Базар житейской суеты. Часть 2 - Уильям Теккерей

— Я знаю, разсуждала мистриссъ Бьютъ, пѣніе дочерей моихъ, послѣ этой ненавистной гувернантки, никуда не годится. Матильда всегда бывало спитъ, когда Марта и Луиза поютъ для нея свои дуэты. Сынокъ мой, Джемсъ, просто нестерпимъ съ своими необтесанными манерами студента; про муженька нечего и распространяться: у него на умѣ только лошади да собаки. Ну, какъ тутъ пригласить ее къ себѣ; въ этотъ несчастный пасторатъ? Она разсердится на всѣхъ насъ, и убѣжитъ вѣроятно послѣ первой же ночи. Тогда пиши опять, что все пропало. Не успѣешь оглянуться, а Родонъ какъ-тутъ заграбастаетъ ее въ свои когти, и эта полколодная змѣя запуститъ свое жало въ самое сердце бѣдной старухи… Одно для меня ясно: Матильда больна ужасно, и, вѣроятно, не оправится еще недѣли три, четыре. Ну, чему быть, тому не миновать, а ужь, пока лежитъ она въ постели, и не дамъ ее въ обиду этимъ безнравственнымъ людямъ. Мой священный долгъ: защищать немочную женщину всѣми зависящими отъ меня средствами противъ злонамѣреннаго покушенія негодяевъ.

Миссъ Матильда Кроли, несмотря на врожденную веселость, имѣла довольно мнительный характеръ. Если, бывало, кто замѣчалъ ей, что она какъ-будто немножко похудѣла и цвѣтъ ея лица какъ-будто немножко измѣнился, трепещущая старуха немедленно поcылала за докторомъ и шпиговала себя порошками и микстурами безъ всякой пощады. Но теперь, посдѣ внезапнаго фамильнаго переворота, она была дѣйствительно больна — да и чьи нервы могли бы устоять противъ такихъ страшныхъ потрясеній? По крайней мѣрѣ, мистриссъ Бьютъ, вѣрная своимъ филантропическимъ обязанностямъ, поспѣшила немедленно извѣстить доктора, и аптекаря, и компаньйонку, и всю прлслугу, что миссъ Кроли находится въ самомъ опасномъ положеніи, и что, слѣдовательно, надобно держать ухо востро. По ея распоряженіямъ, улица передъ окнами была завалена по колѣно толстыми слоями соломы, и мистеръ Баульсъ окуталъ толстымъ войлокомъ дверной молотокъ у подъѣзда, чтобы никто не обезпокоилъ страдалицу неосторожнымъ стукомъ. Докторъ неизмѣнно долженъ былъ являться два раза въ день, и она угощала паціентку отвратительной микстурой черезъ каждые два часа. Если кто-нибудь ненарокомъ входилъ въ комнату, мистриссъ Бьютъ произносила такое шипучее и зловѣщее шушушшшъ, что старушка невольно вздрагивала на своей постели, и съ трепетомъ обращала свой испуганный взоръ на бисерные глаза мистриссъ Бьютъ, которая неподвижно сидѣла въ креслахъ подлѣ кровати. Страшно свѣтились эти глаза среди постояннаго мрака (занавѣсы всегда были опущены), и когда сердобольная дама выступала по комнатѣ въ своихъ бархатныхъ туфляхъ, миссъ Кроли невольно воображала тигрицу съ ея острыми когтями.

Такъ проходили дни, длинные, безконечные дни. Повременамъ, мистриссъ Бьютъ читала для нея назидательныя книги голосомъ заунывнымъ, погребальнымъ; но чаще всего она, безъ вчякой опредѣленной цѣли, прислушивалась къ глухому уличному шуму и монотонной пѣсни ночныхъ сторожей. Въ полночь приходилъ домашній врачъ, и мистриссъ Бьютъ, выслушивая его наставленія, покачивала головой какъ вѣдьма, и дико моргала своими глазами, обращенными на потолокъ. Сама богиня здравія могла бы пошатнуться и зачахнуть при такой медицинской обстановкѣ!

