lovely (СИ) - "your chamomile"

Алекс приоткрыл рот, желая что-то сказать, но вместо этого резко спрыгнул с места и молча удалился из кухни.

========== Стеклянное сердце ==========

После завтрака, как обычно, Арт ушёл в библиотеку, где наедине с романом Ремарка провёл оставшуюся часть дня, сидя на широком подоконнике. Взяв пример с Алекса, парень тоже начал подчёркивать некоторые цитаты в книге и помечать что-то для себя, пока душа целиком и полностью погружена в сюжет.

Как и обещал, Алекс взял на себя готовку для Арта. Парень спускался на кухню пару раз, дабы перекусить и каждый раз встречал там новое блюдо, словно оно появлялось из ниоткуда. Арт был вынужден признать, что даже его мама не готовит так вкусно, как Он. И где Алекс этому научился?

Вечером на пути на кухню к ужину, ступая по лестнице, до ушей Арта донеслась приятная мелодия фортепиано, бегущая по коридору из гостевой. Парень напряг слух и, прижимая к груди книгу, присел на холодные ступеньки. Он решил послушать игру Алекса ближе, чем обычно, но не отвлекать Его своим присутствием и, опустив голову на перила, Арт остался в коридоре, отдавая всё внимание музыке. Парень закрыл глаза. Акустика особняка позволяла не просто слушать летящие грустные ноты, но и чувствовать того, кто нажимает на клавиши. Словно душа Алекса, его фортепиано и дом слились в одно целое, образуя оркестр. Каждый раз, когда Алекс играл, в сердце Арта что-то замирало. Парень не знал, сколько времени просидел там, но к его негодованию фортепиано внезапно замолчало, а в воздухе стало непривычно тихо.

Напрочь забыв об ужине, Арт поднялся со ступенек и направился прямо к гостиной. Там так же, как и вчера, горели свечи, а Алекс уже сидел в своём кресле и так же что-то читал. Арт застенчиво пересёк порог гостевой.

— Алекс, — позвал он тихо.

Это имя всё ещё было для парня новым, и в его произношении звучало как-то особенно.

Тот поднял глаза:

— Что-то нужно?

— Нет, просто… можно посидеть с тобой?

— Как хочешь, — пожал плечами Алекс и перевёл взгляд на книгу.

Арт осторожно прошёл к противоположному креслу, по пути пытаясь разглядеть название книги Алекса. Парень чуть улыбнулся, но промолчал, когда увидел «Кентервильское привидение», а справа от Алекса на тумбочке лежало ещё одно произведение, «Соловей и роза».

Устроившись в кресле поудобнее, Арт открыл свою книгу и отдался сюжету, пытаясь сконцентрировать всё внимание на нём, что было почти невозможно в присутствии Алекса. Парень то и дело перечитывал один и тот же абзац, замечая, что даже не вникает в написанное, а мысленно анализирует существо, сидящее в кресле напротив, и ничего не мог с собой поделать. В Алексе словно собрались все тайны мира, которые Арту не терпелось раскрыть. Такой загадочный, поэтичный, вечно задумчивый и безумно красивый. Арт не знал, почему находит Его настолько прекрасным несмотря на то зло, что Алекс причинил ему, запирая здесь. Но парень не видел зла в Его тьме — лишь бесконечную печаль. Она беспокоила его и никак не давала покоя Арту, словно что-то переворачивалось в желудке. Интересно, умеет ли Алекс улыбаться?

— Перестань сверлить меня взглядом и говори уже наконец то, что хочешь сказать, — раздался Его голос.

Арт дёрнулся от неожиданности так, что чуть не уронил книгу с колен. Видимо, всё это время он даже в неё не смотрел. Парень мысленно выругался и на секунду замялся, но всё-таки неуверенно спросил.

— Это не моё дело, но… почему ты всегда такой грустный? — Арт говорил так, словно жалел, что вообще открыл рот.

— Я грустный? — спокойно переспросил Алекс.

— Да.

— Это не грусть, а безразличие.

— Да, ты надеваешь на лицо маску безразличия, но ведь глаз не спрячешь, иначе полностью окунёшься во тьму, — философствовал Арт.

— Это Шекспир? — переводил тему Алекс.

— Это жизнь.

Повисло молчание.

— Тогда с чего ты взял, что я всё ещё не окунулся? — наконец оторвал взгляд от книги Алекс.

— Как минимум потому, что тогда бы меня здесь уже давно не было, — Арт деловито откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

— Ты слишком наивен и мечтателен, если видишь во мне свет.

