти дальше, ибо мой путь зовет меня. Спросите своих родителей и решите вместе, примите ли вы меня - и кто из ваших родителей примет меня. Я приду завтра днем. Удачи вам, воины”, - и с этими словами он порывисто встал, взмахнул нам рукой на прощание и, казалось, также внезапно растаял за горизонтом, как и появился, оставив нас в чувстве недоумения и в то же время пришедшей откуда-то светлой радости и предчувствия счастья.

По крайней мере, такое чувство осталось у меня - но и у Лауры, похоже, тоже.

- Ну и что будем делать? Тебе не показался этот человек ... странным? - и Лаура посмотрела на меня.

- Странным? Да, верно ... какой-то он странный ... но я почему-то доверяю ему. Не знаю. Я доверяю ему и верю - ответил я.

- И я тоже. Я только хотела узнать, что ты чувствуешь. Правда, не думаю, что мои родители разрешат ему жить с нами - слишком уж они настороженно относятся к незнакомцам, даже к ... таким как он ... - и Лаура вздохнула. Но твои-то почти точно разрешат! Вам ведь сейчас нужны деньги и они воспользуются любой пришедшей возможностью.

- Да, мои наверно разрешат. Он будет жить с нами ... он будет жить с нами ... месяц - сказал я. Месяц ... “Почему же так мало, месяц?!”, - внезапно вырвалось у меня, и я поспешно прикрыл рот рукой. Что за мысли? Странно.

- Ну ладно. Я приду завтра вечером, и ты мне расскажешь о нем. Он такой загадочный ... - Лаура одарила меня своей улыбкой, встала с места, махнула рукой на прощание - совсем как тот незнакомец - и побежала к своему дому. Ее силуэт постепенно удалялся, как будто тая в этой утренней дымке - и вскоре совсем исчез из виду.

“Значит, завтра. Значит, месяц. Что ж, пусть будет так”, - не помню, откуда пришли тогда ко мне эти мысли, но в них была необычайная сила и какое-то внутреннее согласие.

Мои родители действительно разрешили незнакомцу жить с нами.

Так начался тот чудный и незабываемый месяц моей жизни, оставшийся в моем сердце, оставшийся - навсегда. 

* * *

Он был полон загадок, этот Ричард, и был очень добр - и мы с Лаурой, Джимом (такое событие мы не могли от него скрыть, и он тоже стал наведываться ко мне в дом, чтобы еще и еще раз встретиться с нашим новым жильцом) вскоре все трое полюбили его. Я как сейчас помню наши беседы с ним, его лучащиеся солнечные глаза и ровный, спокойный и исполненный внутренней силы голос ...

“Ты спрашиваешь, откуда я пришел к вам? Из мира - из миров. Их мириады - мириады неповторимых удивительных миров. Ваша жизнь - в беспредельности. Надо только устремиться к познанию и красоте. И этот мир - вы можете и его сделать цветущим садом. Понимаешь? Можете! Это все в ваших силах ...”.

“Сейчас ты живешь по жизни ребенком, ты замечаешь и видишь многое - чего не видят уже большинство взрослых людей - много прекрасного. Ты живешь в живом мире. Для тебя нов каждый день, и для тебя чудесен - каждый день. Это справедливо и это верно, это прекрасное восприятие жизни. Другим надо учиться такому восприятию. Тем, кто забыл, что такое возможно - надо просто напомнить. Ваша радость жизни и любовь - твоя и твоих друзей - она как бы ключ к миру. Она откроет все врата перед вами, она проведет вас над пропастями и даст вам прекрасные крылья для полета”.