Недуги тѣла и души произвели въ короткое время сильнѣйшее опустошеніе въ разстроенномъ организмѣ нервозной старухи. Чѣмъ больше при нормальномъ состояніи здоровья хвасталась она модной доктриной французской философіи восьмнадцатаго вѣка, тѣмъ болѣе теперь преслѣдовалъ ее могильный страхъ; и воображеніе рисовало передъ ней всѣ ужасы замогильнаго бытія…

Подражая современнымъ романистамъ, мы могли бы, по этому поводу, пуститься въ самыя длинныя диссертаціи, не лишенныя интереса въ философскомъ смыслѣ; но по опыту мы знаемъ, какую скуку наводятъ всѣ эти диссертаціи романистовъ на читателя. Это, однакожь, не мѣшаетъ намъ припомнить вѣковѣчную истину, что не все то золото, что блеститъ, и не всякій паяцъ въ балаганахъ на Базарѣ Житейской Суеты есть въ то же время беззаботный весельчакъ при своихъ домашнихъ пенатахъ, наединѣ съ тайнами своей души. Какъ часто одинъ и тотъ же актеръ, который смѣшитъ почтеннѣйшую публику на театральной сцѣнѣ, проливаетъ въ тотъ самый вечеръ кровавыя слезы въ тиши своего кабинета! Какъ часто сладострастный эпикуреецъ, знаменитый своими чуть-ли не волшебными пирами, томится отъ горькой чаши страданій на своемъ болѣзненномъ одрѣ! И думаете ли вы, что ему становится легче отъ воспоминанія протекшихъ удовольствій? Думаете ли вы, что какая-нибудь дряхлая, изсохшая красавица утѣшится и усладитъ свою душу, какъ-скоро воображеніе разрисуетъ передъ ней цѣлый магазинъ модныхъ платьевъ и блистательные успѣхи на модныхъ балахъ, гдѣ нѣкогда всѣ благоговѣли передъ ней?..

— Что тутъ станешь дѣлать? разсуждала сердобольная мистриссъ Бьютъ, — мужъ мой, при настоящихъ обстоятельствахъ, могъ бы кауъ нельзя лучше пригодиться для этой больной старухи, если бы только онъ самъ не былъ болванъ-болваномъ. Теперь-то собственно и легко было бы убѣдить ее, что она должна передъ послѣднимъ издыханіенъ, отдать полную справедливость моимъ бѣднымъ дочерямъ и сыновьямъ, которые, право, слишкомъ заслуживаютъ эту благостыню отъ своей родни.

