Подвенечное сари. Русские девушки в объятиях Болливуда - Юлия Монакова

Знакомых и друзей у меня тогда в Москве не было, остановиться не у кого. Мой поезд прибыл в три часа дня, а самолет Суприта прилетал в семь утра на следующий день. Деваться мне было некуда, и я сразу поехала в Шереметьево. Ух, и изучила я его! Хорошо, что в Интернете я вычитала про дешевую столовую для персонала на третьем или четвертом этаже, а то сидела бы там голодная при тамошних ценах…

Уснуть в аэропорту я так и не смогла. К тому же там было так мало кресел, что, заняв одно, приходилось не вставать с него, чтобы другие не заняли. Но мы там в итоге познакомились с одной женщиной, которая ждала дочь с Кипра. У нее тоже самолет прилетал утром, так что мы по очереди караулили наши места.

Всю ночь я представляла себе возможные варианты нашей встречи с Супритом, причем преобладал вариант, когда он, высокий и красивый, появляется, видит меня, и тут его всего передергивает от отвращения. Всю ночь я бегала в туалет смотреться в зеркало… В общем, такой нервной ночи у меня никогда в жизни не было.

Ночь закончилась! Шесть утра… семь… Я вся как на иголках, уже несколько раз бегала и к табло, и к выходам – самолет не прилетел… Восемь утра – ура, объявили! Я пошла к выходам и стала ждать. Жду, жду… вокруг много других индийцев, тоже встречающих этот рейс… Девять утра… начали выходить пассажиры, обниматься с встречающими, уходить… Десять утра… почти все люди «индийского вида» уже ушли, уже начал выходить рейс из Токио… Одиннадцать утра… никого нет, а я стою и стою, мобильных в ту пору у нас не было, никакой связи, да я даже не знала, сел ли Суприт в самолет, а как узнать – не представляла. Просто тупо стою, еще ничего не соображаю, но внутри меня уже потрясывает – после такой ночи, да еще и неожиданные треволнения…

И тут слышу по радио объявление:

– Встречающая Ксения Иволгина, просьба подойти к справочной.

Думаю: «Блин! Как он мимо меня прошел?! Замуж собралась, а человека не узнала!» Бегу к справочной: никакого индийца там нет, а стоит русский дядька с какой-то картонкой в руке. Дядька отдает мне эту картонку, и я вижу, что это послание от Суприта! Оказалось, что его задержали наши таможенники, требуя от него мое приглашение в Россию. Оригинал приглашения забрало наше посольство, когда он делал визу, а копия лежала у него в чемодане в багаже, который отдавали только после прохождения таможенного досмотра!

Дальше я вся как в тумане… Кто руководил мной, какие высшие силы – не представляю. Помню, как я гигантскими скачками неслась по лестнице, игнорируя лифт (слишком долго!), на верхние этажи, где сидело руководство. Помню, как ломилась во все двери, требуя начальника таможни. Когда я к нему наконец попала, то вместо членораздельных звуков разразилась слезами, судорожно крутя перед его носом этой картонкой-письмом. Сейчас я сама себе удивляюсь, как это я (я!!!) решилась вот так ворваться в кабинет начальника! В общем, начальник приставил ко мне таможенника, и меня провели внутрь, туда, где пассажиры проходят таможенный досмотр.

Там, в стеклянной комнате, я и увидела Суприта – высокого, в темно-зеленой рубашке, грустно меряющего помещение шагами из угла в угол… Мне было уже все равно, какой впервые увидит меня он – зареванной, с трясущимися после бессонной ночи и от волнения руками…

С меня взяли обещание, что через месяц ноги его не будет на российской земле, и, спросив, сколько у него денег, отпустили со мной.

В первый момент у меня абсолютно отнялся язык, я совершенно забыла даже самый элементарный английский. Но довольно скоро мы разговаривали так, как будто знали друг друга давно, и темы легко находились… В общем, мы как будто продолжили общение в онлайне, только оно перешло в реальное измерение.

Вечером того же дня мы сели на поезд, идущий в Казань, куда и прибыли на следующий день утром. Нас встречал мой папа, который мужественно выдавил из себя фразу:

– Хау ду ю ду, велкам ту Казань![7]

Мы поселили Суприта в пустующей малосемейке наших знакомых, так как он заранее сказал, что в нашем доме не остановится – это не положено по индийским обычаям. История наша была необычная по тем временам, и поэтому даже мои родственники из Екатеринбурга в полном составе примчались в Казань смотреть на него. Он всем понравился, бабушка даже бросалась к нему на шею с воплями: «Ай лав ю!» Это после его речи о том, что он обещает заботиться обо мне всю свою жизнь. Папа, правда, моим переводом не удовлетворился и вызвал с работы свою переводчицу. Отослав меня прочь, он поговорил с Супритом с глазу на глаз и после разговора вполне успокоился. О чем они беседовали тогда, для меня до сих пор остается тайной…

