Я - дирижер - Шарль Мюнш

Не делайте программу слишком длинной, вы рискуете надоесть аудитории. Музыка требует большого нервного напряжения со стороны тех, кто ее исполняет, и еще более со стороны тех, кто ее слушает. Не будем злоупотреблять. Средняя длительность концерта не должна превышать семидесяти пяти минут музыки, если вы не хотите услышать за своею спиной хлопанье приставных мест или вызвать глухое раздражение.

Трудно дать типовой образец программы. Тем не менее вот вариант, который кажется мне разумным:

- Классическая симфония Гайдна, Моцарта или партитура Баха или Генделя.

- Сложная пьеса: здесь можно поставить Бартока, Стравинского, Берга.

- Большая симфония.

В общем, нужно прежде всего подготовить почву для того, чтобы восприимчивость публики обострилась. Затем, когда эта восприимчивость достигнет максимума, попытайтесь заставить аудиторию полюбить гармонии, свежесть которых могла бы ее раздражать. После этого нужно разрядить атмосферу классической музыкой, сильной и полнозвучной.

Нужно считаться еще и с оркестром. Музыканты в Лондоне, Барселоне, в Париже или Милане неодинаковы в своих инстинктах, привычках, реакциях. Когда не имеешь достаточного количества репетиций, мудрее не брать абсолютно неизвестные оркестру партитуры, или, вернее, такие, которые написаны в непривычном для исполнителей стиле.

Словом, используем все козыри в нашей игре!

Первый принцип состоит, таким образом, в том, чтобы выбрать произведения, отвечающие одновременно и вашему собственному темпераменту, и темпераменту оркестра, и темпераменту публики. Это необходимое условие, хотя его еще недостаточно для достижения полного музыкального контакта.

Стройте вашу программу так, чтобы все время поддерживать внимание слушателей. Для этого есть два способа: выбирать партитуры, где непрерывно возрастает интенсивность лирического начала, либо создать ощущение разнообразия, сопоставляя сочинения очень контрастных эпох, стилей и настроений. Сейчас очень злоупотребляют “фестивалями” Бетховена, Берлиоза, Чайковского, Равеля и т.д. Лично я не сторонник такого метода. Не люблю ярлыков.

Некоторое время тому назад в Америке появилась привычка ставить солиста, если он есть, в конец программы; однако солисты без восторга принимают этот обычай, разрушающий целостность концерта. Я не верю, что так уж интересно представлять публике солиста как “барана с пятью ногами”, рискуя создать у слушателей впечатление, что вся остальная программа - не что иное, как подготовка к появлению жонглера. Это немножко попахивает мюзик-холлом, где затягивают программу с помощью более или менее блестящих номеров перед выходом душки-певца, которого все ожидают.

Все большие пианисты, скрипачи, виолончелисты в ужасе от такой практики. Музыка нуждается в преданных рыцарях, а не в развязных наездниках.

Много еще и других соображений возникает в тот момент, когда окончательно устанавливаешь программу. Нужно ли исполнять современную музыку? Я согласен с афоризмом Сен-Санса: “Не бывает музыки современной и какой-то иной: есть хорошая и плохая музыка”. Другими словами, когда находишь хорошее современное произведение, можно ли исполнять его без риска?

Современная музыка порою обескураживает даже специалистов: отважится ли простой любитель на приступ, чтобы проникнуть в ее тайны? Однако вместе с тем его интересуют проблемы общего характера. Он хочет знать, куда идет музыка.

И потом, не долг ли дирижера помогать молодым авторам? Что касается меня лично, то я часто включаю их сочинения в свои программы, рядом с классической и романтической музыкой, а также новой интернациональной. Музыка нашего века выражает заботы, тревоги, тенденции мира, в котором мы живем. Мы должны ее слушать, чтобы сблизиться с новейшей эстетикой, с новыми гармониями, с непривычными формами.

Это приобщение не наступит мгновенно. Без сомнения, нужно познакомиться со множеством более или менее незначительных партитур, чтобы открыть шедевр в тот день, когда он родится. Всего чаще это выпадает уже на долю потомков.

В наши дни жизнь течет так быстро, что приходится напрягать силы, если не хочешь, чтобы тебя обогнали. Если мы стремимся стать людьми действия, а не просто пассивными наблюдателями, мы должны предлагать аудитории нечто такое, что ей будет важно узнать.