Мистриссъ Бъютъ, вѣрная своей системѣ, старалась всѣми зависящими отъ нея средствами возбудить сильнѣйшее отвращеніе къ гнуснымъ дѣяніямъ Родона Кроли, и для этой филантропической цѣли она мало-по-малу представила ей цѣлый каталогъ такихъ ужасныхъ преступленій, за которыя можно было бы осудить цѣлыя полчища отъявленныхъ негодяевъ. Мистриссъ Бьютъ обнаружила рѣдкій фамильный интересъ и совершеннѣйшее знакомство съ похожденіями Родона Кроли. Она знала всѣ подробности этой гадкой ссоры съ капитаномъ Файрбресомъ, гдѣ Родонъ, виноватый кругомъ съ самаго начала, вызвалъ капитана на дуэль и застрѣлилъ его на повалъ. А что сдѣлалъ онъ съ этимъ несчастнымъ лердомъ Довделемъ? вообразите: матушка лорда наняла для него особый домъ въ Оксфордѣ, гдѣ получилъ онъ превосходнѣйшее воспитаніе, такъ что до пріѣзда въ Лондонъ не бралъ въ руки картъ и не имѣлъ понятія о бильярдной игрѣ? И что же? Родонъ началъ похаживать съ нимъ по трактірамъ, пріучилъ его пьянатвовать, играть, буянитъ, такъ что бѣдный юноша просадилъ въ короткое время четыре тысячи фунтовъ чистоганомъ и сдѣлался, что называется, пропащимъ человѣкомъ. Яркими, поразительными и живыми красками мистриссъ Бьютъ изображала до мельчайшихъ подробностей томительное отчаяніе раззоренныхъ имъ семействъ — сыновей, которыхъ онъ безжалостною рукою погрузилъ въ бездонную пропасть нищеты и пороковъ. Она знала несчастныхъ купцовъ, доведенныхъ до банкротства безумною расточительностью Родона Кроли (по неосторожности они вѣрили ему огромныя суммы на честное слово); но что всего болѣе возмущало и тревожило чувствительную душу мистриссъ Бьютъ, такъ это, можно сказать, безпримѣрное безстыдство и наглость, какія онъ всегда обнаруживалъ въ своемъ поведеніи въ отношеніи къ великодушнѣйшей тёткѣ, которой вотъ теперь и отплатилъ, наконецъ, самою черною, низкою и вмѣстѣ пресмѣшною неблагодарностью за всѣ ея жертвы. Всѣ эти исторіи она разсказывала миссъ Кроли потому единственно, что считала себя вправѣ дѣлать это по долгу совѣсти и чести; какъ мать добродѣтельнаго семейства. Бичуя такимъ образомъ свою отсутствующую жертву, мистриссъ Бьютъ не чувствовала въ душѣ ни малѣйшихъ угрызеній, и даже гордилась необычайнымъ присутствіемъ духа; съ какимъ ей удавалось выполнять это безкорыстное дѣло. Да, кто что ни говори, а ужь если нужно очернить и обезславить человѣка на рынкѣ житейскихъ треволненій, такъ собственная родственница сдѣлаетъ это въ тысячу разъ лучще, чѣмъ всякой посторонній врагъ. Впрочемъ, относительно этого несчастнаго горемыки, Родона Кроли, мы должны признаться, что его было бы легко обвинить простымъ и яснымъ изложеніемъ дѣйствителъныхъ подвиговъ его жизви, и мистриссъ Бьютъ напрасно безпокоилась принимать на себя трудъ изобрѣтенія скандалёзныхъ исторій раздирателънаго сорта.

Само-собою разумѣется, что и Ребекка, какъ новая родственница, сдѣлалась предметомъ особенной заботливости и попеченій со стороны мистриссъ Бьютъ. Сдѣлавъ напередъ предварительныя распоряженія относительно того, чтобъ на Парк-Ленѣ не смѣли принимать посланниковъ и писемъ отъ нечестиваго Родона Кроли, она приказала заложить коляску миссъ Кроли, и отправилась къ своей старой пріятельницѣ миссъ Пинкертонъ, на Чизвиккскій проспектъ, съ тою похвальною цѣлью, чтобъ сообщить Благородной Академіи оглушительную вѣсть о похожденіяхъ миссъ Шарпъ, обольстивщей Родона Кроли, и собрать на этомъ основаніи дополнительвыя свѣдѣнія относительно происхожденія и воспитанія отставной гувернантки. Пріятелышьница лексикографа, съ великою охотой предложила свои обязательныя услуги. Немедленно поручено было миссъ Джемимѣ отыскать въ домашнемъ архивѣ письма и росписки бывшаго учителя рисованья. Оказалось, что одно письмо было имъ отправлено изъ долговой тюрьмы; въ другомъ умолялъ онъ, ради самаго неба, прислать ему впередъ мѣсячное жалованье; въ третьемъ мистеръ Шарпъ покорнѣйше благодарилъ чизвиккскихъ дамъ за покровительство и благодѣяні., оказываемыя миссъ Ребеккѣ. Послѣдній документъ былъ содержанія трогательнаго: несчастный артистъ, уже томившійся на смертномъ одрѣ, поручалъ свое единственное дитя, сиротку Бекки, великодушному вниманію и покровительству миссъ Пинкертонъ. Нашлись въ архивѣ документы и самой Ребекки: въ одномъ, малютка испрашивала помощи для своего несчастнаго отца; въ другомъ содержалась слезная благодарность незабвенной благодѣтельницѣ.