Забавы агрессоров - Денис Юрин

Мужчина быстро отошел от окна, надел на голое тело валявшуюся в изголовье кровати куртку, затем вынул из компьютера диск, так и не закончив застрявшую на полпути запись, и небрежно засунул его в нагрудный карман, туда, где уже покоилась уникальная программа взлома. Оружия атлет никогда с собой не носил, тому было много причин. Во-первых, оно чрезвычайно ограничивало свободу перемещения. Любое случайное столкновение с полицейскими могло закончиться весьма печально. Само по себе ношение оружия не считалось в Дальверии преступлением, но вот отсутствие документов на него каралось строго. К тому же в большинство публичных мест этого огромного города просто было не пройти, имея в кармане не то чтобы пистолет, а даже обычный складной нож или безобидную пилку для ногтей. Во-вторых, и это тоже было немаловажно, оружие оставляет следы. Баллистическая экспертиза могла безошибочно определить, из какого оружия была выпущена пуля, извлеченная из очередного мертвого тела. Мужчина не боялся попасть под суровую длань правосудия, но не хотел, чтобы кто-нибудь отслеживал его перемещения. И наконец, в-третьих, зачем пистолет тому, кто сам не промах?

Несмотря на твердую уверенность, что он всего за несколько минут сумеет пробиться сквозь кордон полиции, начинать резню преступник не собирался. Он не был идейным гуманистом, но не видел смысла в кровопролитии, когда был шанс скрыться тихо и незаметно, не тревожа отдыхавших соседей и не разоряя городской бюджет на выплату страховок семьям погибших «при исполнении».

Ключ от входной двери опять куда-то запропастился. Не тратя времени на поиски, которые все равно не увенчались бы успехом, мужчина выбил замок ногой и, оставив могучему вирусу доедать программы на все еще работающем компьютере, поспешил к шахте единственного лифта. Завывания полицейских сирен едва пробивались внутрь здания. Они были слышны в коридоре, но тем не менее не могли заглушить ни чудовищного храпа из-за двери под номером шестьдесят восемь, ни симфонии любовных утех, исполняемой как минимум половиной постояльцев на этаже, ни стука каблуков тяжелых казенных ботинок, доносившегося из бездны лестничного пролета. Охотники обложили дичь по всем правилам, но вот правил без исключений не бывает, а значит, всегда отыщется норка, через которую дичь сможет уйти.

Створки лифта недовольно заскрипели, когда в стык между ними впились сильные пальцы и стали раздвигать их в разные стороны. Справившись с недолгим сопротивлением механической конструкции, мужчина заглянул в глубь шахты. Кабина лифта медленно поднималась, сейчас она уже находилась между вторым и третьим этажами. Где остановится лифт и кто находился внутри, сомнений не возникало. Полиция перекрыла все пути к отступлению, но не учла титанической силы и небывалого проворства «заурядного» компьютерного воришки. Достав из бокового кармана куртки кожаную перчатку, мужчина не спеша натянул ее на левую руку, пошевелил пальцами, устраивая их поудобнее, и прыгнул...

Грузное тело немного не долетело до крышки движущейся вверх кабины. Ботинки преступника повисли всего в паре метров над отделявшим его от полицейских люком. Тонкие перекрученные между собой нити стального троса прорвали искусственную кожу перчатки и врезались в ладонь, но это была всего лишь боль; боль, которую можно было терпеть. Поднимавшиеся наверх даже не почувствовали толчка. Этот трюк мужчина уже проделывал несколько раз, и он всегда ему удавался, точнее, почти всегда... Случай в Полесье, произошедший лет пять назад, был неприятным исключением. Ну кто ж мог знать, что трос окажется старым, изношенным и основательно проржавевшим?

Как и предполагалось, кабинка остановилась на его этаже. Мужчина достал из кармана вторую перчатку, так же не спеша надел ее и полез по тросу наверх, не забыв по пути немного поковыряться в проводке. Теперь лифт не мог подняться на верхний этаж. Полицейские вряд ли обратили бы внимание на эту маленькую неисправность, а боязливые постояльцы не имели привычки выходить из номеров в поздний час. Частичная поломка единственного механического средства передвижения с этажа на этаж не должна была вызвать подозрений, поскольку неполадки подобного плана случались в дешевых гостиницах довольно часто... а именно почти каждый день.