Есть только одна возможная позиция по отношению к новой музыке: быть терпеливыми, открыть наши сердца, слушать “без предвзятости и злобы” и без снобизма. Андре Жид говорил: “Нужно всегда находиться на склоне, но каждый раз выбирать тот склон, по которому можно подняться”. Молодые музыканты стремятся всегда и любою ценою “создать направление”; они хотят его навязать другим и делают это с задором, часто - с заносчивостью, пытаясь освободиться от презираемого и отвергаемого ими прошлого без малейшего уважения к мастерам былых времен, которые ведь тоже искали, боролись и страдали.

Любая созидающая сила имеет корни в прошлом, но композиторы обретают в труде свой язык и свой почерк. Вспомните юного Штрауса, вспомните Мендельсона, Дебюсси, Массне, Шёнберга, Стравинского, Римского [Корсакова]... Но это уже другая история...

Как бы то ни было, мы обязаны представить публике молодых, поощрить их, выявить как можно лучше их достоинства. Дирижер должен быть искателем сокровищ. Это долг, которым он зачастую пренебрегает, хотя именно это может принести ему признательность современников. Что касается меня, то мне довелось жить в эпоху, когда такие музыканты, как Руссель, Онеггер, Шмитт, Мессиан, Дютийе, Мартину, Хиндемит, нуждались еще в том, чтобы их популяризировали. Через двадцать лет этот список продолжится, ибо история музыки не имеет конца. Завтрашние дирижеры не будут завидовать своим предшественникам: им ведь тоже придется ковать славу многочисленных гениев, ныне еще неизвестных.

В сущности, современная музыка не представляет проблемы. Ее нужно исполнять в каждом концерте, но не навязчиво, чтобы не оттолкнуть публику. Ничто не мешает в такой степени восприятию этой музыки, как ее отграничение от классических сочинений. Зачем навязывать меломанам силой то, что они примут и так?

Еще повод для размышлений.

Вы безумно увлечены партитурой. И вдруг однажды она представляется вам совершенно лишенной обаяния: любовь улетела. Как к этому отнестись? Лучше всего расстаться до той поры, пока любовь не возвратится - если придет такой день.

Существуют еще шедевры, не доведенные до совершенства. Я подчеркиваю, что здесь речь идет не о так называемых “забытых шедеврах”, в которые я не верю, хотя есть люди, сделавшие своей профессией их обнаружение; они просеивают мусор музыки прошлых веков, из которого уже извлечены самородки. Но я знаю произведения, которым недостает совсем немногого, чтобы стать шедеврами. Подчас они нуждаются лишь в небольшом сокращении, которое придало бы им естественные размеры. Так бриллиант приобретает свою ценность только после обработки. Композитор мог пренебречь этой необходимой операцией. Мне кажется, именно так происходит с великолепной симфонией Поля Дюка. Она продолжается час, и ее не исполняют. Если, из уважения к автору, не произвести в ней купюр, она навсегда будет исключена из репертуара. Я не считаю себя варваром, когда утверждаю, что нужно сделать все для того, чтобы спасти ее от этой незаслуженной участи.

Второй пример: очаровательная симфония до мажор, написанная семнадцатилетним Жоржем Визе. Если вы исполните ее в оригинальном виде, она покажется вам затянутой: все ее репризы и повторения неизбежно вызывают скуку. Если же вы сделаете несколько небольших купюр, не нарушая внутренней соразмерности и не жертвуя ни единым музыкальным элементом, вас тронет ее подлинная красота и вы приобретете еще одну драгоценность.

Программа окончательно определена, теперь нужно изучить, тщательно проанализировать отобранные партитуры.

Глава V 

Наедине с партитурой

Как это волнующе - просматривать партитуру! Все ее нотоносцы, состоящие из пяти параллельных линий - на листе их двадцать, а порою и больше, - испещрены нотами и бесчисленными значками: вот то, что следует разобрать, проанализировать, оживить.

Бесспорный факт: ни один из видов искусства, кроме музыки, не создал столь сложный инструмент, как оркестр. Я не буду объяснять здесь “механизм” симфонической партитуры, но для тех моих читателей, которые не являются “профессионалами”, я дам, очень коротко, несколько объяснений.

Каждая из страниц содержит тексты, исполняемые тремя группами инструментов:

1. Деревянные: флейты, гобой, кларнеты, фаготы.

2. Медь и ударные: валторны, трубы, тромбоны, тубы, литавры, большой барабан, барабаны, ксилофон, кастаньеты и т.д.

3. Струнные инструменты, составляющие “квартет”: скрипки, альты, виолончели, контрабасы. Арфы образуют отдельную подгруппу.