— Напротив. Слишком умён и наблюдателен, чтобы разглядеть его в твоей темноте.

— Арт. У меня стеклянное сердце и каменный разум. Я не вижу света, потому что он мне не нужен.

— Свет нужен всем. Мы выживаем благодаря вечной надежде.

— Смертные такие романтики, — кривлялся Алекс.

— И даже не пытайся доказать мне, что ни разу не был влюблён, — настаивал Арт и вопросительно поднял брови.

Алекс внезапно замолчал, отказываясь спорить, и снова перевёл взгляд в книгу, будто прятал свои глаза от глаз Арта.

— «Того, во что твёрдо веришь, в действительности не существует. Такова фатальная участь веры, и этому же учит нас любовь», — процитировал Алекс.

— «Портрет Дориана Грея», — узнал Арт. — Серьёзно? Прячешься за высказываниями Оскара Уайльда?

— Я соглашаюсь с ними. И веду к тому, что всякие чувства — бездна, пустая трата времени. В них нет нужды. Они лишь усложняют жизнь, заставляют видеть то, чего нет. Без эмоций проще.

— А без них бессмысленно. Именно эмоции делают нас людьми. Чувствовать — это нормально, — продолжал дискуссию Арт.

— Чувства делают тебя уязвимым перед окружающими и перед самим собой.

— И не в этом ли прелесть? Иметь кого-то, с кем можно позволить себе быть уязвимым.

— Быть любимым, значит, быть уничтоженным. А любить, значит, уничтожить.

— Какой же ты экзистенциалист, — хмурился Арт.

— Скорее, просто реалист.

— Нет, я серьёзно. По-твоему всё в этом мире сводится к страданиям? Даже счастье?

— Особенно счастье, потому что ты знаешь, что оно не вечно.

— И по-твоему лучшая позиция — закрыться от всего мира, боясь самого себя, и стать одиночкой?

— Не ври себе. В конце концов мы все полностью и безнадёжно одиноки. Так что лучше приучай себя к этому заранее.

Арт почти сдался. Парню было интересно выслушивать убеждения Алекса, но он в них не верил. Вероятно, так же, как и сам Алекс.

— Что тебя вынудило загнаться так далеко, что ты даже самого себя не видишь? — обреченно спросил Арт будто у воздуха, а не у Алекса, и перевёл взгляд на потолок.

— А ты видишь? — скептически спросил Алекс.

— Боюсь, что да, — огорчённо ответил Арт. — Знаешь, кажется, я начинаю понимать, почему тебе так нравится «Портрет Дориана Грея».

— И почему же? — любопытствовал Алекс, с интересом глядя на Арта.

— Ты видишь себя в главном персонаже. Спрятал своё истинное лицо подальше от посторонних глаз, хотя осознаёшь, что это добром не кончится. Не важно, каким ты хочешь видеть себя. Чем дольше отталкиваешь свою истинную натуру, тем больше она тебя убивает. То есть в итоге ты убиваешь себя сам, — рассуждал Арт, глядя в потолок.

Алекс затих, будто испугался. Переведя взгляд на Него, Арт понял, что Он даже не смотрит в книгу — лишь куда-то перед собой.

— Иди спать, Арт, — монотонно проговорил Алекс после долгой паузы.

— И вот, ты снова это делаешь. Прячешься, — Арт поднялся с кресла, по привычке прижимая книгу к груди.

— Арт, не лезь на рожон, — предупредил Алекс.

Он выглядел выбитым из колеи и даже раздраженным. Арт понял, что явно перегибает палку, поэтому вздохнул и молча двинулся к выходу из гостевой.

========== Он умеет улыбаться ==========

Арт не мог уснуть, несколько часов подряд ворочаясь в кровати. За окном, как и в его первую сознательную ночь в особняке, гремел гром и сверкали молнии, бушевал ветер. Парень почти с головой спрятался под одеяло, отвернувшись от окна. Страх парализовывал. Мысли сменяли одна одну.

У Арта никак не получалось выпутаться из раздумий об Алексе: он снова и снова прокручивал их диалоги в голове. Парня терзало чувство вины перед Ним за то, что самовольно полез туда, где висела горящая ярким неоном табличка «Запрещено», — в душу Алекса. Арт знал, что не стоило так нагло срывать все замки. Он решил, что утром сразу пойдёт и извинится перед Алексом за всё, что наговорил. Интересно, спит ли Он сейчас? И спят ли вампиры вообще? Арт взглянул на стену, где висели часы, и в свете очередной молнии стрелки показали 03:20.