Распрощавшись со спасительным тросом, мужчина перебрался на крепежную балку мотора, где и повис, пережидая облаву. Примерно через четверть часа снизу донесся долгожданный скрип. Кабинка лифта переместилась на уровень четвертого этажа, затем немного приоткрылись уже расшатанные им дверные створки на шестом. Через узкую щель в шахту просунулся железный прут-держатель с маленьким зеркальцем на конце. Инструмент был направлен вниз, полицейских интересовала крыша лифта, но если бы даже недогадливые блюстители порядка и посмотрели бы вверх, то все равно не обнаружили бы ускользнувшую от них добычу. В шахте было слишком темно, одетая во все черное фигура авантюриста полностью сливалась с громоздкими частями подъемного механизма.

«Еще полчаса, и можно уходить», – подумал мужчина и закрыл глаза. Ему было не впервой проводить время в подвешенном состоянии, а по сравнению с прошлым разом «зависа» условия вынужденного ожидания казались даже очень комфортными. В шахте не было порывов холодного горного ветра, пронизывающего насквозь и сдувающего со скалы, да над головой не кружились стервятники, по наивности не предполагавшие, что их постигнет горькое разочарование.

Ему нужно было потерпеть всего полчаса, это так мало, когда живешь не одну сотню лет.

У кого-то жизнь течет плавно и размеренно, события происходят нечасто, постепенно, как будто по заранее составленному плану. У Дианы Гроттке все было абсолютно не так, ее внешность поменялась в одночасье, а вместе с ней и ритм жизни, ускорившись до стадии «неимоверно быстро». Полгода назад она была длинноволосой блондинкой, прячущей шикарную фигуру вместе с врожденными комплексами под мешковатым костюмом. Теперь же на ее голове свисали и торчали дыбом слипшиеся пакли разноцветных волос, на правой щеке красовалась неприличная татуировка, а строгий пиджак сменила обтягивающая привлекательные формы тела кожаная куртка, в нескольких местах рваная, а кое-где и с заклеенными дырочками от пуль.

События, произошедшие с девушкой за много тысяч миль от этого места, в одной из самых отсталых стран Старого Континента, в корне и бесповоротно изменили ее судьбу, заставили пересмотреть гардероб, прятаться, убегать и постоянно скрываться под чужими личинами, ведя тем не менее упорную борьбу и настойчиво преследуя хитрую добычу. Бывшая сотрудница полиции Континентального Сообщества теперь сама каждый день нарушала закон и находилась в розыске как на Старом Континенте, так и в Дальверии, где на ее счету уже числилось несколько трупов, ограбление оружейного магазина и несколько покалеченных полицейских. Однако подобные мелочи и их возможные последствия не волновали девушку. У нее была цель, а разногласия с законом – чушь и никчемная шелуха, на которые глупо обращать внимание. Нельзя сделать омлет, не разбив яиц, нельзя почти в одиночку воевать с мощной организацией и при этом сохранять белизну одежд и незапятнанность репутации. Если бы они с ее новым напарником строго блюли букву закона, то до сих пор топтались бы на месте и уж точно не смогли бы почти вплотную приблизиться к цели. Законы пишутся для граждан, для обывателей, а они с Контом не были даже людьми, а значит, находились вне несовершенных, зачастую глупых уголовных норм и морально-этических предубеждений. Хорошему сторожевому псу прощается дурной характер, ведь хозяин знает, что ночью в дом может пожаловать вop или волк. Грань между Добром и Злом настолько эфемерна, что пытающийся разобраться, где есть что, либо сходит с ума, либо попадает в плен изворотливого и деспотичного субъективизма. Все философские поиски рано или поздно заходят в тупик, мысли упрощаются, а мозги костенеют, как твердеет выдавленный из тюбика клей. Каждый из нас делает в жизни ставку на что-то, Диана навсегда отреклась от общественных норм и морали, на время позабыла о совести и поставила во главу угла достижение цели. Она была инструментом в своих собственных руках, а любой инструмент когда-нибудь, да пачкается в грязи.