В общем, Суприт пробыл у нас две недели, а потом мы с ним вместе уехали в Москву, а оттуда – в Индию, где начиналась моя новая жизнь…

Наш самолет опоздал на пять часов. Нас встречала вся семья в полном составе – свекор, свекровь и золовка Долли. Сейчас, хорошо зная их, я просто недоумеваю, что подвигло их всех приехать ночью в аэропорт и спать на креслах пять часов в ожидании нас. Скорее всего, простое человеческое любопытство, потому что за последующие пять лет я вообще не видела, чтобы они кого-нибудь встречали, даже на вокзале!

Мы вышли. Мне сказали: «Welcome to India!»[8] и вручили букет цветов. Нас повезли в квартиру его родителей, где мне предстояло делить комнату с золовкой. А Суприт снимал комнату отдельно (у него были нелады с отцом, вот он и отселился). Меня сразу же спросили, когда мы планируем пожениться. А я и сама не знала точной даты. Ради спокойствия своих родителей пообещала им, что не буду выходить замуж сломя голову, а сначала присмотрюсь хорошенько, а затем уж решу. Конечно, у нас с Супритом была любовь, все было решено, и я, как декабристка, была готова ехать хоть куда; я верила в наши силы, верила, что мы справимся, но родителей я не могла разочаровать, вот и пообещала им, что буду благоразумной.

Сейчас я считаю, что тянуть три месяца со свадьбой – это была моя самая большая ошибка (одна из многих, но самая критическая), хотя тогда я об этом, конечно, не знала и считала, что все делаю правильно, умно и обстоятельно.

Первые несколько недель все шло просто прекрасно. Свекор заявил, что я «very innocent»[9] и вообще у меня чистое сердце. Свекровь водила меня по магазинам, покупала одежду и вкусности. Долли занималась со мной английским – мы с ней читали тексты, и она работала над моим произношением.

Когда все пошло наперекосяк, в какой момент, из-за какой моей ошибки? Я не знаю до сих пор. Но примерно через месяц я начала ощущать, что взгляд свекрови, направленный на меня, стал уже не таким добрым, как раньше. В доме установилась какая-то враждебная атмосфера, а уйти мне было некуда – квартира в три комнаты, причем сквозные, одна в другую, никуда даже не скрыться.

Позже, после пяти лет анализирования, я пришла к выводу, что основной причиной стало то, что я слишком долго мозолила им глаза. Посудите сами – вы живете в малюсенькой квартирке, вам самим мало места, а тут приезжает незнакомка, к которой неизвестно с какого боку подойти и непонятно что у нее в голове. И вот вы начинаете видеть ее перед собой каждый божий день, двадцать четыре часа в сутки. У родителей нелады между собой, а я была свидетельницей их ссор. Долли любит поспать до полудня, а мне, живущей с ней в ее комнате, это неудобно. Я часто плакала – как получу письмо из дому, так и в слезы, а им это непонятно, они начали думать, что я таким образом играю на чувствах их сына. Я ничего по дому не делала – свекровь мне не давала, зато потом одно из обвинений было на этот счет. Наверное, это тоже моя ошибка, надо было делать все равно, это я сейчас понимаю, а тогда – нет.

Суприт меня поддерживал в любых ситуациях, поэтому, несмотря на напряжение, у меня почему-то и мысли не возникало все бросить и уехать. Я пыталась поговорить со свекровью по душам, объяснить ей, что я приехала сюда не портить им жизнь, я приехала быть счастливой и делать счастливыми других (наивная – жуть!). Это я сейчас знаю, что разговоры по душам такого типа тут, в Индии, ни к чему не приводят, наоборот – их ни в коем случае нельзя затевать. Но тогда я этого не знала, а мои родители меня учили, что любую проблему можно решить, если обговорить ее начистоту. Я в это свято верила до двадцати трех лет!

Мы подали заявление на брак, прошел месяц, но с назначением даты свадьбы все тянули. Свидетелями мы записали родителей Суприта и друзей их семьи – семейную пару.

В конце сентября 2001 года родители сняли нам квартиру неподалеку от себя, в которой мы должны были жить после свадьбы. Квартирка была дешевая – 4000 рупий в месяц; договорились, что половину будем платить мы, половину – свекор, так как у мужа пока была маленькая зарплата – 6000 рупий (примерно 120 долларов).

В квартире даже не было раковины – ни на кухне, ни в ванной, а в туалет надо было идти через большую террасу.